Воскресенье. Ирина Петровна в третий раз переставила чашки на столе. Сначала рядом с тарелками, потом у центра — красивее для фотографий. Не то чтобы Андрей их делал, но вдруг сегодня захочет запечатлеть мамин воскресный обед? В конце концов она решила оставить все, как было изначально. Переложила салфетки, бросила взгляд на часы и подошла к окну.
Их «Шкода» должна была подъехать с минуты на минуту. Андрей звонил двадцать минут назад — они застряли на светофоре у торгового центра. Теперь только по выходным и виделись. Раньше сын забегал среди недели, но с появлением Насти все переменилось. «Дедлайн горит», «Настя готовит ужин», «В пробке стою» — теперь она выслушивала это минимум дважды в неделю по телефону.
Под окнами скрипнули тормоза. Ирина Петровна слегка отодвинула штору. Приехали. Андрей первым выскочил, обежал машину, распахнул дверь перед женой. Настя выбралась неохотно — как под конвоем, подумалось Ирине Петровне. Одернула свою модную куртку с бахромой, которая только портила её широкие бедра, и что-то сказала, от чего лицо сына застыло. Ирина Петровна поджала губы. Третий год в браке, а невестка все не научилась держать мысли при себе.
— Мам, привет! — Андрей крепко обнял её на пороге. От него пахло незнакомым парфюмом — видно, Настино влияние.
— Сынок, — Ирина Петровна на секунду прижалась щекой к его щеке, затем отстранилась. — Заходите быстрее, сквозняк.
— Здравствуйте, — Настя протянула коробку с пирожными, дежурно улыбаясь. — С заварным кремом, как вы любите.
Ирина Петровна приняла коробку и чуть не ляпнула про калории, но вовремя вспомнила прошлый скандал и просто кивнула:
— Проходите. Борщ уже на столе, остывает.
Настя коротко встретилась взглядом с мужем. Едва заметное движение его плеч — «просто потерпи». Жест, выработанный годами визитов.
— Кстати, я тоже готовила борщ на днях, — начала Настя, но Ирина Петровна уже развернулась к кухне, увлекая за собой сына.
Настя несколько секунд помедлила в прихожей, разглядывая знакомую до боли картину: выцветшие фото Андрея в дешевых рамках — детский сад, школа, институт. Ни одной свадебной фотографии. Будто её, Насти, в жизни сына и не было никогда.
На кухне Ирина Петровна уже разливала борщ:
— Садись, родной. Совсем осунулся! Ты как питаешься вообще? — Она бросила короткий взгляд в сторону двери, приглушила голос: — Или одни полуфабрикаты? Я же тебе говорила про Леночку из бухгалтерии, она хоть и не модель, зато котлеты как у меня делает...
Андрей поморщился, словно от зубной боли:
— Мам, хватит. Мы это проходили. И Настя готовит прекрасно.
— Ну конечно, — Ирина Петровна опустилась напротив, подперла подбородок рукой, разглядывая сына с тревожной нежностью. — Как у вас с ремонтом? Тут в магазине обои со скидкой, вот каталог. В твою спальню идеально лягут.
— Мы выбрали другие. Терракотовые, — Настя вошла на кухню, держа чашку с чаем. — И это будет детская, а не спальня.
Ложка Ирины Петровны застыла между тарелкой и ртом.
— Детская? — Она перевела взгляд на живот невестки, потом на сына. — Андрюша?
Андрей поперхнулся, отхлебнул воды:
— Мы сегодня хотели сказать... Настя беременна. Четвертый месяц пошел.
Тишину, затопившую кухню, хотелось потрогать руками — густая, вязкая. Ирина Петровна медленно положила ложку на край тарелки.
— Четвертый месяц, — повторила она ровно. — И я узнаю последней? Даже соседка Клавдия Ивановна знает, наверное?
— Вообще-то никто не знает, — быстро ответил Андрей. — Слишком рано делиться было.
— Рано? — Ирина Петровна поднялась, отодвинув стул с неприятным скрежетом. — Матери сообщить, что внука ждет — рано? А кому-нибудь вы вообще говорили? Или я в самом деле последняя?
— Мои родители знают, — тихо ответила Настя, глядя в чашку. — Папа случайно догадался еще на сроке восемь недель. У него три дочери, глаз наметан.
Ирина Петровна замерла, приоткрыв рот. «Её родители знают». Теперь понятно, почему месяц назад Настина мать так снисходительно улыбалась при встрече у подъезда. Держалась прямо, как королева.
— Просто первый триместр самый опасный, — попытался сгладить Андрей. — Не хотели сглазить.
— А-а-а, суеверия! — Ирина Петровна плеснула руками. — Я-то думала, современная девушка, в офисе с компьютерами, а ты в приметы веришь! А что врачи говорят? С таким-то весом рожать — это риск!
Рука Насти с чашкой дернулась, чай заколыхался у самого края.
— Врач говорит, что все нормально, — процедила она, опуская чашку на стол.
— Врач! Да что они понимают? Нам тоже говорили, что все хорошо, а потом кровотечение! Еле спасли! Андрей недоношенным был!
— Так это тридцать пять лет назад, медицина чуть-чуть продвинулась, — Настя заправила прядь за ухо дрожащей рукой.
— А ты работать планируешь или как? — Ирина Петровна сменила фронт атаки. — Ребенка растить — это не с excel-табличками играться.
— Вообще-то до декрета планирую работать, у нас важный проект, и...
— Андрюша! — Ирина Петровна воздела руки к желтоватому от времени потолку. — Хоть ты объясни своей жене, что так нельзя! Вы с ребенком что делаете!
Андрей вдруг обнаружил удивительный узор на краешке тарелки. Взгляд заметался, будто искал выход из ловушки:
— Настя сама разберется, — произнес он наконец. — Врач сказал, можно работать, если нет осложнений.
— Врачи все разрешают, им же потом на больничном с ребенком не сидеть! — фыркнула Ирина Петровна. — Я, между прочим, два года в декрете высидела, карьеру забросила. Все ради тебя, между прочим!
— Давайте не будем, — Настя поставила чашку на стол так резко, что чай выплеснулся на вышитую гладью салфетку. — Ой, извините, я...
— Ничего-ничего, отстирается, — Ирина Петровна молниеносно промокнула пятно бумажной салфеткой. — Хорошо, что не на ковер. Прошлый раз твоя подруга Катя мне так плед заляпала...
— Я все-таки подышу воздухом, — Настя поднялась. — Душно здесь.
— Открыть окно? — участливо спросила Ирина Петровна, но Настя уже вышла. Входная дверь хлопнула через пару минут.
— Опять сбежала, — Ирина Петровна продолжила промакивать пятно. — Никаких нервов на нее не хватает. Эти перепады настроения из-за гормонов, я понимаю, но...
Она протянула руку погладить сына по плечу, но тот вдруг отпрянул:
— Что? Какие гормоны? Ты просто... — он осекся, подбирая слово.
— Я просто что, Андрюша? — Ирина Петровна сложила губы куриной гузкой. — Говорю правду? В глаза? Не заворачивая в конфетные обертки? Да, я такая. Режу правду-матку. И всегда тебе ее говорила, сынок. И сейчас скажу — вы к ребенку не готовы. Хотите — слушайте, хотите — нет.
— Мама, — Андрей помассировал виски. — Ты же помнишь, что прошлый раз мы поссорились именно из-за такой правды? Напрямик в лоб? Тогда ты Насте сказала, что если она не научится готовить нормально, то я найду другую в течение года.
— А разве не так? — Ирина Петровна развела руками. — Какую я тебе яичницу делала! С колбаской, помидорчиками. По утрам сам вставал от запаха. А ты сейчас что ешь на завтрак? Хлопья из пачки?
— Почему ты решила, что знаешь, как правильно? — вдруг спросил Андрей. — Прости, не хочу обидеть, но с папой вы же развелись. В итоге.
Ирина Петровна отпрянула:
— Вот значит как? Ты и это мне вспомнишь? Что твой отец нас бросил ради секретарши? В девяностые, когда работы не было, жрать нечего?
Андрей устало поднялся:
— Прости, я не об этом. Пойду, найду Настю.
— Сиди! Доедай! Я же старалась, всю неделю ждала. Компот еще есть, смородиновый, как ты любишь.
— Потом. Может быть.
Остатки борща в тарелке покрылись маслянистой пленкой. Ирина Петровна осталась сидеть за столом, мелко комкая влажную салфетку, пытаясь успокоить гулко бьющееся в ушах сердце.
***
К следующему визиту Ирина Петровна готовилась с особым тщанием. Напекла пирожков с разной начинкой, наготовила домашних закруток, даже пельмени налепила. Андрей предупредил, что они будут после обеда, но не задержатся — у Насти спина болит, тянет.
Ирина Петровна выискала на антресолях старую кроватку — ту, в которой спал Андрюша. Отмыла, починила расшатанные перекладины. Даже краску новую купила — белую, нейтральную. «Не скажут ведь, кто будет — мальчик или девочка. От меня всё скрывают, секретничают».
На сей раз Настя вообще отказалась выходить из машины. Андрей пошел один, хмурый:
— Настя устала. У нее был трудный день на работе. Она передает привет.
— Так поздно работает? В ее положении? — ахнула Ирина Петровна, вглядываясь через его плечо в темный силуэт в машине. — И ты позволяешь? Тебе что, ребенок здоровый не нужен?
— Мам, не заводись, — Андрей поднял руки в защитном жесте. — Врач разрешил. Я же не могу запретить.
— Мог бы и запретить, если бы хотел! — Ирина Петровна сузила глаза. — Хозяин в доме кто?
— Двадцать первый век на дворе, — Андрей закатил глаза, проходя в квартиру. — Никто никому ничего не запрещает. Я хочу, чтобы Настя чувствовала и делала то, что ей комфортно.
Ирина Петровна всплеснула руками:
— Нет, ты слышишь сам, что говоришь? Пока она кайфует на работе, ребенок страдает!
— Мам, не передергивай! — Андрей перехватил ее руку, занесенную для новой эмоциональной тирады. — Все нормально у нас. Я правда забежал буквально на полчаса, привез тебе продукты, заказал такси до дачи. Завтра водитель в девять утра будет. Ты же просила.
Ирина Петровна часто заморгала. Дачу и такси она просила еще две недели назад по телефону.
— То есть ты заехал по делам, а не проведать мать? — произнесла она тихо. — А как же обед? Я настряпала...
— Извини, правда не можем. — Андрей выглядел виноватым. — Давай с собой возьмем?
По скорости, с какой он упаковывал пельмени в контейнер, Ирине Петровне стало ясно — торопится сбежать. Под конвоем Насти, не иначе.
— Я кроватку покрасила вашему будущему ребенку, — произнесла она тихо. — Посмотришь?
— Мам, зачем? У нас же уже есть кроватка. Мы с Настей купили. Я писал тебе.
— Неужели лучше новая фабричная, чем та, в которой ты вырос? — Ирина Петровна уязвленно поджала губы. — В Европе, между прочим, все передают мебель по наследству, винтаж называется.
— Мам, эта кроватка помнит советские времена, когда еще ГОСТы были ого-го. А современные требования безопасности другие. Расстояние между перекладинами, отсутствие острых углов...
— Значит, я зря старалась, да? Как всегда! — Она развернулась к кухонному столу, принялась яростно складывать тарелки в мойку, громыхая.
Андрей вздохнул:
— Слушай, а ты не хочешь переехать к нам, когда малыш родится? — спросил он. — На первое время. Помогать.
Ирина Петровна застыла с тарелкой в руке:
— На первое время — это сколько?
— Ну... — Андрей замялся. — Месяц, может. В смысле, ты сама решишь, когда уйти.
Ирина Петровна медленно отставила тарелку на стол, развернулась к сыну всем корпусом. Глаза неожиданно заблестели:
— Андрюша... ты правда хочешь, чтобы я помогла?
— Ну, я подумал, тебе ведь одиноко тут, — Андрей царапнул ногтем столешницу. — И мы там с новорожденным, без опыта.
— Конечно помогу! — Она просияла. — У меня и так все готово! Я соседке уже сказала, что приглядит за квартирой!
— Подожди, ты уже сказала? — Андрей нахмурился. — А мы с Настей еще не решили. У нас только две комнаты.
— Так я в гостиной! Какие проблемы? — воодушевилась Ирина Петровна, начисто забыв, как только что обижалась. — Я и с малышом посижу, а Настя — на свою работу любимую. Все в выигрыше! А то вдруг она его кормить не сможет... Ты знаешь, что я тебя до трех лет кормила? Если бы не грудное молоко, не вырос бы таким крепким!
— Это был просто вопрос, ничего не решено, — Андрей отступил к двери. — Обсудим, когда время подойдет.
— Что тут думать? Одеяло я свое привезу, не стесняйтесь! А если Настя боится, что я буду указывать, как ребенка растить, то ничего, я буду молчать! — Ирина Петровна прижала палец к губам. — Хотя, конечно, молодым мамам без опыта советы не помешают. Я же знаю, как пеленать! Как купать! Вы к этому не готовы. А начнутся колики? А если срыгивать будет? Это же кошмар для нервной системы!
— Мама...
— Да-да? — Она подалась вперед. — Видишь, как хорошо, что мы поговорили! А Насте моя помощь сильно пригодится, вот увидишь! Как только поймет, что от ребенка не отдохнешь, прибежит ко мне: «Ирина Петровна, посидите с малышом, я на маникюр!»
— Мам, я пойду, — Андрей взглянул на часы. — Настя ждет.
— Да-да, конечно, беги, — она попыталась поцеловать его в щеку, но сын уже был в дверях. — Контейнер не забудь!
Когда дверь за ним захлопнулась, Ирина Петровна еще некоторое время стояла в прихожей, разглядывая свое отражение в маленьком зеркале. Улыбалась. Потом зачем-то поправила прическу и вернулась на кухню — складывать продукты в холодильник, которые принес Андрей, напевая вполголоса песенку из его детства.
***
Спустя две недели Ирина Петровна не выдержала и позвонила сыну сама:
— Андрюш, как вы там? Я тут тушенки закрыла, принесу вечером, можно?
Повисла пауза, затем послышался тяжелый вздох:
— Мам, мы сейчас немного заняты. Я перезвоню, ладно?
— Какие планы на выходные? — упорствовала Ирина Петровна. — Я пирожков напеку, приезжайте. Хоть на часок!
— Мам, извини, но мы не приедем.
— Как это — не приедете? — Она перехватила трубку, словно боялась, что отберут. — Я же жду, готовлюсь!
— Нам нужно время, — тихо сказал Андрей. — Обдумать всё. Прости.
— Что обдумать? Объясни толком! Я не понимаю!
— Мам, я перезвоню.
В трубке застучали короткие гудки. Ирина Петровна в оцепенении смотрела на телефон, а потом судорожно набрала номер снова.
— Да, мам, — ответил Андрей с нескрываемым раздражением.
— Она тебя против меня настроила, да? — выпалила Ирина Петровна. — Запретила видеться? Так и скажи! Я всё пойму! Я ее сразу раскусила, еще на свадьбе, когда она...
— Мам, остановись! Настя беременна, ей нельзя нервничать. И ты, кстати, тоже не молодеешь. Давай потом поговорим?
— Мне можно нервничать, да? — Ирина Петровна вцепилась в телефон побелевшими пальцами. — Мне можно смотреть, как эта... женщина уводит тебя от семьи? От матери, которая жизнь на тебя положила?
— Хватит! — Андрей повысил голос. — Никто никого не уводит. И перестань говорить, что ты «жизнь на меня положила»! Ты растила меня, потому что была моей матерью. Это не одолжение, понимаешь? Это то, на что ты подписалась.
— Что ты такое говоришь?! — голос Ирины Петровны сорвался на визг. — Ты хоть представляешь, чего мне стоило тебя вырастить одной? Без мужа? Когда все вокруг разваливалось? Я ради тебя от личной жизни отказалась!
— Неправда, — тихо, но твердо ответил Андрей. — Ты отказалась от личной жизни, потому что тебе проще было сделать меня ее центром. И теперь ты не можешь отпустить.
— Ты... ты... — Ирина Петровна задыхалась от возмущения. — Это она тебе такую чушь внушила? Эта твоя... психологичка с третьим размером?
— Вот именно об этом я и говорю, — холодно отчеканил Андрей. — Ты не хочешь видеть во мне взрослого человека, который сам принимает решения. Проще думать, что меня кто-то заставляет, манипулирует, дурит. Именно поэтому мы с Настей решили сделать перерыв в общении. До тех пор, пока ты не научишься...
— Научишься? Ты меня учить вздумал?! — Ирина Петровна взвизгнула так громко, что с полки едва не упала фарфоровая статуэтка. — Да без меня ты бы...
Она не договорила — Андрей отключился. Дальнейшие попытки дозвониться ни к чему не привели — сын сбрасывал вызов.
Ирина Петровна опустилась на край дивана. В квартире вдруг стало очень тихо. Только тиканье часов в прихожей — старых, еще бабушкиных, с боем. Она вдруг отчетливо вспомнила свою бабушку — строгую, в темном платке, вечно недовольную внучкой. «Непутевая, вся в мать». Мать Ирины тоже не любила приезжать к бабушке. Тянула до последнего, а после визита всегда была раздраженной.
«Неужели я стала такой же?» — мелькнула мысль, которую Ирина Петровна тут же отогнала. «Я же о нем забочусь! И о внуке будущем! Они сами не понимают, как им повезло, что я рядом!»
Она решительно направилась к шкафу, достала пальто. Холодильник был полон пирожков и тушенки. Отлично, не с пустыми руками.
***
— Я к сыну, — сообщила она консьержу в подъезде Андрея. Тот вопросительно поднял бровь, но Ирина Петровна уверенно прошествовала мимо. — Он знает.
Дверь открыл Андрей — встрепанный, в домашних штанах и футболке с потертым принтом группы «Кино». Увидев мать с пакетами, он изменился в лице.
— Мам?! Что ты... Я же сказал, нам нужно время.
— Я всё поняла, сынок! — она протиснулась в дверь, не дожидаясь приглашения. — Просто занесу гостинцы и уйду! Даже чай пить не буду! Слово!
Проходя мимо гостиной, она успела заметить Настю — та сидела на диване с ноутбуком, поджав под себя ноги. Увидев свекровь, Настя дернулась, захлопнула крышку компьютера.
— Здравствуй, Настенька, — поспешно улыбнулась Ирина Петровна. — Я на секундочку, даже разуваться не буду. Тушенку принесла, домашнюю, как Андрюша любит. И пирожки. Ты как себя чувствуешь? Животик подрос, смотрю.
Настя медленно отложила ноутбук, выпрямилась:
— Нормально, спасибо.
— Мам, мы же договорились, — Андрей забрал пакеты, но на кухню не понес, поставил у входной двери.
— Я помню-помню, — Ирина Петровна поправила волосы нервным движением. — Просто волнуюсь за вас. Как там ремонт в детской? Помощь не нужна? Я шторы могу сшить. Или обои поклеить — у меня опыт.
Настя и Андрей переглянулись. В их взглядах читалась усталость пополам с раздражением. Ирина Петровна сделала вид, что не заметила.
— У нас почти все готово, — Андрей встал между матерью и женой, словно выстраивая барьер. — Спасибо за заботу, правда. Но нам нужно...
— Время, да-да, — Ирина Петровна вздохнула. — Только время идет, а вы все не готовы. А ребеночек не будет ждать! Он родится, а вы без опыта. Я просто беспокоюсь, понимаешь?
— Мы тоже беспокоимся, — неожиданно тихо произнесла Настя, поднимаясь с дивана. Ее округлившийся живот явно мешал быстрым движениям. — Думаете, я не боюсь? Мне страшно до чертиков, если честно. И да, опыта у меня нет. Но знаете, что пугает сильнее родов и бессонных ночей?
Она подошла ближе, остановившись в нескольких шагах от свекрови.
— Страшно, что даже когда родится ребенок, ваш внук или внучка, ничего не изменится. Вы продолжите относиться ко мне как к девчонке, которая украла у вас сына. Будете подрывать мой авторитет в глазах малыша. Будете учить его за моей спиной, что мама ничего не понимает, а бабушка знает лучше.
— Я никогда...! — Ирина Петровна отшатнулась, прижав руку к горлу.
— Правда? — Настя прищурилась. — А как же ваши постоянные намеки, что я плохо готовлю? Что недостаточно забочусь об Андрее? Что мои родители узнали о беременности раньше вас — будто мы специально вас унизили? Вам не приходило в голову, что у Андрея своя жизнь? Что у меня своя? Что мы с ним строим свою семью, а не живем по вашему расписанию?
— Настя, — Андрей предостерегающе коснулся ее плеча, но жена стряхнула его руку.
— Нет, пусть услышит. Я не собираюсь ползать на коленях, умоляя о внимании и одобрении женщину, которая видит во мне только помеху между нею и сыном. Да, я работаю. Да, я не идеальная хозяйка. Но я люблю Андрея, а он — меня. И если вы не можете принять это — ваши проблемы, не мои.
Ирина Петровна пошатнулась, словно от удара. Подняла глаза, полные непролитых слез:
— Ты меня ненавидишь?
— Боже, нет! — Настя вдруг осунулась, весь запал исчез. — Я вас не ненавижу. Я просто хочу, чтобы вы меня уважали. Хотя бы попытались. И не пытались превратить Андрея обратно в маленького мальчика, который во всем полагается на маму.
Ирина Петровна опустилась на стул в прихожей. Плечи опали, спина сгорбилась. Вдруг стало заметно, насколько она постарела за последний год.
— Я так боюсь стать ненужной, — прошептала она. — Всю жизнь было ради кого жить — ради Андрюши. А теперь...
— Я по-прежнему ваш сын, — Андрей опустился перед ней на корточки, заглянул в глаза. — Но я вырос. И моя главная забота теперь — Настя и наш ребенок.
— А я? — беспомощно спросила Ирина Петровна. — Что же мне теперь делать?
— Жить своей жизнью? — тихо предложила Настя. — У вас ведь столько интересов! Вы вяжете, печете потрясающую шарлотку, у вас прекрасный голос...
— Откуда ты знаешь про голос? — Ирина Петровна подняла удивленный взгляд.
— Андрей рассказывал, как вы пели ему в детстве. И на даче соседей собирали на посиделки.
Ирина Петровна перевела взгляд на сына:
— Ты помнишь?
— Конечно, — он слабо улыбнулся. — Романсы особенно хорошо у тебя получались. На дне рождения бабушки все плакали, когда ты "Гори, гори, моя звезда" пела.
— Это было так давно, — Ирина Петровна утерла слезу. — Думаешь, я еще могу?
— Уверен, — кивнул Андрей. — В районном доме культуры набирают хор ветеранов, я узнавал. Тебе бы понравилось.
— И репетиторством неплохо подрабатывала бы, — вставила Настя. — Вы столько лет в школе преподавали, опыт-то никуда не делся.
Ирина Петровна растерянно смотрела то на сына, то на невестку. В голове медленно, как льдины по весенней реке, сдвигались с места привычные мысли.
— Я никогда... никогда не думала, что могу делать что-то для себя, — проговорила она медленно. — После развода было не до того. Надо было Андрюшу поднимать. А потом... привыкла, наверное.
— Пора отвыкать, — мягко сказал Андрей. — Ты не перестанешь быть моей мамой. И бабушкой тоже станешь — самой лучшей. Но только если научишься уважать наши границы. Я справлюсь без твоих пирожков три раза в неделю. И Настя — хорошая жена, правда. Не такая, как ты, но и не должна быть твоей копией.
Ирина Петровна сидела молча, опустив голову. В прихожей повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов да гулом лифта за стеной.
— Я могу попробовать, — наконец произнесла она. — Не обещаю, что сразу получится. Но... я постараюсь.
— Мы тоже постараемся, — неожиданно произнесла Настя, протягивая руку. — Дайте нам время привыкнуть, что мы родители. И мы дадим вам время привыкнуть, что вы — бабушка, а не мама новорожденного.
Ирина Петровна неуверенно взяла протянутую ладонь. Пальцы Насти, прохладные и тонкие, сжали ее руку без тени колебания.
— Может, чаю? — предложил Андрей. — Раз уж все равно пришла?
Ирина Петровна покачала головой:
— Нет, я, пожалуй, домой. У меня там... дела. Расписание посмотреть надо. В хоре этом вашем.
— Хочешь, я тебя провожу? — предложил Андрей.
— Не надо, автобус прямо до подъезда идет, — Ирина Петровна поднялась, одернула кофту. — А можно... можно спросить кое-что?
— Конечно, — настороженно ответила Настя.
— Кто у вас будет? Мальчик или девочка? Я для себя, даже Клавдии Ивановне не скажу, если секрет.
Настя и Андрей снова переглянулись, но на этот раз во взглядах было больше тепла, чем напряжения.
— Девочка, — ответил Андрей. — Будет Вероника, в честь Настиной бабушки. Если ты не против.
— Я? Против? — Ирина Петровна растерянно моргнула. — Почему я должна быть против?
— Ну, мы думали... может, ты хотела бы, чтобы мы в честь тебя назвали. Или твоей мамы.
— Господи, нет! — Ирина Петровна поморщилась. — Я свое имя всю жизнь терпеть не могла. Слишком официальное. И мама моя тоже. Хорошее имя — Вероника. Звучное.
— Ника для краткости, — улыбнулась Настя, поглаживая живот. — Уже пинается, когда зовем.
— Можно... можно потрогать? — Ирина Петровна сделала неуверенный шаг к невестке.
Настя помедлила секунду, потом кивнула. Осторожно взяла руку свекрови, положила на свой живот — сбоку, где обычно были самые сильные толчки. Ирина Петровна замерла, боясь дышать. И вдруг почувствовала легкий, но решительный удар изнутри.
— Ой! — вырвалось у нее. — Здоровая какая!
— В папу, — улыбнулась Настя. — Ребро мне сломает до родов, чую.
— У Андрюши тоже сильные толчки были, — Ирина Петровна осторожно убрала руку. — Я думала, футболист будет.
— А стал программистом, — хмыкнул Андрей. — Извини, что разочаровал.
— Глупости! — Ирина Петровна вдруг расправила плечи. — Я очень тобой горжусь. Всегда гордилась. Просто... не умею, наверное, это показывать.
Она потянулась обнять сына, неловко похлопала его по спине, затем повернулась к двери:
— Ну, я пойду. Тушенку только заберите, пропадет же.
— Обязательно, — кивнул Андрей. — Ты позвонишь, когда узнаешь про хор?
— Позвоню, — Ирина Петровна открыла дверь. — И вы звоните. Когда будет... время.
***
Ника родилась морозным январским утром, через две недели после расчетного срока.
— Ни в какие сроки не укладывается, упрямая, — Андрей позвонил матери из роддома, голос звенел от недосыпа и волнения. — Прямо как я в детстве.
— Всё хорошо? — Ирина Петровна вцепилась в телефон, прижимая его к уху. В трубке слышался фоновый гул голосов, женский смех, звяканье посуды. — С Настей всё в порядке?
— Да, всё отлично, — выдохнул Андрей. — Доктор сказал, она молодец. Девять баллов по шкале Апгар, представляешь?
— Это хорошо, правда? — переспросила Ирина Петровна.
— Очень! — Андрей рассмеялся. — Слушай, ты сможешь завтра приехать? К трем часам. Настя просила передать.
— Настя? — Ирина Петровна опешила. — Меня просила?
— Ага. Передать кое-что для малышки. Сможешь?
— Конечно! Я приеду, — торопливо ответила она, мысленно перебирая, что бы это могло быть. Пеленки? Распашонки? Может, какие-то особые травы для купания?
Назавтра она приехала ровно к трем, долго не решаясь нажать на звонок. Этот месяц они почти не виделись — пара звонков, одна короткая встреча перед Новым годом. Ирина Петровна старалась не навязываться, как обещала. Настя с Андреем, похоже, тоже держали слово — не отгораживались полностью, но и не впускали слишком близко.
За дверью послышались шаги, потом голос Андрея:
— Кто там?
— Это я, — отозвалась Ирина Петровна. — Ты просил...
Дверь распахнулась. Андрей выглядел одновременно счастливым и заспанным.
— Проходи, — он посторонился. — Настя в спальне, кормит малышку. Можешь к ним.
— Прямо сейчас? — Ирина Петровна замешкалась. — Может, я потом?
— Иди-иди, — Андрей мягко подтолкнул ее к двери спальни. — Они тебя ждут.
Настя полулежала на кровати, прислонившись к подушкам. На руках у нее был крошечный сверток, из которого доносилось тихое причмокивание. Услышав шаги, она подняла голову, улыбнулась:
— Здравствуйте, Ирина Петровна. Знакомьтесь — это Ника.
Ирина Петровна замерла на пороге, не зная, можно ли подойти ближе. Серый зимний свет из окна падал на лицо невестки, делая его бледным, но каким-то светящимся изнутри.
— Можно посмотреть? — шепотом спросила Ирина Петровна.
— Конечно, — Настя чуть отодвинула пеленку от крошечного личика. — Только тихо, она почти уснула.
Ирина Петровна неуверенно приблизилась, склонилась над малышкой. Сердце екнуло — из пеленок смотрело крошечное морщинистое личико с закрытыми глазами и припухшими губками. Темный пушок волос на макушке.
— Красавица, — с трудом выговорила Ирина Петровна. — На тебя похожа.
Настя слегка улыбнулась, покачивая малышку:
— Мне кажется, на Андрея больше. Такая же упрямая — голову не повернешь, если сама не захочет.
— Ох, он тоже такой был! — вырвалось у Ирины Петровны прежде, чем она осеклась, вспомнив о своем обещании.
Но Настя, кажется, не возражала:
— Андрей говорил, вы с ним без отца справлялись, это правда?
— Да, — кивнула Ирина Петровна, не зная, стоит ли продолжать. — Отец нас оставил, когда Андрюше было шесть. Появлялся иногда, по большим праздникам.
— Сложно, наверное, было, — Настя осторожно переложила уснувшую малышку в кроватку, стоящую рядом.
— По-разному, — Ирина Петровна неловко присела на краешек кресла. — Страшно было иногда. Как у Андрея температура под сорок, а врач только через час обещает приехать... Или нет денег на зимние ботинки, а уже снег выпал. А иногда и радости были. Как он впервые сам прочитал книжку. Или когда олимпиаду по математике выиграл.
— Не жалеете, что одна тянули?
Ирина Петровна задумалась:
— Нет, не жалею. Но признаю: чересчур на сыне зациклилась. Думала, это правильно, самоотверженно. А оказалось, мы оба в ловушке.
Настя осторожно взбила подушку, устраиваясь поудобнее:
— Я хотела вас попросить кое о чем.
Ирина Петровна напряглась, готовясь отказывать в помощи — "сами справимся, не беспокойтесь".
— Я не справляюсь, — тихо сказала Настя, глядя на спящую дочь. — Андрей через неделю в офис выходит, а я одна с ней... Мне страшно.
— Страх — это нормально, — осторожно произнесла Ирина Петровна. — Первые месяцы всегда самые тяжелые.
— Ирина Петровна, — Настя подняла глаза, в них блестели слезы. — Я очень хочу справиться сама. Быть идеальной мамой. Но я так устала. И очень боюсь сделать что-нибудь не так.
— Идеальных мам не бывает, милая, — Ирина Петровна рискнула пересесть ближе, на край кровати. — Все ошибаются, даже у меня не всегда получалось правильно.
— Вы... могли бы помочь? — Настя смотрела прямо, без былой настороженности. — Только не переезжать. И не командовать. Просто... посидеть с ней иногда? Чтобы я могла поспать или в душ сходить? Мои родители в другом городе...
Ирина Петровна сглотнула комок в горле:
— Конечно помогу. Когда скажешь. И как скажешь — без советов, обещаю. Ну, почти без советов.
Настя вдруг взяла ее за руку — неожиданно крепко для женщины, только что родившей:
— Я хочу, чтобы вы давали советы. Просто... не настаивали, если я сделаю по-своему.
Ирина Петровна медленно кивнула:
— Договорились.
— И еще, — Настя помедлила. — Я бы хотела, чтобы Ника называла вас бабушкой Ирой. Не Ириной Петровной, это слишком официально. Если вы не против.
В уголках глаз Ирины Петровны защипало:
— Не против. Совсем не против.
От двери раздалось деликатное покашливание. Андрей стоял с подносом, на котором исходил паром чайник и три чашки.
— Чаю, дамы? — спросил он, глядя то на жену, то на мать. — Я печенье купил. И зефир.
— Отличная идея, — Настя похлопала по покрывалу рядом с собой. — Садись с нами, пока Ника спит. Ирина Петровна расскажет нам, как ты в детстве не хотел спать после обеда.
— Прямо с этого и начнем, да? — рассмеялся Андрей, устраиваясь на краю кровати. — Мам, не выдавай все мои секреты сразу.
— Не волнуйся, — улыбнулась Ирина Петровна, принимая чашку из его рук. — На все секреты уйдет не меньше месяца. А то и двух.
Они втроем тихо рассмеялись, стараясь не разбудить девочку. За окном падал крупный снег, укрывая крыши, деревья, дороги. Ирина Петровна смотрела на маленькую семью — ее сына, его жену, их дочь, и чувствовала, как что-то внутри нее медленно, но верно меняется. Как лед по весне — трескается, тает, освобождает место для чего-то нового.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.