— Когда приедет папа? — голос медсестры звенел в пустом коридоре.
— Скоро, — соврала Анна, неловко перехватывая сверток с сыном. — Просто задерживается.
Телефон в кармане тяжелел, словно набрал вес сотни непрочитанных сообщений. Анна знала, что там только одно. «Занят». Одно слово, которое теперь весило больше, чем новорожденный Илья на её руках.
В окно палаты она видела, как другие женщины покидали роддом. Мужчины в белых рубашках, смущённо топчущиеся с букетами, старшие дети, подпрыгивающие от нетерпения, бабушки с влажными глазами. Мир за стеклом казался фильмом, который показывали только для неё — единственной зрительницы, оставшейся в пустом зале после сеанса.
— Вы уверены, что вам никто не поможет? — врач смотрела с той особой смесью сочувствия и смущения, которую Анна уже привыкла видеть. — Может, такси вызвать?
— Муж на работе, — Анна улыбнулась той улыбкой, которую отточила годами, — улыбкой, за которой можно спрятать что угодно. — Сама справлюсь.
Сумка с вещами оттягивала плечо, сын лежал в сгибе локтя. Коридор больницы казался бесконечным. Каждый шаг отдавался тупой болью внизу живота, но она шла — медленно, осторожно, прижимая к себе тёплый свёрток.
Ветер ударил в лицо, когда она вышла на крыльцо. Февральский день слепил глаза бледным солнцем. Анна замерла, растерянно оглядываясь по сторонам, будто ожидая увидеть знакомую фигуру. Но вокруг были лишь чужие мужья и чужое счастье.
— Вам помочь? — охранник на входе смотрел с тревогой.
— Нет, спасибо, я... — она осеклась. — Такси вызвать бы.
В машине она не плакала. Илья спал, трогательно морща крошечный лоб. Анна смотрела на дорогу, на мелькающие дома и думала: «Может, он не понял. Может, действительно что-то важное. Может, он просто не осознаёт».
Она платила за надежду той же монетой, что и многие годы до этого — самообманом.
Таксист посматривал в зеркало с нескрываемым любопытством.
— Первенец? — спросил он, когда остановились на светофоре.
— Да, — Анна улыбнулась, глядя на сына. И в этот момент впервые за день улыбка была настоящей.
— А муж что же?
Улыбка погасла, как свеча на ветру.
— Работает.
Ключ в замке повернулся с тяжёлым, обречённым звуком. Анна переступила порог, осторожно придерживая голову сына. В квартире пахло алко и несвежим бельём. С кухни доносились голоса комментаторов.
Олег лежал на диване, закинув ноги на журнальный столик. Пустые бутылки пива выстроились в неровный ряд, крошки от чипсов рассыпались по полу.
— Ну, — он скользнул по ней равнодушным взглядом, — ты дома. Наконец-то.
Он не встал. Не подошёл. Не взглянул на сына. Просто отхлебнул пива и вернулся к экрану.
Анна стояла в прихожей, держа на руках их будущее, и впервые подумала о том, что, может быть, её будущее и будущее этого маленького человека должны быть другими. Но мысль была слишком страшной, слишком новой. Она загнала её глубоко внутрь, туда, где уже жили сотни непролитых слёз и невысказанных слов.
— Я покормлю его и лягу, — сказала она в пустоту.
Олег что-то буркнул в ответ. Телевизор взорвался аплодисментами — кто-то забил гол.
Анна прошла в спальню, осторожно положила сына на кровать и тихо опустилась рядом. Обессиленная, она смотрела на крошечное лицо, на сжатые кулачки, на пушок светлых волос.
— Ничего, — прошептала она, гладя сына по щеке. — Мы справимся.
За окном темнело. Мир сужался до размеров кровати и маленького тельца рядом. Анна закрыла глаза, чувствуя, как усталость наваливается на неё тяжёлым одеялом.
Из коридора доносились звуки телевизора и открывающихся бутылок.
***
— Илья, тише! Папа спит! — Анна прижала палец к губам, подхватывая трёхлетнего сына под мышки.
Мальчик сжал губы в тугую линию, старательно кивнул. Его глаза, широко распахнутые, впитывали материнский страх с той удивительной восприимчивостью, которой обладают только дети. Он уже научился ходить на цыпочках по утрам. Научился не плакать слишком громко. Научился тому, чему ни один ребёнок учиться не должен.
За окном разгорался летний день, а в квартире стоял затхлый полумрак. Шторы задёрнуты — Олег вернулся под утро. Запах перегара осел на стенах, как невидимая плесень.
Анна поставила перед сыном тарелку с кашей, машинально поправила воротник своей блузки. Через час нужно быть на работе, ещё предстояло завезти Илью к свекрови. Та смотрела на невестку с тяжёлым неодобрением, но внука забирала — единственная помощь, на которую Анна могла рассчитывать.
— Ты что, издеваешься? — голос Олега хлестнул из дверного проёма. — Шесть утра!
Он стоял, опираясь о косяк, помятый, с тенью вчерашней щетины и злостью во взгляде. Мутные глаза остановились на Илье, и мальчик вжался в стул.
— Прости, мы тихо, — Анна перешла на шёпот, словно воздух между ними мог взорваться от одного неосторожного звука. — Просто нам на работу и в сад скоро.
— Чёрт с вами, — он махнул рукой и скрылся в спальне, с грохотом захлопнув дверь.
Илья выронил ложку. На его лице застыло выражение, от которого сердце Анны сжималось — смесь страха и недетского понимания.
— Всё хорошо, солнышко, — прошептала она, наклоняясь к сыну. — Папа просто устал.
Ложь стала её вторым языком — тем, на котором она говорила с Ильёй о его отце.
***
Спустя еще время по дороге в детский сад она думала о счетах на столе, о неоплаченных квитанциях, о том, что зарплаты снова не хватит. Олег работал, когда хотел. Деньги приносил редко — большая часть уходила на пиво и ставки на футбол.
— Мам, а другие папы тоже такие? — вопрос Ильи прозвучал так внезапно, что Анна чуть не пропустила поворот.
— Какие, милый?
— Злые. Громкие.
Она сжала руль до побелевших костяшек. Что ответить ребёнку, который видит только одну модель мужского поведения?
— Нет, солнышко. Папы разные. Просто у нашего папы много забот.
Забот у Олега не было. Была только пустота, которую он заполнял алкоголем и раздражением.
Вечером, когда Анна укладывала сына, с кухни послышался звон разбитого стекла. Она вздрогнула. Илья вцепился в её руку.
— Мама, не уходи, — прошептал он.
— Я только посмотрю, что там, и вернусь.
На кухне Олег смотрел на осколки бутылки у своих ног. Его взгляд был пустым, как у куклы.
— Хоть убирать за собой научись, — слова вырвались прежде, чем Анна успела их остановить.
Он поднял глаза — в них плескалась ярость. Два шага, и его лицо оказалось так близко, что она почувствовала кислый запах пива.
— Ты слишком борзая стала, — процедил он. — Ты же никуда не денешься. Кому ты нужна с ребёнком?
Где-то в глубине квартиры заплакал Илья, и Анна дёрнулась к двери. Олег схватил её за запястье.
— Я с тобой разговариваю.
В этот момент что-то внутри неё надломилось — тонкая струна терпения, натянутая до предела. Она вырвала руку.
— Не трогай меня.
Впервые в его глазах мелькнуло удивление. Он не привык к сопротивлению.
— У тебя что, кто-то появился? — его губы скривились в ухмылке. — Да на тебя никто не посмотрит.
Анна молча вышла из кухни. В комнате Илья сидел на кровати, обхватив колени руками. Она легла рядом, обняла его.
— Мам, давай уйдём отсюда, — прошептал он так тихо, что слова растворились в воздухе между ними. Она размышляла о странной иронии жизни — её сын, ещё вчера казавшийся ей ребёнком, сегодня обнаружил мудрость, до которой она сама так и не доросла.
«А ведь и правда — что, если бы мы были одни?» Эта мысль, робкая и пугающая, наконец обрела форму. Анна закрыла глаза и впервые позволила себе представить другую жизнь.
***
Осень расплескала медь и золото по аллеям парка. Илья бежал впереди, шурша листьями, его смех — чистый, как родниковая вода — разносился между деревьями. Анна наблюдала за ним, прижимая к груди потрёпанный блокнот. Два года она записывала туда цифры: суммы, которые удавалось отложить, стоимость квартир на окраине города, расчёты будущих расходов.
Первые страницы были залиты слезами отчаяния — казалось, ей никогда не вырваться. Последние пестрели восклицательными знаками — через месяц у них с Ильёй будет свой дом.
— Смотрите, какой я нашёл! — Илья подбежал, держа в ладошках кленовый лист размером с его лицо.
Сергей присел на корточки рядом с мальчиком, его глаза светились тем особым светом, который Анна раньше видела только у отцов, смотрящих на своих детей.
— Настоящее сокровище, — серьёзно кивнул он. — А знаешь, что из него можно сделать?
Он достал из кармана маленький ножик и начал аккуратно вырезать по прожилкам листа фигурку. Илья замер, наблюдая за превращением. Анна смотрела на них — учитель младших классов и её сын, два тёмных затылка, склонённые над осенним листом — и в груди разливалось тепло.
Они познакомились полгода назад на родительском собрании. Сергей вёл класс, в который должен был пойти Илья. После собрания он остановил её в коридоре.
— Ваш сын очень талантливый, — сказал он, глядя ей в глаза, а не на усталые морщинки и растрёпанные волосы. — И вы, если позволите сказать, удивительная мама.
Тогда она впервые за пять лет почувствовала себя видимой.
Теперь они встречались каждое воскресенье — гуляли в парке, ходили в детские музеи, просто разговаривали. Сергей говорил с ней о книгах, о музыке, о звёздах — обо всём, что существовало за пределами её маленькой клетки из страха и обязанностей.
— Анна, — его голос вернул её в настоящее. — Я хотел тебе кое-что сказать.
Илья отбежал к детской площадке, а они сели на скамейку. Ветер шевелил тёмные волосы Сергея, в которых уже пробивалась ранняя седина.
— Я думал об этом много дней, — он взял её руку. — Ты заслуживаешь лучшего. Вы оба заслуживаете.
Она опустила глаза.
— У нас всё хорошо. Я накопила почти достаточно для первого взноса. Через месяц мы с Ильёй уедем.
— Я знаю, — он сжал её пальцы. — Но я хочу предложить... Позволь мне быть рядом. Не как другу. Как... как человеку, который хочет заботиться о вас.
Анна подняла глаза, в которых дрожали слёзы.
— Я не могу тебя об этом просить.
— Ты и не просишь. Я сам прошу, — он улыбнулся. — Просто подумай.
По дороге домой Анна чувствовала в себе странную лёгкость. Словно последняя цепь, сковывавшая её сердце, распалась.
Квартира встретила её запахом сигарет и грязной посуды. Олег спал на диване. Илья на цыпочках прошёл в свою комнату. Привычная картина, которую она наблюдала много лет.
Анна достала из шкафа чемодан. Открыла его на кровати и начала методично складывать вещи — свои и сына.
Хлопок двери заставил её вздрогнуть. В проёме стоял Олег, его глаза расширились при виде чемодана.
— Это что ещё за цирк? — его голос сочился ядом.
— Мы уходим, — она продолжала складывать вещи. — Завтра.
— Никуда ты не уйдёшь, — он шагнул в комнату. — Это мой дом.
— Уже нет, — Анна застегнула чемодан и выпрямилась. — Я сняла квартиру. И подала на развод.
Его лицо исказилось от ярости. Он схватил её за плечи, встряхнул.
— Ты что, совсем сдурела? — он почти кричал. — Если уйдёшь — ты никто! Слышишь? Никто!
Дверь детской скрипнула. Илья стоял на пороге, в его глазах застыл ужас. Один этот взгляд придал Анне силы тысячи матерей.
— Убери руки, — процедила она.
— Как ты смеешь, — прошипел он. — Кто он?
— Не твоё дело, — она оттолкнула его и шагнула к сыну. — Илья, собери свои книжки и игрушки. Мы уезжаем сегодня.
— Я никуда вас не отпущу! — Олег замахнулся, но его рука повисла в воздухе. Анна смотрела на него без страха — впервые за все эти годы.
— Если ты нас тронешь, я вызову полицию. У меня есть доказательства. Все синяки сфотографированы.
Это была ложь. Но он не знал. Его лицо побелело.
— Ты об этом пожалеешь, — процедил он, отступая.
— Нет, — она покачала головой. — Пожалеть можно только об одном — о том, что я не сделала этого раньше.
***
Утренний свет заливал маленькую кухню новой квартиры. Анна разливала чай по чашкам, когда зазвонил телефон.
— Через полчаса буду, — голос Сергея звучал взволнованно. — Илья готов?
— Давно. Сидит с рюкзаком у двери, — она улыбнулась, глядя на сына.
Прошёл год. Год без криков и страха. Год, наполненный тихими вечерами за книгами, воскресными прогулками, детским смехом.
Сергей стал частью их жизни — сначала осторожно, на расстоянии, потом всё ближе. Он никогда не пытался заменить Илье отца. Просто был рядом — добрый, надёжный, настоящий.
Олег? Олег иногда звонил — пьяный, злой. Угрожал, плакал, требовал вернуться. Потом звонки стали реже. А потом прекратились совсем. Она слышала от общих знакомых, что он потерял подработку, сидит в своей пустой квартире, смотрит футбол и пьёт. Теперь ему не на кого было кричать.
Дверной звонок разорвал тишину. Илья подпрыгнул на месте.
— Сергей! — закричал он, бросаясь к двери.
Анна смотрела, как её сын обнимает мужчину, который научил его запускать воздушного змея и читать по слогам. Который никогда не повышал голоса и не закрывал дверь спальни, чтобы «отдохнуть от вашего шума».
Сергей поднял глаза и встретился с ней взглядом поверх головы Ильи. В этом взгляде было обещание — целая жизнь, полная тихих разговоров на кухне, совместных завтраков, прочитанных книг и пройденных дорог.
Анна улыбнулась. Иногда, чтобы найти дорогу домой, нужно сначала уйти — как когда-то она ушла из родильной палаты, совсем одна.
Читайте от меня также:
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.