На кухне маленького дома в Мумбаи царила суета. Сарика ловко орудовала специями, бросая их в шипящую сковороду с маслом, и то и дело косилась на старые настенные часы с облупившейся краской. Её пальцы, унизанные тонкими браслетами, дрожали сильнее обычного — то ли от волнения, то ли от предвкушения. Сегодня их с Рави серебряная свадьба. Двадцать пять лет вместе! Она поймала своё отражение в блестящем боку медного котелка — морщинки у глаз стали глубже, но взгляд остался живым, как в юности. «Глаза, как воды Ганга», — любил повторять Рави.
Вечером их ждал праздничный ужин. Всю неделю Рави вёл себя загадочно: хитро улыбался, отмахивался от её вопросов и только подливал масла в огонь её любопытства. Сарика терпеть не могла неизвестность, но в этот раз ей даже нравилось это лёгкое щекотание внутри. Такой юбилей — не шутка. Может, он задумал что-то грандиозное?
Она мечтательно помешивала карри, представляя, как они сидят в уютном ресторане на набережной Марин-Драйв — белые скатерти, аромат жасминовых свечей, бокал холодного мангового ласси. Или, может, он забронировал номер в том новом аюрведическом отеле в Гоа? Подруга Лакшми взахлёб рассказывала про массажи с тёплым маслом и закаты над океаном.
Сарика даже позволила себе фантазию о маленькой бархатной коробочке. Почему бы и нет? Юбилей же! Она вспомнила золотые серьги с бирюзой, которые приметила в лавке на Колабе, когда они выбирали подарок для племянницы. Тогда она нарочно замешкалась у прилавка, а Рави, кажется, заметил её взгляд.
— Ты готова? — голос мужа донёсся из коридора, заставив её вздрогнуть.
— Ох, Рави, напугал! Ещё нет, только с посудой закончила. А что, уже пора?
Он появился в дверях — высокий, в новой кремовой курте, которую она подарила ему на Дивали. Глаза блестели, как у мальчишки, задумавшего шалость.
— Через час выезжаем. Собирайся, будет сюрприз-путешествие! — он подмигнул ей с той самой улыбкой, от которой её сердце до сих пор замирало.
— Путешествие? Куда? Надолго? Что брать? — Сарика засыпала его вопросами, вытирая руки о край сари.
— Вещи на выходные. Больше не скажу — пропадёт вся интрига!
Она метнулась в спальню, лихорадочно перебирая в уме наряды. Раз поездка, значит, ресторана не будет. Может, тот retreat в Гоа? Она уложила в сумку косметичку, запасной шарф и выбрала сари цвета индиго — Рави всегда говорил, что в нём её глаза кажутся бездонными, как море.
В машине он включил их старую кассету с мелодиями Болливуда — те самые песни, под которые они танцевали в молодости. Сарика украдкой поглядывала на мужа, пытаясь разгадать его план по лёгкой улыбке на губах. Рави уверенно вёл машину, выруливая из шумных улиц Мумбаи на трассу в сторону Пуны. Значит, на восток… Может, винодельни в Нашике? Или старинный храм в Эллоре?
— Не томи, скажи хоть, сколько ехать! — не выдержала она через полчаса.
— Часа три, если без пробок, — отозвался он, а потом добавил с теплотой: — Помнишь наш медовый месяц?
Сарика удивлённо вскинула брови:
— Конечно, помню. Но при чём тут…
И тут её словно током ударило. Она медленно повернулась к нему:
— Рави, ты же не везёшь меня в Кхандалу?
Он расплылся в широкой улыбке:
— Угадала! Представь, я нашёл тот самый домик у водопада! Помнишь, где мы жили неделю? Теперь там другая хозяйка, но всё почти как тогда.
Сарика замерла, не веря своим ушам. Кхандала. Крохотный посёлок в горах, куда они поехали после свадьбы, потому что на большее не хватило рупий. Старый гестхаус с протекающей крышей, чайная с вечно сонным хозяином и прогулки под моросящим муссоном — делать там было нечего, кроме как держаться друг за друга.
Она сглотнула. В голове завертелось: он серьёзно? Вместо ужина с видом на море или спа с ароматными травами — эта глушь? Романтика хороша в двадцать лет, когда нет выбора, но сейчас…
— Ты… не рада? — голос Рави дрогнул, он бросил на неё быстрый взгляд.
Сарика натянула улыбку:
— Нет-нет, просто… неожиданно. Я думала, мы поедем куда-то… более уютное.
— Уют у нас дома каждый день, — отмахнулся он. — А это место — наше начало. Представь, как круто вернуться туда, где мы были просто счастливы, без всей этой суеты.
Сарика отвернулась к окну. За стеклом мелькали зелёные холмы, пальмы и редкие деревушки. Она ждала праздника, а получила билет в прошлое — в те времена, когда они считали каждую монету. Теперь-то выбор есть, а он тянет её обратно.
Горечь сдавила горло, но она сдержалась. Двадцать пять лет брака научили её вовремя прикусить язык. Глубоко вздохнув, она откинулась на сиденье и закрыла глаза. «Всего два дня, — подумала она. — Ради него я выдержу». Но в груди, где ещё недавно танцевала радость, теперь затаилась обида. Неужели он так и не понял, чего ей хочется?
— Всё будет как тогда, — тихо сказал Рави, не отрываясь от дороги. — Помнишь, как мы жарили кукурузу на костре? Как танцевали под дождём?
— Помню, — отозвалась она, стараясь говорить ровно. А про себя добавила: «И комаров помню. И ледяную воду из колодца. И чайного старика, который смотрел на нас, как на сумасшедших».
Машина мчалась вперёд, а её сердце с каждым километром тяжелело. Она смотрела на сияющее лицо мужа и не могла понять: как он так промахнулся с подарком?
Когда на обочине показался потёртый указатель «Кхандала», Сарика напряглась. Машина свернула на ухабистую дорогу, подпрыгивая на камнях.
— Почти приехали! — весело объявил Рави. — Ничего не изменилось, видишь?
Она промолчала. Это и пугало — ничего не изменилось. Потрёпанные домики, заросшие травой дворы, редкие прохожие в ярких дхоти, провожающие их взглядом. В юности всё казалось милым, а теперь она видела только пыль и заброшенность. Или это она сама стала другой?
— Вот наш гестхаус! — Рави указал на двухэтажный дом с облупившейся штукатуркой. Вывеска гласила «Лунный свет».
Сарика вспомнила, как они заселялись сюда — молодые, влюблённые, с одним рюкзаком на двоих. Тогда это было приключением.
Рави припарковался и с энтузиазмом огляделся:
— Я звонил, но никто не ответил. Решил, разберёмся на месте, как в старые добрые!
Сарика похолодела:
— То есть ты ничего не бронировал?
— Нет, — беспечно ответил он. — Сезон не туристический, места точно будут.
В тесном холле пахло сыростью и сандалом. За стойкой сидела женщина в зелёном сари, лениво листая газету.
— Нам нужен номер, — бодро начал Рави.
Она подняла взгляд:
— Есть один. Второй этаж, вид на джунгли. Остальные в ремонте.
— Берём! — воскликнул он, не давая Сарике вставить слово.
Номер оказался крохотным: две кровати с выцветшими покрывалами, тусклая лампа и старый вентилятор, скрипящий на потолке. В углу — крошечный душ с ржавым краном.
— Ну как? — Рави поставил сумки. — Прямо как тогда, да?
Сарика обвела взглядом комнату. Запах сырого дерева, скрип пола — всё знакомо до дрожи.
— Точно как тогда, — тихо сказала она, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
Рави не заметил её тона. Он подошёл к окну:
— Смотри, те же джунгли! Помнишь, как мы спускались к водопаду?
— Помню, — она опустилась на кровать, которая жалобно заскрипела.
— А давай сходим в ту чайную, где брали самосы? «Луна» вроде называлась.
— «Звезда», — поправила она машинально.
Они вышли на улицу. Рави шёл впереди, показывая на знакомые уголки: скамейка, где они считали звёзды, лавка с глиняными горшками, танцевальная площадка, где они кружились под музыку муссона.
Сарика плелась сзади, сжимая губы. Всё выглядело уставшим и побитым временем. Лавка превратилась в склад, а площадка заросла сорняками. Только водопад шумел так же, как в её памяти.
Чайная «Звезда» оказалась закрытой. На дверях висел ржавый замок.
— Жаль, — протянул Рави. — Хотел напомнить, как ты уронила самосу на сари и чуть не расплакалась.
Сарика остановилась и посмотрела на него:
— Рави, что мы тут делаем?
— Отмечаем нашу годовщину, — он растерялся.
— Так вот ты решил отпраздновать двадцать пять лет? Таскать меня по развалинам?
Он нахмурился:
— Это не развалины, Сарика. Это наша история. Здесь всё начиналось.
— Да, начиналось! — её голос сорвался. — Когда нам было по двадцать, когда мы ели рис с чечевицей и радовались дождю! А сейчас у нас есть деньги, возможности! Мы могли поехать в Джайпур, на пляжи Кералы, в любой приличный отель! А ты привёз меня сюда!
Рави отшатнулся, будто получил пощёчину.
— Я думал, тебе будет приятно вспомнить…
— Что вспомнить? Комаров? Холодный душ? Ты думаешь, это романтика? — она замолчала, сама испугавшись своей резкости.
Рави опустил голову:
— Прости. Я хотел вернуть то чувство…
Гнев утих так же быстро, как вспыхнул, оставив усталость и вину. Сарика вздохнула:
— Пойдём обратно. Темнеет.
В номере повисла тишина. Она листала старый журнал, он смотрел в пустоту. Наконец Рави встал:
— Пройдусь.
Дверь хлопнула. Сарика швырнула журнал в угол. Зачем так сорвалась? Двадцать пять лет вместе, а она повела себя, как обиженная девчонка.
Часы тикали, его всё не было. Она накинула шаль и вышла в ночь. Небо над Кхандалой сияло звёздами — не то что в Мумбаи, где только смог и огни. Сарика замерла, глядя вверх. Ноги сами привели её к водопаду. На скамейке у воды темнел силуэт мужа.
— Нашла тебя, — тихо сказала она, присаживаясь рядом.
— Думал, ты спишь, — он не повернулся.
— Не спится…
Вода блестела под звёздами, где-то вдалеке мигали огоньки.
— Мы тогда ели лепёшки с чаем и были счастливы, — вдруг сказал Рави. — Почему теперь всё иначе?
Сарика хотела огрызнуться, но его голос — усталый, без обиды — остановил её. А ведь правда, когда они стали такими?
— Рави, я…
— Подожди, — он полез в карман курты. — Смотри, что я храню. Глупость, наверное…
На его ладони лежал сухой цветок жасмина — маленький, выцветший.
— Узнаёшь? С того дня у водопада.
Сарика ахнула. Конечно, она помнила! Они гуляли вдоль воды, и она вплела ему жасмин в волосы, смеясь: «Ты мой раджа». А потом целовались под шум водопада.
— Как ты сохранил? — выдохнула она.
— В кошельке носил. Потом в дневнике. Смешно, да?
— Рави… — её голос дрогнул.
Она прижалась к его плечу, он обнял её. Они сидели молча, глядя на звёзды. Этот цветок перевернул всё. Старый гестхаус, отсутствие комфорта — это стало мелочью. Как она не поняла, что ему важно не место, а их счастье?
— Ты замёрзла, — сказал он, заметив её дрожь.
— Чуть-чуть.
— Пойдём? Завтра ещё день впереди.
Он протянул ей руку, и в темноте его силуэт был таким родным.
— Прости, — шепнула она. — Я вела себя глупо.
— А ты меня — за мой упрямый романтизм.
Он поцеловал её, как в тот день у водопада.
Утро встретило их солнцем, пробивающимся сквозь занавески. Сарика проснулась первой, глядя на спящего мужа. Когда-то, здесь же, она думала: «Неужели он мой навсегда?» Тогда это было чудом.
Рави открыл глаза и улыбнулся:
— Привет.
— Привет, — она коснулась его щеки. — Хорошо спал?
— Как в юности. Это место волшебное.
За завтраком — лепёшки с маслом и чай — они молчали, но это было тёплое молчание. Хозяйка, пожилая Камла, хлопотала у плиты.
— Спасибо, Камла-джи, — сказал Рави.
— Запомнили моё имя? — удивилась она.
— Мы тут медовый месяц проводили. Двадцать пять лет назад.
— Ого! — Камла всплеснула руками. — А я всё думаю, лица знакомые.
После они вышли на улицу. Солнце оживило Кхандалу. Рави взял её за руку, и вдруг их повёл аромат свежей выпечки. У дороги стояла тележка с горячими джалеби.
— Давай попробуем? — предложил он.
Они взяли по сладкому кольцу и сели у водопада, щурясь от солнца.
— А ведь тут правда здорово, — вдруг сказала Сарика. — Не знаю почему, но чувствую.
— Надо было просто отпустить ожидания, — подхватил он.
Вдалеке виднелся водопад — их водопад.
— Слушай, — она повернулась к нему. — А давай поедем дальше? Просто так, без плана.
— Ты серьёзно? Без брони? — он удивился.
— Абсолютно. Ты прав, дело не в комфорте, а в том, кто рядом.
Рави улыбнулся:
— Сначала заедем к водопаду? Возьмём лодку, как тогда.
— И найдём новый жасмин, — она сжала его руку.
Они собрали вещи, расплатились и сели в машину. Рави вдруг сказал:
— Спасибо, что увидела мой настоящий подарок. Не место, а нас.
Она поцеловала его:
— С годовщиной, мой раджа.
— С годовщиной, моя рани, — ответил он, заводя мотор.
Дорога звала вперёд — такая же неизведанная, как двадцать пять лет назад. Но теперь у них был компас — любовь и память, которые никуда не делись.