Возвращение домой
"Да хоть всю квартиру забирай, царица московская! Только не надо делать вид, что тебе не всё равно!" – голос Екатерины Алексеевны дрожал от злости и обиды.
Лиза стояла посреди гостиной, сжимая в руках старый фотоальбом. Первый визит домой за пять лет явно пошёл не по плану.
"Мам, прекрати! Я не за квартирой приехала!"
"А зачем тогда? Денег занять? Или совесть замучила после папиных похорон, на которые ты даже не соизволила приехать?"
"Я была в командировке в Шанхае, ты же знаешь! Я не могла..."
"Не могла," – эхом отозвалась Екатерина Алексеевна, тяжело опускаясь в старое кресло. – "Артём всегда говорил: 'Катя, не дави на неё, она вернётся'. Вот и дождался..."
Лиза почувствовала, как к горлу подступает ком. Папа. Артём Евгеньевич Соколов, заслуженный инженер, любитель джаза и самый добрый человек на свете. Его фотография до сих пор стояла на серванте – улыбающийся, с лёгкой проседью на висках.
"Помнишь," – Лиза присела на подлокотник кресла, – "как папа учил меня кататься на велосипеде во дворе? А ты стояла на балконе и кричала, что я убьюсь."
"А ты таки упала и разбила коленку," – неожиданно мягко отозвалась мать. – "Артём тогда купил тебе огромное мороженое..."
"...и сказал, что настоящие чемпионы не плачут," – закончила Лиза. – "А помнишь, как мы всей семьёй..."
"Лизавета," – перебила Екатерина Алексеевна, – "давай без этих психологических приёмчиков. Ты же у нас теперь большой специалист по семейному праву. Говори прямо: зачем приехала?"
Жизненные перипетии
Лиза встала и подошла к окну. Знакомый вид на детскую площадку, где теперь играли чужие дети. Где-то там, между качелями и песочницей, осталось её детство.
"Я развожусь с Андреем."
"Что?" – Екатерина Алексеевна резко выпрямилась в кресле. – "С этим твоим столичным прокурором?"
"Бывшим прокурором. Теперь он большой начальник в частной компании. И у него, представляешь, уже год как другая семья."
"Господи," – выдохнула мать. – "А ты?"
"А я продала квартиру в Москве и вернулась. Насовсем."
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов – папин подарок маме на двадцатилетие свадьбы.
"Екатерина Алексеевна," – Лиза редко называла мать по имени-отчеству, только в особо важных случаях. – "Я знаю, что виновата. Перед тобой, перед папой... Я была так увлечена своей карьерой, своей московской жизнью..."
"И что теперь?"
"Теперь я хочу домой. Можно?"
Мать долго смотрела на дочь, словно видела её впервые. Потом медленно встала и направилась к кухне.
"Ужин разогреть?"
"Мам..."
"Что 'мам'? Думаешь, я не вижу, что ты похудела? На одних этих своих смузи небось жила?"
"Борщ?" – принюхалась Лиза.
"Папин рецепт. С сушёными белыми грибами."
"Мам," – Лиза схватила мать за руку. – "Прости меня. За всё прости."
Екатерина Алексеевна замерла, потом медленно повернулась к дочери. В глазах блестели слёзы.
"Дура ты, Лизка. Такая же упрямая дура, как я в молодости. Папа всегда говорил: 'Две львицы в одной квартире – namaste!'"
"Намаялся," – улыбнулась сквозь слёзы Лиза.
"Ох, намаялся," – согласилась мать. – "Знаешь, что он мне сказал перед... перед тем самым днём? 'Катя, не вини её. Она вернётся, когда поймёт, что дом – это не стены, а люди'."
"А я и правда поняла," – Лиза обняла мать. – "Только поздно."
"Не поздно," – Екатерина Алексеевна погладила дочь по голове. – "Главное – вернулась."
Вечер плавно перетёк в ночь. Они сидели на кухне, пили чай с маминым фирменным пирогом и говорили, говорили, говорили. О папе – как он гордился Лизиным красным дипломом. О работе – "Частная практика? Ну-ну, посмотрим, как ты тут без московских связей...". О неслучившейся свадьбе с Андреем – "А я сразу видела, что скользкий тип!". О будущем – "В твоей комнате ремонт нужен, обои совсем выцвели..."
"Знаешь," – сказала Екатерина Алексеевна, когда часы пробили полночь, – "а ведь папа был прав."
"В чём?"
"'Не дави на неё,' – говорил. – 'Наша Лизка умная, сама разберётся, где её место'. Вот ты и разобралась."
"С твоей помощью, мам."
"Да какая от меня помощь? Только ворчу целыми днями."
"Зато борщ у тебя по-прежнему самый вкусный в мире."
"Это папин рецепт, я же говорю. Научить?"
"Научи," – кивнула Лиза. – "Всему научи, мам. Я теперь никуда не спешу."
Планы на новую жизнь
За окном мерцал ночной Екатеринбург. Где-то там, в спальных районах и деловом центре, в новостройках и сталинках, тоже горели окна – тысячи историй, тысячи судеб. Но эта история, история возвращения блудной дочери, только начиналась. И начиналась она здесь, на кухне старой квартиры на Уралмаше, где пахло маминым борщом и папиными воспоминаниями.
"А юридическую практику где открывать думаешь?" – спросила Екатерина Алексеевна, подкладывая дочери ещё пирога.
"Присмотрела офис на Ленина. Маленький, но для начала хватит. Знаешь, в Москве я специализировалась на семейных делах..."
"Господи," – перекрестилась мать. – "Разводы, значит, оформляла?"
"Не только. Усыновления тоже. И знаешь, мам... Я там многое поняла. Особенно когда с Андреем всё случилось."
"И что же ты поняла?"
Лиза отложила вилку и посмотрела в окно. На кухне было тепло и уютно, как в детстве.
"Поняла, что семья – это не штамп в паспорте. Помнишь тётю Свету с пятого этажа? Которая всё хвасталась, как удачно дочь замуж выдала?"
"Ещё бы не помнить! За бизнесмена какого-то... А потом что? Избивал он её, царство небесное."
"Вот-вот. А я таких историй за пять лет насмотрелась... И знаешь, что самое страшное? Когда родные друг другу чужими становятся. Как мы с тобой чуть не стали."
Екатерина Алексеевна тяжело вздохнула и поднялась из-за стола. Подошла к серванту, достала старую фотографию в рамке.
"Смотри," – протянула она снимок дочери. – "Это ваш последний Новый год с папой. Помнишь?"
На фотографии они втроём стояли у ёлки: счастливые, смеющиеся. Артём Евгеньевич в смешном колпаке Деда Мороза, Лиза в блестящем платье, которое купила специально для корпоратива, и мама... такая молодая, красивая.
"Папа тогда сказал: 'Девочки мои, главное – держитесь друг за друга'. А мы..."
"Мам, не надо," – Лиза почувствовала, как к горлу снова подступают слёзы. – "Давай просто... начнём сначала?"
"Как это – сначала?"
"Ну вот, смотри: я переезжаю обратно, ты учишь меня готовить борщ по папиному рецепту..."
"И пирожки," – неожиданно добавила мать. – "Артём их обожал. Особенно с капустой."
"И пирожки," – улыбнулась Лиза. – "А ещё я хочу, чтобы ты помогала мне с практикой."
"Я? Чем это?"
"Ну как чем? Ты же всю жизнь в школе проработала, с людьми общий язык находить умеешь. Будешь моим... консультантом по человеческим отношениям."
"Ой, придумала тоже!" – махнула рукой Екатерина Алексеевна, но в глазах мелькнул интерес. – "Какой из меня консультант?"
"Самый лучший. Знаешь, сколько раз я в Москве думала: 'А вот мама бы сейчас как поступила?'"
"И как же?"
"По совести бы поступила. Как вы с папой меня учили."
Материнская забота
В кухне снова повисла тишина, но теперь она была другой – тёплой, уютной, как бабушкино лоскутное одеяло.
"Лизка," – вдруг сказала мать. – "А ведь я твою комнату не трогала. Как уехала ты, так всё и осталось. Только пыль вытирала."
"Правда? Даже постеры не сняла?"
"И постеры твои дурацкие, и книжки эти... юридические. Всё ждала."
"А говоришь – не верила, что вернусь."
"Верить не верила, а ждала. Мать я тебе или кто?"
Лиза встала и крепко обняла Екатерину Алексеевну. От неё пахло корицей, ванилью и чем-то неуловимо родным – домом.
"Знаешь что," – сказала мать, отстраняясь. – "Пойдём-ка спать. Завтра рано вставать, поедем твой офис смотреть. Не допущу, чтобы дочь неизвестно где практику открывала."
"Мам!"
"Что 'мам'? Думаешь, я не знаю, какие там на Ленина помещения? Твой отец всю жизнь в строительстве проработал, я в этом понимаю."
Лиза рассмеялась. Кажется, её возвращение домой будет не таким простым, как она думала. Но разве не этого она хотела? Не этих ли родных придирок, не этой ли заботы ей так не хватало в Москве?
"Ладно," – согласилась она. – "Завтра так завтра. Только..."
"Что?"
"Можно я в своей комнате посплю? С постерами и книжками?"
"Спи уже," – проворчала Екатерина Алексеевна, но глаза её улыбались. – "Юрист московский."
Той ночью Лизе снился отец. Он сидел в своём любимом кресле, слушал джаз и улыбался: "Я же говорил, Катя. Наша девочка вернётся."
А утром начиналась новая жизнь. Жизнь, в которой было место и для карьерных амбиций, и для семейных ценностей. Жизнь, в которой она больше не убегала от себя. Жизнь дома.
---
Эта история о том, что иногда нужно потерять что-то важное, чтобы понять его истинную ценность. О том, что настоящий дом – это не место на карте, а люди, которые всегда ждут твоего возвращения. И о том, что никогда не поздно начать всё сначала, если рядом те, кто в тебя верит.
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. C уважением, @Алекс Котов.
Рекомендую прочитать: