Хочу, друзья, рассказать в этом посте о том, что меня беспокоит в связи с тем, что у меня растет дочка. Да-да, хочу поговорить про эти самые личные границы. Маман мои границы больше не нарушает, так как я с ней отношения прекратила. Но вот как быть мне самой, чтобы не повторить ее тактику в отношении уже с моим ребенком? Сейчас я расскажу о тех ситуациях, в которых невмешательство родителей вызывает у меня оторопь. И это, подчеркну, несмотря на то, что я от родительской бесцеремонности натерпелась выше крыши.
Итак, первая история, это пресловутые Дятловцы. Группа Дятлова – советские студенты, которые зимой 58-го года отправились в поход по Северному Уралу и погибли при страшных и так и невыясненных обстоятельствах. Среди ребят было две девушки. И все ребята очень славные. Очень молодые.
Что меня поражает в этой ситуации больше всего – как девочек отпустили дома. Как только я представляю, что они отправились спать зимой на снегу где-то на морозе в горах среди манси, диких зверей и беглых уголовников, я сразу вижу уже не только свою маму, но и бабушку, которые в категорической форме запрещают мне этот поход сразу же, как только я о нем заикаюсь. Да меня в соседний двор не отпустили бы на снегу спать, не то, чтоб делать какие-то трехсоткилометровые марш-броски на лыжах по дикой местности. Ну то есть нет и всё. И это «нет» видится мне в такой ситуации правильным. Я бы, честно говоря, и сама не пошла, но даже если бы и поддалась на уговоры сокурсников, дома, повторюсь, эту идею мне протолкнуть точно бы не удалось.
Было бы это нарушением моих границ? Да, бесспорно. Пошло бы мне это на пользу? Учитывая финал истории (на мой взгляд, честно-то говоря, абсолютно закономерный), говорить о том, что запрет был бы во вред, даже не приходится. Он сохранил бы мне жизнь.
А теперь вторая ситуация. История Коррины Хофманн – девушки из Швейцарии, которая во время путешествия по Кении влюбилась в парня из племени масаи, вышла за него замуж и несколько лет прожила с ним в его домике из коровьих лепешек. Переболела чем только можно, полечилась в «прекрасных» кенийских больницах и даже родила там ребенка. Родила чудом, потому что физическое состояние и ее, и малышки, было крайне тяжелым. Натерпевшись от принца всякого (он увлекался какой-то своей кенийской наркотой, не умел считать, но лез в управление продуктовой лавочкой, которую Коррина открыла от безысходности, ревновал, хотя планировал завести еще жен и пр.), она все-таки вернулась домой. Написала книгу «Белая масаи», которую перевели на 30 языков, и стала настоящей звездой. А ее дочка – настоящей красавицей. Это она на фотографии рядом с мамой.
Но пока я читала эту книгу, в голове у меня стучали все те же вопросы. Героиня то и дело пишет, что вот мол, позвонила маме в Швейцарию, и та, не сказав ни слова упрека, то передала денег, то оказала еще какую-то помощь. Ни разу не было сказано о том, что «мама ругалась», «мама пыталась меня отговорить», «мама сказала, что я сошла с ума». То есть, судя по книге, мама ситуацию приняла и дочке своей лишь помогала. Недостижимо, как по мне, и непостижимо! Ведь ситуация такая же, как с дятловцами. Коррина неоднократно была на грани жизни и смерти. И все обошлось только чудом. Популярность – приятный бонус (по мне, так и вовсе не бонус), но тем не менее. Это с одной стороны. А с другой – человек прожил свою жизнь так, как посчитал нужным. Жила с любимым мужчиной несмотря на то, что нравился этот мужчина далеко не всем. Даже покинув Кению, сохранила хорошие отношения с бывшим мужем и со своими друзьями в племени. И главное, у нее родилась такая чудесная девочка.
Но смогла бы я молчать, если бы на месте Коррины оказалась моя дочь? Очень в этом сомневаюсь. И что получилось бы в результате? Я бы сломала жизнь собственной дочери? Я бы спасла ей жизнь?
Вот ведь, а.