Детство композитора
Анатолий Лядов родился в Санкт-Петербурге 11 мая 1855 года. Вся жизнь Лядова связана с этим городом и его художественной средой. Выходец из семьи профессиональных музыкантов, он рос в мире искусства. Прекрасной школой для него стал Мариинский театр, где работал его отец, знаменитый дирижер русской оперы. Весь оперный репертуар театра был знаком Лядову с раннего возраста, а в юные годы он сам часто участвовал в спектаклях в качестве статиста.
Редкий талант Лядова проявлялся не только в музыкальном, но и в прекрасном рисовании и поэтическом мастерстве, о чем свидетельствуют многие сохранившиеся остроумные, юмористические стихи и рисунки композитора.
Первые уроки игры на фортепиано он получил у пианистки В.А. Антиповой, сестры его матери. Однако регулярных занятий долгое время не было. Беспорядочная жизнь отца, «богемная» атмосфера в доме, отсутствие подлинной родительской ласки, заботы и любви (Лядов потерял мать в шестилетнем возрасте), беспокойная и хаотичная жизнь - все это не только не способствовало планомерному развитию юного музыканта, но, напротив, сформировало в нем некоторые негативные психологические черты, такие как внутренняя неуклюжесть, пассивность и безволие, что впоследствии отрицательно сказалось на всем творческом процессе композитора.
В 1867-1878 годах Лядов учился в Петербургской консерватории у профессоров Ю. Иогансена (теория и гармония), Ф. Беггрова и А. Дубасова (фортепиано), а с 1874 года - в классе композиции Римского-Корсакова, который сразу оценил талант своего ученика: «Он несказанно даровит». И хотя процесс обучения не был гладким, Лядов блестяще окончил консерваторию и представил в качестве своего последнего произведения высокопрофессиональную кантату «Финальная сцена из „Мессинской невесты“ Шиллера».
В студенческие годы Лядов обратился к популярному в России жанру романтического романа. Однако он быстро потерял интерес к романтической поэзии и неоднократно подчеркивал в своих высказываниях, что «слава, приобретенная с помощью романсов, - дешевые лавры».
Еще будучи студентом, Лядов с помощью Римского-Корсакова присоединился к влиятельной горстке композиторов, которые тепло приняли талантливого юношу в свой круг как последователя «новой русской школы». Так он познакомился с Мусоргским, Бородиным, Стасовым и узнал о высоких идеалах каретной ложи. И хотя Лядов вступил в кружок уже в период упадка и
Хотя Лядов застал кружок в период упадка и неизбежного разделения, вызванного естественным самоопределением его ярких представителей, он не мог не ощущать сильного влияния великой традиции. От нее он унаследовал ту «безграничную преданность искусству и осознание себя русским национальным художником», которая сопровождала его всю жизнь.
Круг петербургских музыкантов
В середине 1880-х годов Лядов вступил в новое объединение петербургских музыкантов - кружок Беляева, где сразу занял ведущее положение и стал членом ведущего триумвирата. Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов. Эта ведущая группа, поддерживаемая Беляевым, выполняла самую сложную работу по отбору, редактированию и изданию новых произведений. Лядов также принимал активное участие в музыкальных собраниях, известных как «беляевские пятницы», на которых постоянно исполнялись его сочинения, оказавшие значительное влияние на его младших современников, представителей петербургской школы.
Лядов с ранних лет сформировался как художник, и на протяжении всей его творческой деятельности не было резких переходов от одного этапа к другому. Он также оставался консервативным в своем образе жизни и привычках. Его годы были внешне спокойными и крайне однообразными: «30 лет в квартире - зимой; 30 лет на даче - летом; 30 лет в очень замкнутом кругу людей», - отмечал А. Н. Римский-Корсаков.
Поездка за границу
Как типичный петербургский интеллигент рубежа веков, Лядов, казалось, сознательно отгораживался от внешнего мира, опасаясь его вторжения в свою жизнь и любых перемен к худшему. Возможно, именно этого вторжения извне ему и не хватало для творчества. В отличие от многих русских художников, находивших сильнейшие импульсы для творческой мысли в заграничных поездках и новых впечатлениях, Лядов в силу своей природной инертности и вялости боялся «тронуться с места». Лишь дважды спокойное течение петербургской жизни прерывалось короткими поездками за границу: летом 1889 года на Всемирную художественную выставку в Париже, где были представлены его работы, и в 1910 году в Германию.
Лядов никого не допускал в свою личную жизнь. В этом отношении для него очень характерно то, что он скрыл от друзей свою женитьбу в 1884 году. Он не представил никому из них свою жену Н. И. Толкачеву, с которой счастливо прожил всю жизнь и воспитал двух сыновей.
С юности Лядову был свойственен скептицизм, который к концу жизни приобрел пессимистический оттенок. Неудовлетворенность жизнью, собой и своим творчеством постоянно прослеживается в переписке Лядова. Почти в каждом письме он пишет о скуке, тоске, которые мешают ему сосредоточиться на работе и отдыхе. Везде, куда бы он ни поехал, его преследуют грустные мысли, предчувствия «рокового конца», который с годами становится все хуже и хуже.
Современники критиковали Лядова за низкую творческую продуктивность. Одной из причин этого была материальная необеспеченность Лядова, которая заставляла его много заниматься педагогической деятельностью. В 1878 году он был назначен профессором консерватории, эту должность он занимал до конца своей жизни. А с 1884 года он также преподавал в инструментальных классах придворного оркестра. Надо сказать, что Лядов добился значительных успехов как педагог. Среди его учеников были Прокофьев, Асафьев и Мясковский. Занятия длились не менее шести часов в день. Лядов сочинял, по его собственным словам, «в последнюю минуту», что его очень угнетало. «Я сочиняю мало и коротко, - писал он сестре в 1887 году. - Неужели я только учитель? Мне бы это очень не понравилось! И, похоже, я этим и закончу...». С 1879 года он также активно работал как дирижер.
Лядов был прекрасным пианистом, хотя не считал себя виртуозом и не выступал на публике. Все современники, слышавшие его игру, отмечали его изящный, утонченный камерный стиль.
Обращение Лядова к фортепианной музыке было вполне естественным. Фортепианные пьесы Лядова - это своеобразные музыкально-поэтические зарисовки индивидуальных впечатлений от жизни и образов природы, отражающие внутренний мир художника.
Наиболее оригинальным является цикл «Бирульки», написанный в 1876 году, в котором сразу же проявился талант двадцатилетнего композитора. Цикл «Бирульки» пронизан свежестью и молодым вдохновением.
К концу 1880-х годов Лядов вступил в творческую фазу развития и проявил себя как мастер миниатюры. Эта склонность проявилась уже в первых фортепианных сочинениях, в которых выкристаллизовалась присущая ему лаконичность, утонченность музыкальной мысли и формы, ювелирная проработка деталей. «Лучший художник звука, - говорил Асафьев, - заменяет внушительность чувства экономией чувства, восхищение зернами - жемчужинами сердца».
Вершиной камерной формы музыки, несомненно, стали прелюдии Лядова. Его, безусловно, можно назвать основоположником русской фортепианной прелюдии. Этот жанр был особенно близок эстетической концепции миниатюриста Лядова. Неудивительно, что индивидуальные, специфические черты его почерка наиболее ярко проявились именно в этом жанре. Среди работ 1890-х годов выделяются «Прелюдии-размышления», которые носят глубоко психологический характер, вдохновленные какой-то безутешной печалью.
Цикл про детские песни
Но не только инструментальная музыка увлекала композитора. Великолепный Большой популярностью пользовались три брошюры «Детских песен», которые Лядов написал в 1887-1890 годах. В их основе лежали подлинные народные тексты старых, долатинских жанров - заклинания, шутки, притчи.
В мелодиях авторских «Детских песен» легко узнать интонации знакомых с детства «детских стишков» и нежных колыбельных. Детские песни» Лядова поражают удивительной чуткостью, трогательной любовью и глубоким пониманием детской души. Композитор преподносит мелодию то с мягким юмором, то с игривостью, то в нарочито многозначительном, повествовательном тоне, то в гротескной и даже парадоксальной форме. В каждую из «детских песен» вкрадывается тонкий лядовский юмор - ласковый и дружеский. Но почти все они оставляют ощущение легкой грусти, жалости, а иногда и жутковатого чувства безысходности и «непостоянства» жизни.
«Может ли Лядов свидетельствовать о своем русском духе лучше, чем в своих переложениях русских песен?» - писал известный музыкальный критик Вито. - писал известный музыкальный критик Витоль. Публикация первого из четырех сборников «Песен русского народа для одного голоса с фортепианным сопровождением» (30 песен) датируется 1898 годом, хотя Лядов начал изучать русский фольклор еще в 1880-х годах. Всего Лядов переложил 150 русских народных песен. Симфонические шедевры Лядова появились в последний период его жизни.
Наибольший успех ему принесли композиции на темы русских сказок, фэнтези и русского фольклора. Путь к ним лежал через «детские песенки» и другие переложения песенных образцов.
Ярким примером творческого развития Лядова являются его знаменитые программные миниатюры - «Баба Яга», «Волшебное озеро» и «Кикимора». Они были написаны в 1904-1910 годах и отражают не только традиции его предшественников, но и творческие искания современности. При всей самостоятельности замыслов оркестровые сказочные картины Лядова можно рассматривать как своеобразный художественный триптих, крайние части которого («Баба Яга» и «Кикимора») - яркие «портреты» в жанре сказочного скерцо, а средняя часть («Волшебное озеро») - завораживающий импрессионистический пейзаж.
Последние произведение Лядова
Последнее произведение из раздела симфонической музыки, «Кеше» («Печальная песнь»), связано с образами Метерлинка.
Печальная песнь» стала „лебединой песней“ Лядова, в которой композитор, по словам Асафьева, „приоткрыл уголок собственной души, из личных переживаний почерпнул материал для этой звуковой истории, по-настоящему трогательной, похожей на робкое причитание“.
Эта «Исповедь души» стала завершением творческого пути Лядова, чей самобытный, тонкий, лирический талант художника-миниатюриста, возможно, проявился несколько раньше его времени.
Композитор умер 28 августа 1914 года.