-Павел, тебе в помощь выделяю Наталью.Времени на раскрытие у вас две недели. Конец квартала — сам понимаешь! Нам висяки не нужны. Усек? Выполняйте! — приказал Николай Николаевич, мой шеф.
На окраине города на живописном берегу небольшой речушки был обнаружен труп неизвестного мужчины. Немолодой. Одет чисто, но бедно. Сильные мозолистые руки. Темные с проседью на висках волосы. Лицо довольно приятное. Между бровей залегла глубокая складка, На щеке царапина. Бродяга? Бомж? Для такого предположения слишком опрятен. Никаких документов при нем не было.
— Что там? — поинтересовался у судмедэксперта.
— Ударили по голове тяжелым тупым предметом. Кроме того, на шее есть следы удушения. А конкретнее скажу после вскрытия.
— На бомжа вроде бы не слишком похож... — задумчиво произнесла Наташа. Я не успел ей ответить. Прибрежные кусты раздвинулись, и из них показалось невзрачное существо в засаленной одежде. Прихрамывая, оно пустилось наутек.
— Стой! — окрикнул чудище один из милиционеров.
Беглеца поймали и вернули.
— Ты знаешь его? — я указал на тело.
— Ох, блин... — мужичонка испуганно матюгнулся и перекрестился.
— Да это же Рэм! Вот где смерть нашел!
— Кто такой Рэм? — задала вопрос Наталья.
— Рэм он иесть Рэм! — бомж явно хотел увильнуть от ответа. Но не тут-то было. Пригрозив, что вызовем на допрос в полицию, мы разговорили свидетеля. Оказывается, Рэм появился в заброшенном доме, облюбованном местными бомжами, года два-три назад. Мужичонка клялся, что знаком с ним шапочно, никаких подробностей сообщить не может.Отпустив его восвояси, мы отправились к месту дислокации местных бомжей.
— Не знаю никакого Рэма! — зло сказал пожилой беззубый изрядно выпивший бродяга. Не обращая внимания на меня и Наталью, он улегся на траву укрылся каким-то ветхим, тряпьем и тут же захрапел.
— Есть кто живой? — крикнул я. Из дверного проема выглянула женщина лет пятидесяти, одетая в некогда красное, потерявшее вид платье. Затем вышла еще одна, помоложе, закашлялась и зябко, несмотря на жару, укуталась в накинутый на голову рваный платок. Лица ее почти не было видно из-за упавшей на глаза спутанной челки. Последней показалась старуха. -Чего надо? — бросила недовольно одна из них.
— Вы Рэма знали?
— Да пошел ты... — вяло ругнулась самая молодая.
— Заткнись, Катька! Нам неприятности не нужны.
— Разыскиваете его, что ль? — прошамкала старуха. — Натворил чего? — Убили его. Мы убийцу ищем. Не хотите здесь говорить — поедем в отделение. Услышав мои слова, Катька охнула и опустилась на табурет. Плечи ее затряслись от беззвучных рыданий. — Да, был он с нами. Всего полгода как ушел. - Хороший мужик был, правильный! — вмешалась в разговор та, что постарше.
— Правильные дома живут... Договоритв мне не дали. Перебила средняя.
— Молодой ты еще! Жизни не знаешь! Заруби себе на носу: бомжами не рождаются. Нас такими люди сделали! — степенно сказала женщина в красном. — Вот баба Зина... Ей 78 лет. Она в войну в концлагере выжила. После работала няней в детском саду. У нее хорошая пенсия. Сын с невесткой в ДТИ погибли. Жила с внучкой, но та подсела на иглу, стала избивать, отнимать у нее пенсию. Вот она теперь и бомжует...
— Да, сынок. У нас у каждого своя история. Не от хорошей жизни мы здесь оказались. И семьи у нас были, и дети, и работа. Кого жизнь поломала, вот как Степана. — Она указала на спящего мужика. — Жил себе нормально: две дочки, квартира, жена-красавица. Только загуляла она. Он любовника и пристукнул. Слава Богу, не до смерти. Отсидел, а возвращаться некуда. А Рэм... Мы его Немой называли. Совсем ничего о себе не рассказывал...
Старушка сгорбилась и прошла в дом. За ней потянулись ее товарки. Мы с Натальей направились к машине, но не успели отойти и десяти метров, как нас окликнула молодая женщина в платке.
— Погодите! — Она подошла поближе. —Вы в Потаповку сходите. Он там последние полгода жил. Говорил: «Вот обустроюсь и тебя заберу...»
У нее потекли слезы. Стянула платок, вытерла их, взмахом головы откинула челку с лица. На меня смотрели полные горя и тоски глубокие ярко-синие глаза. И лицо вблизи миловидное, с ямочками на щеках..
— Что? Думал, перед тобой страшилище какое? Я ведь не старая еще. Вот вы нас людьми не считаете. А бомж такой же человек, как и вы, просто ему меньше повезло в жизни. Среди нас есть те, у кого по два высших образования! Вот таким и Рэмушка был... — Она всхлипнула. — Не пил, не матерился. Подрабатывал, как мог .
— А что вы еще о нем рассказать можете?
— Да Немой он и есть немой. Молчал почти все время. Хотел в деревне для подростков беспризорных коммуну сделать, как у Макаренко. И меня туда забрать... Не успел. Эх, Рэм, Рэм...
На следующее утро, взяв с собой посмертную фото покойного, отправились в Потаповку. Небольшой поселок. Около двадцати домов, не больше. Большинство из них забиты наглухо. Старики поумирали, а молодежь сюда не тянет: далеко от города, да и подъезда в дождливую погоду нет.
Всей-то прелести — природа красивая. Зашли в первый попавшийся двор. Постучали. На порог вышгла маленькая старушка в беленьком платочке. Показали ей снимок.
— Знаете его?
— Знаю! Это же Рэм!
Оказалось, незадолго до Пасхи в поселке объявился высокий, статный, но очень грязный и оборванный мужик. Жители встретили его настороженно: не любят тут пришлых. Однако тот сразу отправился к местному начальнику — бывшему председателю без времени почившего колхоза — деду Матвею. О чем уж там они говорили, неизвестно, но Рэм поселился в одном из ничейных домов. Прибрал. Стал жить. Местные приняли его.
Расспросив у старушки, где жил Рэм, пошли дальше. Небольшой старенький домик. Не запертая дверь. Вылинявшие занавески на окнах. Покрытый газетой стол. Лежанка около печи. Из каждого угла на нас смотрела бедность и чистота. Только собрались уезжать, пришел тучный мужик.
— Матвей Захарович! -представился он. — Прасковья прибежала, говорит, что о Рэме расспрашиваете. Вы к батюшке в Покровскую церковь сходите. Рэм часто к нему заглядывал.
Молодой батюшка встретил приветливо. Провел в беседку, угостил холодным квасом. Выслушал.
— Царствие ему Небесное. Хороший был мужик. Подробностей о нем не знаю.
Не пускал он в душу. Как-то предложил ему исповедаться, он ответил, что к вере уже пришел, а к Богу еще нет. Я спросил, что он имеет в виду. Сказал, что крови много на нем...
— Крови? — переспросил я. Отец Михаил развел руками: мол, подробностей не знаю.
— Мечта у него была — домик свой отстроить и для пацанов беспризорных приют сделать. Порядочный человек был, душевный... Кому ж мешать-то он мог? Знаете, куда еще можете сходить? В старом здании клуба «Речник» беспризорники обосновались. Человек шесть там живет. Он у них бывал... Извините, мне пора. Батюшка попрощался, ушел.
— Мы с ментами говорить не будем! — отрезал белобрысый парнишка.
— Вашего Рэма убили. Разве вы не хотите помочь?
— Рэма?! — вскрикнули пацаны хором. — Сволочи!
Один из беспризорников рассказал:
— Мы с Рэмом в город ходили. С какой-то бабкой на рынке столкнулись. Она от него ка-ак шарахнется и креститься начала. А он бежать. После объяснил, что она его с детства знала, стыдно, что увидела Таким. Так ничего полезного и не узнав, уехали. Рабочий день закончился. Разошлись по домам. Сделал себе бутерброд, налил кофе и уселся в кресло перед телевизором. Глянул на экран. На пианино играет какой-то парень. За кадром голос диктора: «Уже в 15 лет музыкант победил на Международном конкурсе молодых исполнителей, а через три года Рэм Кузнецов стал лауреатом...» «И здесь Рэм... — подумал отстраненно, а потом вскочил, будто меня кипятком ошпарили, — Значит, Рэм — это имя, а не кличка!»
На следующий день сделали запрос. Выяснилось, что Кузнецов Рэм Александрович, проживающий по адресу... еще три года назад признан умершим по заявлению жены. Мы с Натальей тут же сели в машину и поехали к гражданке Кузнецовой Т. М. Квартира находилась в престижном сталинском доме. Дверь нам открыла красивая моложавая женщина. Но было в ней что-то отталкивающее: презрительно поджатые губы, недобрым блеском сверкнувшие глаза при нашем вопросе о муже.
— Сколько можно! Оставьте меня в покое! Помер он.
-У вас нет фотографии вашего мужа? - спросил я.
- У меня давно другой муж! -взвизгнула она. -А все старые фото я сожгла!
Мы ушли ни с чем. Стояли и ждали лифт. Дверь соседней квартиры приоткрылась, оттуда выглянула седенькая старушка и поманила нас пальцем.
— Я подслушивала! — лукаво улыбнулась. — Зайдите...
И далее:
— Родители его были из партийных шишек. Точнее, отец. Лет в семнадцать Рэм остался сиротой. Помогала ему. Стирала, готовила, в армию проводила. Окончил институт, а потом заявил: «Баб Маня, я женюсь!» Так в доме появилась эта стерва. Поначалу они жили неплохо. Только вот Бог деток им не дал. А Рэмчик очень детей хотел. Даже планировал взять в детдоме, если уж своих нет. Тамарка наотрез отказалась. А потом фирма, в которой работал Рэм, прогорела, денег стало не хватать. Она его поедом ела. Стал на заработки ездить в разные города, чтобы у нее были деньги на любую прихоть. Тем временем жена открыла один магазин, затем второй -и все на деньги им заработанные, Мужиков водила. Года три-четыре назад вернулся домой. Работу найти не смог и началось! Скандалы, крики! Она его по-другому как тунеядцем и дармоедом и не называла.
-Мария Николаевна! А у вас фотографии Рэма нет?
— Конечно есть!
Старушка порылась в тумбочке и достала оттуда фото. На нем улыбчивый парень машет кому-то рукой... Криминалисты по нашему запросу провели идентификацию снимков. Вывод: погибший и Кузнецов Р А. — одно и то же лицо.
— Павел Николаевич, давайте съездим на место происшествия еще раз, — попросила меня Наташа.
— Зачем? Там наши осмотрели каждый сантиметр. Ни одной улики не нашли...
— Мне кажется, я знаю, что нужно искать... Только я вам сейчас не скажу. А вдруг моя догадка неправильная?
Приехали. Девушка долго ползала по траве на коленях.
— Наташ, может, хватит?
— Есть! Нашла! — закричала она победно и протянула мне какую-то блестящую маленькую пластинку.
— И что это?
— А то! У Рэма жена, видели, какая фифа! А ноготь акриловый один обломан! Вот я и подумала: женщина при таких деньгах, в саду не работает, картошку не копает, а ноготь обломала. Странно. Да и не так просто его сорвать... А на лице покойного была глубокая царапина!
Под грузом улик Кузнецова созналась-таки в убийстве бывшего мужа.
— Мы с Рэмом встречались еще до армии. Вернулся он малохольным каким-то: то плакал ночами, то кричал, то зубами скрежетал... Все кровь ему снилась...
— С этого места подробнее... — Он же в Афгане служил.
Вышла замуж за квартиру и благополучие. Раздражал он меня. Такой роматичный интеллигентишка! Когда вернулся с очередных заработков, поняла, что просто ненавижу его. В начале весны поехал на рыбалку, но лед уже таял, вот и вернулся раньше обычного. Меня с любовником застал. Я ему все и выложила. О том, что не любила никогда, что сделала два аборта, потому что не хотела иметь от него детей. Он побелел. Скрипнул зубами: «Больше ты меня не увидишь» Ушел. Три года не появлялся. И вдруг звонок: «Я тебя долго не беспокоил, но сейчас пришло время. Хочу забрать свои документы, на развод подать и на раздел имущества». Я согласилась встретиться на нашем месте, где мы когда-то познакомились. Рэм стал требовать свою часть бизнеса и квартиры. Говорил, что решил новую жизнь начать. Женщину встретил, полюбил. Да мне плевать на его шуры-муры, а вот имущество... Когда он отвернулся, ударила его камнем по голове. Рэм упал, но еще дышал. Пришлось задушить поясом от плаща... Мы слушали показания.
Женщина? Нет — монстр в женском обличье! Ни сожаления, ни сочувствия. За что она его убила? За то, что был не таким, как она? Не так любил деньги? Хотел от нее ребенка?
Мы закрыли дело. Показатель раскрываемости остался на высоком уровне. Проходя по улицам города, я другими глазами смотрю на бомжей. Ни в коей мере не хочу их идеализировать. Среди них есть разные люди: немалый процент алкоголиков и тунеядцев «по призванию», но много и таких, как баба Зина, прошедшая ад
концлагеря, бывшая учительница Катька, афганец Рэм. Сколько
людей — столько судеб.