— Мама, ты уже купила билеты на поезд? — голос Анны звучал напряжённо, как всегда, когда ей нужно было что-то срочно. Шум городской улицы доносился из телефонной трубки, но для Евгении Васильевны было важно одно: с каким тоном ей сейчас ответят.
— Анна… ты же знаешь, мне не так просто сейчас. И… я уже помогала вам с поездкой на Новый год, — её голос дрожал. Она привыкла так говорить, мягко, но твёрдо. Почему-то это становилось всё труднее.
— Мама, ну не начинай! — перебила дочь. — Ты всегда говоришь, что ради нас готова всё сделать. Всё время для нас, для детей, а для себя… Ты же ничего не делаешь!
Евгения замолчала. Всё правильно. Всё по сценарию. Каждое слово дочери было, как удар, каждое — как приговор. Да, она была готова помочь. Да, она всегда помогала. Но каждый раз, когда она пыталась хотя бы намекнуть, что ей тоже нужно немного внимания, дочери было не до этого.
— Я всё сделаю, но потом хочу поговорить с вами. О том, как мне тяжело быть всегда «на заднем плане», — сказала она, стараясь сохранить спокойствие.
В трубке на несколько секунд повисла тишина. Её не оценили, не услышали. Потом, как обычно, последовал ответ:
— Ладно, мама, как решишь. Пока.
Тишина. Вот и всё. Она повесила трубку и почувствовала, как её душа сжалась от обиды. Это было не в первый раз. Наверное, не в последний. И что-то внутри неё просто сломалось.
Через несколько дней, вечером, когда внуки наконец разъехались по своим домам, а на кухне осталась только пустая чашка чая, Евгения сидела у окна и смотрела на старую фотографию. На ней её муж Игорь, с которым она провела десятки счастливых лет, и двое детей — маленькие, улыбающиеся. Какими же счастливыми они были тогда, когда она была для них всем — и матерью, и другом, и опорой. И как… с каждым годом, шаг за шагом, она всё больше теряла себя.
Сколько лет прошло? Столько всего сделано, столько жертвовано… и что в итоге? Всё осталось как прежде. Оставалось только разочарование. Это ли не повод для перемен?
Вскользь она вспомнила, как когда-то, ещё юной, она мечтала о путешествиях, о балете, о живописи… О жизни для себя. Но выбрала семью. И, честно говоря, она не жалела. Но сегодня, сидя в тишине, Евгения вдруг поняла — она всё отдала, а себе… так и не позволила ничего. В её жизни не было места мечтам. И вот она вдруг осознала: «Почему бы мне не начать? Почему бы не начать теперь, когда всё уже позади?»
В ту же субботу Евгения отправилась в библиотеку. Прежде она бы сюда зашла только за какой-нибудь книгой для внуков. Но теперь это было нечто иное. Она подошла к полке с искусством, нащупала старую книгу по живописи и задумалась. Через две недели она собиралась начать курсы рисования. Начальные. Для тех, кто никогда не держал кисти в руках. И это было её решение. Потому что… она тоже имела право на свою жизнь.
Когда она рассказала дочери, что записалась на курсы, Анна отреагировала как всегда — с недоумением и недовольством.
— Ты что, серьёзно? Рисовать в твоём возрасте?! Мама, ты ещё ремонт в квартире сделай, а не кисточки в руках держи.
Евгения тяжело вздохнула. Но она не собиралась останавливаться.
— Нет, я не буду помогать с ремонтом. Я буду учиться. Я буду рисовать.
— Это что за бред?! Ты что, с ума сошла? Мы тут с детьми еле-еле справляемся, а ты... ты — про рисование! Ты мне, что ли, скажи, как внукам помочь, а не про картины!
Евгения не ответила сразу. Смотрела в окно, где всё казалось таким далёким, почти чужим. Её рука сжала телефон, а внутри всё сводилось в узел. Но она сказала твёрдо, не поддавшись:
— Я не буду больше жертвовать собой ради других. У меня есть свои мечты. И я буду их осуществлять.
Тишина. Анна замолчала, а Евгения, не ожидая одобрения, повесила трубку.
Прошло несколько недель. Евгения начала посещать курсы рисования. Вначале было тяжело. Так непривычно было быть среди людей, которые всё ещё наивно верили, что жизнь не закончится, если не делать по тысяче дел в день. Но тут, в классе, среди новых людей, она начала ощущать себя по-настоящему живой. Странно, как одна маленькая перемена может так изменить восприятие мира…
Один вечер, уже через месяц после начала занятий, Евгения приняла участие в выставке своих работ. Несколько картин, которые она успела создать, висели на стенах кафе. Она стояла среди людей, среди непонимающих, но восхищённых взглядов. И, знаете, впервые за много лет она почувствовала, что не просто существует… а жива. В её жизни появился смысл.
В тот вечер, когда её семья собралась на очередной праздник, все были здесь. И Анна, и внуки, и муж её старшей дочери. Много шума, суеты и разговоров, как всегда.
И вдруг Анна, подойдя к ней, с сомнением посмотрела на картину, которую она только что выставила.
— Мама, правда, ты так думаешь, что это нужно тебе? Это как… что-то странное. Но знаешь что? Я… горжусь тобой. Это не то, о чём я мечтала, но…
Евгения тихо улыбнулась и кивнула. Слова дочери были не такие, как раньше, не такие болезненные.
— Я не хочу быть на заднем плане больше. У меня есть свои мечты, и я буду их осуществлять. Я нашла свой путь.
Она не ждала одобрения. Она не жаждала слов. Просто сказала то, что чувствовала. И с каждым словом её лицо наполнялось светом.
Спустя время Евгения продолжала учить себя новому, путешествовать, открывать мир. В какой-то момент она решила вернуться в Италию, страну, о которой всегда мечтала, но так и не смогла поехать с семьёй. Она сделала это. И это было незабываемо. Путь в свободу не был лёгким, но, без сомнений, он того стоил.
День за днём она продолжала рисовать, создавать, вдохновлять. И каждый раз, когда кто-то из её близких начинал говорить, что она должна «помогать», она отвечала:
— Сейчас я в другом месте. У меня есть свои мечты. И это важно.
Семья привыкла. Внуки начали гордиться её успехами. А Анна, хотя и не всегда понимала, всё-таки восприняла её выбор. И иногда, когда она смотрела на свою маму, она думала: «Мама не должна быть только мамой. Она — женщина, и она имеет право на свою жизнь».
В конце концов, Евгения стала собой.