"Ты его бросила в трудную минуту!" — кричала свекровь.
— Я предупреждала сына, — произнесла Ирина Сергеевна, размешивая чай, который даже не собиралась пить. — Говорила ему, что все этим закончится.
Катерина молча смотрела в окно кафе. За стеклом спешили люди, обычный вторник, середина осени. Никто не знал, что именно здесь, за столиком у окна, одна женщина пытается объяснить другой, почему та разрушила жизнь её сына.
— Вы ведь понимаете, что я не обязана была приходить на эту встречу? — спокойно спросила Катерина, поворачиваясь к собеседнице.
— Конечно, понимаю. Но ты пришла, — Ирина Сергеевна подняла подбородок. — Значит, совесть всё-таки есть.
— Или любопытство, — парировала Катерина, и в глазах её мелькнуло что-то такое, от чего свекровь на мгновение потеряла свою уверенность.
Они сидели друг напротив друга — две женщины, связанные десятью годами общей истории, которая только что завершилась росчерком пера в кабинете судьи. Развод был оформлен вчера. Быстро, без скандалов и дележа имущества, которого, впрочем, и не было — только двухкомнатная квартира, купленная когда-то с помощью родителей Валеры.
— Валера в растерянности, — проговорила Ирина Сергеевна, пытаясь поймать взгляд бывшей невестки. — Он не понимает, что произошло. Всё было хорошо, и вдруг...
— А было хорошо? — тихо спросила Катерина. — Или просто удобно?
Свекровь поджала губы, словно пробовала на вкус неприятное лекарство.
— У всех бывают сложности. Нормальные люди решают их, а не бегут при первой трудности.
— Десять лет — это первая трудность? — Катерина покачала головой. — Интересная точка зрения.
В кафе было немноголюдно. За соседним столиком две девушки увлеченно обсуждали новый сериал, а у барной стойки мужчина в деловом костюме проверял почту на телефоне. Обычная жизнь текла своим чередом, и только за их столиком время словно замерло.
— Катя, — Ирина Сергеевна подалась вперёд, — мой сын любит тебя. Он всегда любил. Да, возможно, он не самый эмоциональный человек, но...
— Дело не в эмоциях. — прервала её Катерина.
— Дело в том, что ваш сын никогда не был... целым. Самодостаточным. Ему всегда нужен кто-то. Кто будет решать за него, думать за него, нести ответственность.
— Ты несправедлива! — возмутилась свекровь.
— Валера хороший человек. Он никогда не изменял, не пил, не...
— Вы перечисляете, чего он не делал, — Катерина грустно улыбнулась. — А что он делал? Что он решал сам? За что брал ответственность?
Ирина Сергеевна открыла рот, но не нашла, что сказать. Минуту они сидели в тишине.
— Знаешь, — наконец произнесла свекровь совсем другим тоном, — я всегда считала тебя умной женщиной. Достойной. Я гордилась, что мой сын выбрал такую жену. Но сейчас я вижу, что ошибалась.
Катерина не ответила. Она смотрела на свои руки — руки человека, который привык всё делать сам. Руки, которые десять лет несли двойную ношу.
— Вы не ошибались, — наконец сказала она. — Я действительно такая. Поэтому я и ушла. Потому что поняла: чтобы стать счастливой, мне нужно перестать быть для всех опорой и научиться опираться на саму себя.
— Мой сын не заслуживает. Такого предательства. — голос Ирины Сергеевны дрогнул.
— А я не заслуживала того, что получила. — Катерина взглянула ей прямо в глаза.
— Никто не получает того, что заслуживает, Ирина Сергеевна. Мы получаем то, что принимаем. А я больше не хочу принимать. То, что мне предлагали.
Свекровь смотрела на неё. С недоумением и гневом.
— Ты эгоистка. — выдохнула она.
— Обычная эгоистка. Которой надоело нести ответственность. А ты думаешь, мне было легко растить его одной после того, как его отец ушёл?
— Вот именно, — тихо ответила Катерина. — Вы так боялись, что он повторит судьбу отца, что не дали ему стать мужчиной. А теперь злитесь на меня за то, что я не хочу быть вами. Не хочу тащить на себе человека, который может, но не хочет стоять на собственных ногах.
Ирина Сергеевна резко встала. Бросила на стол купюру.
— Я надеялась, что мы сможем поговорить. По-человечески. Что ты признаешь свою ошибку. Но вижу, что это бесполезно.
Катерина не двинулась с места.
— Вы не за этим пришли. Вы хотели услышать, что я виновата. Что я разрушила вашу идеальную картину мира. Но правда в том, что эта картина никогда не была идеальной. Просто вы не хотели этого замечать.
Ирина Сергеевна, не прощаясь, направилась к выходу. Катерина проводила её взглядом. И только потом заметила, что до сих пор сжимает салфетку в кулаке. Так, что побелели костяшки пальцев.
«Легко советовать, как жить, чем самому жить». — подумала она. Глядя на удаляющуюся фигуру женщины. Которая десять лет была её свекровью.
Но так и не стала родным человеком.
***
Катерина вошла в свою новую квартиру. Маленькую однушку на окраине. Которую она сняла сразу после подачи заявления на развод. Скудная обстановка. Минимум вещей. Здесь пахло свободой. Той самой, о которой она не смела мечтать десять лет.
Сбросив туфли, она опустилась на диван и закрыла глаза. Разговор с Ириной Сергеевной выжал все силы. Но выбора не было — эту встречу нельзя было избежать, как нельзя избежать грозы после душного дня.
Телефон пискнул сообщением. Вера, её лучшая подруга: «Как прошло? Ты в порядке?»
«Жива. Поговорим завтра», — набрала Катя и отложила телефон.
Она не хотела сейчас говорить ни с кем. Хотелось просто сидеть в тишине, наслаждаясь отсутствием чужих требований, ожиданий, разочарований.
Как появилась эта усталость? Постепенно, день за днем, как вода точит камень.
...Их брак с Валерой начинался как у всех. Влюбленность, свадьба, планы на будущее. Катя тогда работала редактором в издательстве, Валера — инженером в приличной компании. Они казались идеальной парой.
Первые звоночки прозвенели уже через год.
— Катюш, ты не могла бы заплатить за квартиру? — Валера протянул ей квитанции. — У меня встреча с друзьями сегодня, не успеваю.
Она заплатила. Потом еще раз, и еще. Постепенно все бытовые вопросы стали её зоной ответственности. Платежи, покупки, решение проблем с сантехникой, общение с соседями — всё легло на её плечи.
— Ты лучше в этом разбираешься, — говорил он с обезоруживающей улыбкой.
А потом случилось то, что называют «проверкой отношений». Валеру сократили.
— Это временно, — уверял он, проводя дни за компьютерными играми. — Я ищу. Просто сейчас сложная ситуация на рынке труда.
Три месяца превратились в полгода. Катя брала дополнительные проекты, чтобы покрывать расходы. Приходила домой измотанная, а там...
— Слушай, я не успел приготовить ужин, — виновато разводил руками Валера. — Может, закажем пиццу?
Она молча шла на кухню. Готовила. Убирала. А потом падала без сил.
Когда он наконец нашел работу — менее оплачиваемую, чем прежняя — Катя почувствовала облегчение. Но что-то внутри надломилось. Она поняла, что не может рассчитывать на Валеру в трудной ситуации.
«Я увольняюсь», — сказала она однажды, войдя в квартиру.
Валера оторвался от ноутбука:
— Что случилось?
— Сократили отдел. Предложили должность с меньшей зарплатой. Я отказалась.
— Но... как же мы будем жить? — в его глазах промелькнул настоящий страх.
Не «как ты справишься?», не «я поддержу тебя». А «как МЫ будем жить».
— Найду что-нибудь, — ответила она тогда. — Не переживай.
И нашла — стала фрилансером, работала больше прежнего. А Валера... Валера привык, что всё как-то решается само собой. Вернее, решается Катей.
«Не учи рыбу плавать», — говорила Ирина Сергеевна, когда Катя пыталась заставить мужа взять на себя хоть какую-то ответственность. — «У мужчин своё предназначение».
Какое? Этот вопрос Катя так и не решилась задать свекрови.
Переломный момент наступил полгода назад. Катерина серьезно заболела — обычная простуда переросла в воспаление легких. Температура 39, слабость, невозможность встать с постели.
— Валера, — прошептала она, — мне нужны лекарства. И вызови врача.
— Сейчас, — кивнул он. — Только я не знаю, какие лекарства и как вызвать врача на дом.
Она, задыхаясь от кашля, объясняла, что делать. Он нервничал, переспрашивал, злился. В итоге позвонил матери, и та приехала, чтобы «спасать ситуацию».
Лежа с температурой, Катя слышала их разговор на кухне:
— Ну чего ты паникуешь? — говорила свекровь. — Обычная простуда.
— Она никогда не болела так, — оправдывался Валера. — А если это что-то серьезное?
— Не драматизируй. Вот лекарства, вот еда. Я все приготовила. Завтра приеду, проверю.
Катерина тогда повернулась к стене и заплакала — беззвучно, чтобы никто не услышал. Не от боли или температуры. От осознания: у неё нет партнера.
У неё есть еще один ребенок — большой, немного неуклюжий мальчик, который без мамы не может решить элементарные вопросы.
Выздоровев, она начала замечать то, что раньше игнорировала.
Как Валера звонит матери, чтобы спросить, что подарить Кате на день рождения.
Как он ждет её решения во всем — от выбора фильма до планов на отпуск.
Как он теряется в любой нестандартной ситуации.
И однажды утром она проснулась с кристальной ясностью: так больше продолжаться не может. Либо она спасает себя, либо они утонут вместе.
— Нам нужно поговорить, — сказала она за завтраком.
Валера напрягся — он всегда боялся серьезных разговоров.
— Я подаю на развод.
Он смотрел на нее так, словно она говорила на другом языке.
— Почему? — только и смог произнести он.
— Потому что я устала быть для тебя всем. Я хочу быть просто женой. Не мамой, не секретарем, не психотерапевтом. Просто женой.
— Но я люблю тебя. — Растерянно произнес он.
— Ты любишь не меня. — покачала головой Катя.
— Ты любишь то, что я делаю твою жизнь удобной. Это разные вещи.
...Звонок в дверь вернул Катерину в реальность. Она встала, подошла к двери.
— Кто там?
— Это я, — голос Веры. — Открывай.
Катерина улыбнулась. Возможно. Одиночество — это не то, что ей сейчас нужно.
«Как аукнется, так и откликнется». — подумала она, открывая дверь подруге.
— «Теперь моя жизнь будет именно такой, какой я её сделаю».
***
— Ты выглядишь... иначе, — сказала Вера, разливая вино по бокалам. — Свободнее, что ли.
Катерина усмехнулась:
— А я и чувствую себя иначе. Будто груз с плеч.
Они сидели на маленькой кухне, где едва помещался стол и два стула. Вечер плавно перетекал в ночь.
— И как прошла встреча со свекровью? — Вера пригубила вино.
— Как и ожидалось, — Катерина пожала плечами. — По её версии, я разрушила жизнь её сыночка. А ещё я неблагодарная и бессердечная.
Вера покачала головой:
— Меня всегда поражало, как некоторые женщины растят из сыновей... не знаю, как назвать... инфантилов?
— Дело даже не в инфантильности, — задумчиво произнесла Катерина. — А в неспособности принимать решения. В вечной зависимости от чужого мнения. Знаешь, что меня добило? Когда я лежала с воспалением лёгких, он не мог самостоятельно вызвать врача. Не мог!
Телефон Катерины ожил, высветив имя Валеры. Она нахмурилась.
— Не бери, если не хочешь, — сказала Вера.
— Нет, лучше ответить. Иначе не отстанет.
Она нажала кнопку приёма.
— Да, Валера.
— Катя, — голос звучал напряжённо, — ты где вещи складывала? Не могу найти паспорт.
Катерина закрыла глаза. Даже сейчас, после развода, он звонил ей с вопросом, на который должен был знать ответ.
— В верхнем ящике комода. Где он всегда лежал.
— А, точно! — в его голосе послышалось облегчение. — Спасибо. Как ты... устроилась?
— Нормально, — ответила она коротко. — Что-то ещё?
Пауза.
— Мама заходила сегодня. Сказала, что видела тебя.
— Да, мы встречались.
— Она сказала, что ты... — он замялся, — что ты считаешь меня недостаточно самостоятельным.
Катерина усмехнулась. Вот оно что. Свекровь передала разговор в удобной для себя интерпретации.
— Валера, давай не будем. Всё уже решено.
— Нет, я хочу понять! — в его голосе проскользнули истеричные нотки. — Десять лет вместе, и вдруг такие претензии!
— Вдруг? — Катерина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. — Валера, я годами просила тебя быть более инициативным, брать на себя часть забот. О чём мы сейчас говорим?
— Но я работал! Я приносил деньги в семью!
— И это всё? Этого достаточно для брака?
Он помолчал.
— Катя, я могу измениться. Правда. Давай попробуем ещё раз.
Она вздохнула. Сколько раз она слышала это обещание? Перед свадьбой, когда сомневалась. После первого года совместной жизни, когда они серьёзно поссорились. Три года назад, когда она уже заговорила о разводе...
— Нет, Валера. Поезд ушёл.
— Но я не справляюсь! — вдруг выпалил он. — Мама приходит каждый день, готовит, убирает, но... это не то. Я не хочу так.
Катерина переглянулась с Верой. Вот оно. Наконец-то он сказал правду.
— Валера, ты взрослый мужчина. Тебе тридцать восемь лет. Если ты не справляешься с бытом — научись.
— Но как? — в его голосе звучало искреннее недоумение.
— Как все учатся. Методом проб и ошибок. Читай инструкции. Смотри видео в интернете. Спрашивай друзей, в конце концов!
— У меня нет времени. На это, — пробормотал он.
— А у меня нет времени быть твоей нянькой. — отрезала она.
— Прости, но это твоя жизнь. И только ты отвечаешь за неё.
Повисло молчание.
— Знаешь, — наконец произнёс он, — я понял, в чём дело. Ты встретила кого-то другого, да?
Катерина едва не рассмеялась от абсурдности этого предположения.
— Нет, Валера. Я никого не встретила. Я просто наконец-то встретилась с собой настоящей. С женщиной, которая больше не хочет тащить на себе двойную ношу. Которая хочет равных отношений.
— Это всё феминистские глупости! — вдруг выпалил он, и Катерина поняла, что это говорит не Валера. Это говорит его мать его устами.
— Хорошо, пусть будут глупости, — спокойно ответила она. — Но это мой выбор. Прощай, Валера.
Она нажала отбой и посмотрела на Веру.
— Вот так. Теперь я злобная феминистка, которая разрушила крепкую семью.
Вера протянула ей бокал:
— За злобных феминисток, которые хотят равных отношений!
Они рассмеялись, но смех Катерины был горьковатым.
— Знаешь, что самое печальное? Я ведь правда любила его. Когда-то. Но нельзя быть одновременно матерью и женой для одного человека. Это... извращение.
— Ты сделала правильный выбор, — уверенно сказала Вера. — Но ему будет тяжело.
— Знаю, — кивнула Катерина. — Но иногда людям нужно упасть, чтобы научиться вставать самостоятельно.
Они сидели в тишине, думая каждая о своём. За окном начался дождь, барабаня по карнизу. Катерине казалось, что дождь смывает последние десять лет её жизни. Оставляя чистый лист.
— Я получила предложение о работе. — вдруг сказала она.
— В Петербурге.
Вера подняла брови:
— И ты молчала?
— Я сама не знала, что решу. Но сегодня... после разговора с Ириной Сергеевной и звонка Валеры... Я понимаю, что нужно уехать. Иначе они не дадут мне начать заново.
— Когда?
— Через две недели. Нужно закончить здесь проекты и собрать вещи.
Вера смотрела на подругу с грустной улыбкой:
— Я буду скучать. Но я за тебя рада.
Катерина кивнула:
— Мне страшно, если честно. Новый город, новая работа. Никого знакомых.
— Но это твой шанс. Начать с чистого листа, — сказала Вера.
— Без давления, без прошлых ошибок. Без чужих ожиданий.
«Лучше советовать, как жить, чем самому жить», — вспомнила Катерина фразу, которую часто повторяла свекровь, давая очередной непрошеный совет. Как иронично это звучало теперь.
— За новое начало, — подняла бокал Катерина.
— За новое начало, — эхом откликнулась Вера.
***
Катерина складывала книги в коробки. Раздался звонок в дверь.
«Вера обещала подъехать к шести. Но сейчас только...» — она взглянула на часы. «Четыре».
Открыв дверь, Катерина замерла. На пороге стояла Ирина Сергеевна.
— Можно войти? — спросила свекровь, не дожидаясь приглашения.
Катерина молча отступила в сторону, пропуская нежданную гостью. Ирина Сергеевна окинула взглядом полупустую квартиру с коробками.
— Значит, правда уезжаешь, — констатировала она. — Валера сказал, но я не поверила.
— Да, — подтвердила Катерина. — Через три дня.
— Бежишь, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Катерина вздохнула:
— Ирина Сергеевна, я не хочу снова спорить. Если вы пришли за этим, то...
— Я пришла поговорить, — прервала её свекровь. — Без обвинений. Можно?
Катерина кивнула на единственное кресло, оставшееся не упакованным:
— Присаживайтесь. Чай?
— Не нужно, — Ирина Сергеевна опустилась в кресло. Неожиданно выглядя гораздо старше своих шестидесяти с небольшим лет. — Катя, я хочу понять. По-настоящему понять. Что произошло.
Катерина присела на край коробки напротив:
— Вы действительно хотите услышать мою версию? Или пришли убедить меня изменить решение?
— Я... — свекровь на мгновение замялась. — Я вижу, что Валера... что ему тяжело. И дело не только в бытовых вопросах. Он как будто потерял опору.
— В этом и проблема, — тихо сказала Катерина. — Я не должна была быть его опорой. Я должна была быть его партнёром.
Ирина Сергеевна смотрела на бывшую невестку долгим взглядом.
— Знаешь, — неожиданно начала она, — когда Валере было семь, его отец ушёл. Просто собрал вещи и ушёл к другой женщине. Сказал, что «устал от ответственности». Валера ждал его каждый день. Стоял у окна, смотрел на дорогу. — Её голос дрогнул. — Я поклялась себе, что мой сын никогда не будет чувствовать себя брошенным.
Катерина молчала, понимая, что это признание далось Ирине Сергеевне нелегко.
— Возможно, я перестаралась, — продолжила свекровь. — Возможно, я действительно... слишком оберегала его. Но я хотела как лучше.
— Я знаю, — кивнула Катерина. — Но иногда сильнее всего мы раним тех, кого хотим защитить.
— Ты напомнила мне меня в молодости, — неожиданно сказала Ирина Сергеевна. — Такая же решительная, независимая. Я тоже такой была, пока не осталась одна с ребёнком.
— И вы решили, что женщина должна всё тащить на себе?
— Я решила, что должна быть достаточно сильной за двоих, — поправила свекровь. — И научила этому сына — полагаться на сильную женщину.
Катерина покачала головой:
— Но это замкнутый круг. Вы воспитали сына зависимым, а потом ожидали, что его жена продолжит ваше дело. Но я не хочу такой жизни, Ирина Сергеевна. Я хочу быть рядом с человеком, а не над ним.
В комнате повисла тишина. За окном начал накрапывать дождь, мелкие капли барабанили по стеклу.
— Я понимаю, что ты не вернёшься, — наконец произнесла свекровь. — Но скажи, есть ли у Валеры шанс... стать другим?
В этом вопросе было столько материнской тревоги, что Катерина почувствовала укол сочувствия.
— Есть, — честно ответила она. — Но только если он сам этого захочет. По-настоящему захочет. И если ему дадут такую возможность.
Ирина Сергеевна поджала губы, словно проглатывая горькую пилюлю:
— Намекаешь, что я должна отступить?
— Не мне вам указывать, — Катерина пожала плечами. — Но подумайте сами: что лучше для него? Комфорт сейчас или способность справляться самостоятельно в будущем?
Свекровь тяжело вздохнула:
— Я думала, что делаю его счастливым, оберегая от трудностей. А получается, что сделала беспомощным.
— Не корите себя, — неожиданно для себя Катерина коснулась руки свекрови. — Вы действовали из любви. Просто иногда любовь должна быть... жёстче.
— Как у тебя, — Ирина Сергеевна грустно усмехнулась. — Уходишь, чтобы он научился жить сам.
— Я ухожу не ради этого, — покачала головой Катерина. — Я ухожу ради себя. Потому что заслуживаю большего, чем быть вечной нянькой. Если Валера извлечёт из этого урок — замечательно. Но это не моя ответственность.
Ирина Сергеевна внимательно посмотрела на бывшую невестку:
— Знаешь, я всегда считала тебя холодной. Рациональной. А сейчас вижу, что ты просто... цельная. Знаешь, чего хочешь.
— Не всегда, — улыбнулась Катерина. — Мне потребовалось десять лет, чтобы понять, чего я не хочу.
Свекровь поднялась с кресла:
— Не буду больше отвлекать. Спасибо, что выслушала.
Она направилась к выходу, но у двери остановилась:
— Катя, могу я спросить ещё кое-что?
Катерина кивнула.
— Ты когда-нибудь любила его? По-настоящему?
— Да, — не задумываясь ответила Катерина. — Очень сильно. Но любовь без уважения... умирает.
Ирина Сергеевна кивнула, словно получила подтверждение своим мыслям:
— Береги себя, Катя.
Когда дверь закрылась, Катерина опустилась на пол среди коробок. Внутри была пустота — не горькая, не болезненная, а светлая и чистая. Как выметенная комната перед новосельем.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Веры: «Буду через час. Готова к переезду в новую жизнь?»
«Как никогда», — ответила Катерина и улыбнулась.
Она подошла к окну. Дождь усиливался, превращая улицу в размытое полотно. «Как аукнется, так и откликнется», — подумала она. Сколько раз она слышала эту поговорку от Ирины Сергеевны? И вот теперь всё действительно возвращалось — и к свекрови, и к Валере, и к ней самой.
Но в этом возвращении был шанс — шанс на что-то настоящее, честное. Может быть, даже на счастье — совсем не такое, каким она представляла его десять лет назад, но от этого не менее ценное.
Катерина глубоко вдохнула.
Впереди была неизвестность, но впервые за долгое время эта неизвестность не пугала, а манила новыми возможностями.
***
Петербург встретил Катерину промозглым ветром и свинцовым небом. Город словно проверял её решимость, предлагая вместо солнечного приветствия холодный дождь и сырость. Но она была готова к этому испытанию. Как и ко всему, что ждало её впереди.
Прошло почти полгода с того дня, как она переехала. Полгода новой жизни — с новой работой, новой квартирой, новыми знакомыми. Полгода без необходимости нести двойную ношу, без чужих ожиданий и разочарований.
Катерина шла по набережной Фонтанки, наблюдая, как последние осенние листья кружатся над тёмной водой. Поразительно, но она впервые за долгое время чувствовала себя... спокойной. Не счастливой в общепринятом смысле — до этого было ещё далеко. Но умиротворенной, словно путник, который наконец-то выбрал верную дорогу.
Телефон в кармане пальто завибрировал. Вера.
— Привет, как жизнь в культурной столице? — голос подруги звенел весельем.
— Промозгло, но красиво, — улыбнулась Катерина. — Как ты? Как все наши?
— У меня всё отлично. А вот у твоего бывшего... — Вера сделала паузу, — перемены.
Катерина остановилась, облокотившись о парапет набережной:
— Какие перемены?
— Он съехал от мамы. Представляешь? Снял квартиру.
Катерина удивлённо подняла брови. После развода Валера вернулся к матери — так было проще и ему, и Ирине Сергеевне.
— Это... неожиданно.
— И это ещё не всё, — продолжила Вера. — Он уволился из своей компании. Открывает какой-то небольшой бизнес.
— Ты шутишь? — Катерина не могла поверить. Валера, который боялся любых перемен? Который всегда выбирал стабильность, даже если эта стабильность была похожа на болото?
— Нет, это правда. Я встретила его в кафе две недели назад. Он выглядел... иначе. Более собранным, что ли.
Катерина молчала, переваривая информацию.
— Катя, ты там? — спросила Вера.
— Да, просто... не знаю, что сказать.
— Он спрашивал о тебе. Как ты устроилась, всё ли хорошо.
— И что ты ответила?
— Правду. Что ты начала новую жизнь. Что у тебя всё в порядке.
Катерина кивнула, хотя Вера не могла этого видеть:
— Спасибо.
— Он просил передать, что понял тебя. Только сейчас, но понял.
После звонка Катерина ещё долго стояла на набережной. Внутри клубился странный коктейль из эмоций — удивление, недоверие, и что-то похожее на... гордость? Да, пожалуй, это была гордость. Не за себя — за него.
...Через неделю она получила сообщение с незнакомого номера: «Буду в Петербурге по делам. Можем встретиться? Валерий».
Она долго смотрела на экран телефона. Зачем? Что это даст? Но любопытство победило.
«Хорошо. Когда?»
Они встретились в небольшой кофейне на Невском. Катерина пришла первой, выбрала столик у окна. Когда дверь открылась и вошёл Валерий, она на мгновение усомнилась, что это он. Человек перед ней выглядел... иначе. Та же внешность. Но другая осанка, другой взгляд.
— Привет. — он сел напротив. — Спасибо, что согласилась встретиться.
— Я была удивлена твоим сообщением. — честно ответила она.
— Что привело тебя в Петербург?
— Дела. — он пожал плечами. — Открываю небольшую сеть кофеен. Хочу, чтобы одна была здесь.
— Кофейни? — удивилась Катерина. — Никогда бы не подумала...
— Я тоже, — он улыбнулся. — Но оказалось, что у меня есть к этому склонность. И желание.
Они заказали кофе. Разговор тёк неожиданно легко — без натянутости, без упрёков, без старых обид.
— Как твоя мама? — спросила Катерина.
— Сложно, — он вздохнул. — Сначала она была против моего переезда и тем более бизнеса. Считала, что я совершаю ошибку. Что это всё... импульсивная реакция на развод.
— А сейчас?
— Сейчас смирилась, — он отпил кофе. — Но знаешь, что самое удивительное? Она сказала, что ты была права.
Катерина подняла брови:
— Правда?
— Да. Она пришла ко мне и сказала: «Я воспитала тебя зависимым, и теперь мы оба пожинаем плоды». Это было... неожиданно.
Катерина вспомнила их последний разговор с Ириной Сергеевной. Значит, её слова всё-таки нашли отклик.
— И ты решил всё изменить? — спросила она.
Валерий задумался:
— Не сразу. Сначала я злился. На тебя, на мать, на весь мир. Потом начал жалеть себя. А потом... потом я встретил своего отца.
Катерина не смогла скрыть удивления:
— Серьёзно? После стольких лет?
— Мама всегда говорила, что он бросил нас. Но я решил найти его, узнать его версию. Оказалось, она запретила ему со мной видеться. Угрожала судом.
— И как прошла встреча?
— Странно, — он покачал головой. — Он... обычный человек. Со своими ошибками, слабостями. Не монстр, которого рисовало моё воображение, и не герой, которого я иногда придумывал себе в детстве.
Просто человек, который тоже запутался и сделал неверный выбор.
Катерина молчала, давая ему возможность продолжить.
— И тогда я понял, что все эти годы жил чужими представлениями о том, каким должен быть. Мамиными страхами. Твоими ожиданиями. Но никогда — своими собственными желаниями.
— И какие они — твои желания? — тихо спросила она.
— Жить полной жизнью. Рисковать. Принимать решения и нести за них ответственность. Быть... самим собой, — он посмотрел ей в глаза.
— Я понял тебя, Катя. Слишком поздно, но понял. Ты не могла быть со мной такой, какая ты есть, потому что рядом со мной не было места для твоей силы. Только для моей слабости.
Катерина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Эти слова — то, что она так хотела услышать все эти годы. И теперь, когда они наконец прозвучали, она не знала. Что с ними делать.
— Я не прошу второго шанса. — быстро добавил он, заметив её замешательство.
— Я знаю, что это невозможно. Я просто хотел сказать тебе спасибо. За то, что ты не побоялась всё разрушить.
— Валера, я...
— Не нужно ничего говорить, — он улыбнулся. — Я просто хотел, чтобы ты знала: ты была права. Во всём.
Они проговорили ещё почти час. О работе, о Петербурге, о планах на будущее. Как старые друзья, без тени былой близости, но и без холодности бывших супругов.
Когда пришло время прощаться, он спросил:
— Ты счастлива, Катя?
Она задумалась:
— Я на пути к этому. А ты?
— Я тоже, — кивнул он. — Впервые в жизни я чувствую, что действительно живу, а не плыву по течению.
На улице моросил мелкий дождь. Они стояли под козырьком кафе, не зная, как попрощаться.
— Удачи тебе, Валера. — наконец сказала она.
— И тебе. — он протянул руку, и она пожала её.
— Знаешь, моя мама всегда говорила. «Как аукнется, так и откликнется». И я понял, что это правда. Только не в том смысле. Что за плохие поступки обязательно придёт расплата. А в том, что каждое действие имеет последствия. Хорошие или плохие. Зависит от того, как ты на них посмотришь.
Катерина улыбнулась:
— Мудрая мысль. Береги себя.
Она повернулась и пошла под дождём, не раскрывая зонт. Капли падали на лицо, смешиваясь со слезами, которые она не смогла сдержать. Но это были не слёзы горечи или сожаления. Это были слёзы очищения. Словно последняя нить, связывающая её с прошлым, наконец оборвалась, отпуская её в свободный полёт.
В кармане завибрировал телефон. Новое сообщение от Веры: «Как встреча?»
«Хорошо, — набрала Катерина. — Оказывается, иногда нужно отпустить человека, чтобы он нашёл себя».
Она подняла глаза к небу. Дождь постепенно стихал, и сквозь тучи пробивался тонкий луч солнца. Как напоминание о том, что после каждой бури наступает просветление. И что иногда самые болезненные решения оказываются самыми правильными.
«Легко быть мудрым задним числом», — подумала Катерина, продолжая свой путь по мокрому тротуару. Но ведь именно в этом и заключается настоящая мудрость — в способности оглянуться назад и извлечь урок, который поможет идти вперёд.
Без сожалений, без обид, с открытым сердцем и ясным взглядом.
***
Каждая из нас хоть раз оказывалась "спасательницей" — для мужа, друга, родственника. Но где проходит граница между заботой и разрушительной опекой? Поделитесь.
Подписывайтесь. Как вы научились отпускать контроль?
***