– Я не хотела разрушать вашу семью, – Лидия выглядела виноватой. – Но я полюбила его. И он, кажется, тоже... А теперь всё усложнилось.
– Усложнилось? – пустым голосом повторила Инга.
Лидия помедлила, затем положила руку на живот:
– У нас будет ребёнок.
– Все мужики такие, деточка! Природа берёт своё! – Надежда Станиславовна постучала ногтем по столу. – Вон, невестка моей подруги Светы тоже думала, что её благоверный не такой. А он взял да ушёл! К той, которая сразу двойней осчастливила!
Инга стояла у окна, глядя, как падает снег. В такие моменты, когда приходилось бывать у свекрови, она особенно остро чувствовала, как устала от этих разговоров.
– Уйдёт он от тебя! – свекровь поднялась из-за стола. – Вон, вокруг него сколько девок вьётся! Любая ребёнком осчастливить готова!
– Надежда Станиславовна, – Инга повернулась от окна, – мы с Прохором сами решим, когда заводить детей.
– Сами они решат! – свекровь всплеснула руками. – А то я не знаю, чьё это решение! Только и слышу: «карьера», «квартира съёмная»... А годы-то бегут! Часики-то тикают, как говорится!
Инга посмотрела на часы – Прохор уже десять минут как вышел за хлебом в магазин. Вот всегда так – стоит ему отлучиться, начинается...
– Инга, – голос свекрови стал елейным, – ты пойми, я ж о вас забочусь. Прошенька у меня такой хороший, заботливый. Он же о детях мечтает, я же вижу, как он с племянниками возится. Мужчине нужна полноценная семья.
Инга почувствовала, как предательски задрожали руки. Она сцепила пальцы, пытаясь унять дрожь.
– Не наседайте, Надежда Станиславовна. Мы с Прохором всё обсудили.
– Сейчас-то он, конечно, молчит. Любит тебя, жалеет. Только долго ли так протянет? – свекровь покачала головой. – Все мои подруги уже внуков нянчат, а я что – хуже других?
Звук захлопнувшейся входной двери прервал поток откровений. В прихожей раздался голос Прохора:
– Мам, Инга, я вернулся!
Дорога домой всегда казалась бесконечной после таких визитов. Инга смотрела в заснеженное окно такси и вспоминала, как три года назад Прохор впервые привёл её знакомиться с матерью. Тогда Надежда Станиславовна казалась другой – радушной, даже слишком. «Деточка, как хорошо, что Прошенька встретил такую умницу! И работа престижная, и образованная, и готовить умеет...» Свекровь словно специально перечисляла достоинства будущей невестки, чтобы потом, спустя время, методично ставить их ей в вину.
Теперь каждый визит превращался в допрос. Поначалу намёки были едва уловимыми – разговоры о том, что «в их годы» уже пора задуматься о детях, что «время летит». Потом появились прямые вопросы о планах на детей. А после второй годовщины их свадьбы Надежда Станиславовна словно с цепи сорвалась.
Прохор дремал рядом в такси. Он не видел, как его мать украдкой подсовывает Инге статьи о бесплодии, не слышал, как она шепчет по телефону подругам: «Не хочет рожать, карьеристка проклятая!» Он не знал, что мать методично, капля за каплей, отравляет жизнь его жены.
А ведь всё начиналось так хорошо. Познакомились в офисе – Инга работала аналитиком, Прохор пришёл с проверкой из головного офиса. Служебный роман, который вопреки всем правилам закончился свадьбой. Они оба много работали, копили на собственную квартиру. Съёмная была временным решением – просторная «двушка» на окраине города, зато с видом на парк и недалеко от метро.
Инга прикрыла глаза. Она любила свою работу – сложные проекты, благодарные клиенты, достойная зарплата. Любила их с Прохором вечера, когда они строили планы на будущее. Конечно, они хотели детей – но потом, когда будет своя квартира, когда встанут крепко на ноги. Почему его мать не могла этого понять?
Таксист вырулил во двор их дома. Инга легонько тронула мужа за плечо:
– Прош, приехали.
«Завтра на работу», – подумала она, выходя из машины. И эта мысль впервые принесла не радость, а облегчение – там, в круговороте задач и встреч, можно хоть ненадолго забыть о давлении свекрови.
В середине января Инга заметила, что Прохор стал чаще задерживаться после работы. Приходил уставший, иногда не в настроении.
– Задержался? – спрашивала она.
– Да так, дела, – отвечал он коротко и сразу шёл в душ.
Беспокойство появилось, когда Инга, разбирая вещи для стирки, нашла на воротнике его рубашки яркий след помады. Сердце ёкнуло. Сама она такими оттенками не пользовалась.
– Прохор, что это? – она показала пятно.
Он глянул мельком:
– Понятия не имею. Может, в метро кто-то задел.
Через неделю возник новый повод для тревоги. Пиджак мужа пах чужими духами – терпкими, с нотой ванили. Когда Инга спросила об этом, Прохор только пожал плечами:
– В офисе полно женщин. Мало ли кто прошёл рядом.
Потом начали появляться странные детали. В карманах брюк она нашла чеки из кафе и ресторанов на суммы явно больше, чем потратил бы один человек. И всё в дни, когда Прохор задерживался.
Инга попыталась поговорить:
– Что-то происходит? Ты стал поздно приходить. Эти странные чеки...
– Инга, ты преувеличиваешь, – он выглядел искренне удивлённым. – Просто много работы.
В один из выходных они отправились на обязательный визит к свекрови. Пока Прохор помогал матери с каким-то шкафом, Инга спустилась выбросить мусор. У подъезда она столкнулась с пожилой женщиной, которую иногда видела в гостях у Надежды Станиславовны.
– Инга, дорогая! – женщина приветливо улыбнулась. – Как поживаете? Давно тебя не видно было.
Они перебросились парой фраз о погоде, потом соседка словно вспомнила:
– А, кстати, Рошку твоего я на днях встретила на улице! С такой эффектной блондинкой под ручку шли. Я ещё подумала — может, родственница? Хотя вроде у него только мама...
Инга почувствовала, как холодеет внутри:
– Вы, наверное, обознались.
– Что ты, дорогая! Я же его с детства знаю! Они ещё возле ювелирного стояли, витрины разглядывали...
Вернувшись домой, Инга не могла выбросить из головы эти слова. А через несколько дней позвонила свекровь:
– Инга, я к вам заеду? Хочу Прошеньке свитер новый передать.
Свекровь приехала не с пустыми руками — помимо свитера принесла торт. Пока они пили чай, Надежда Станиславовна как бы между прочим сказала:
– А у Прошеньки, я смотрю, всё хорошо на работе?
– Да вроде бы, – осторожно ответила Инга.
Свекровь отвела глаза:
– Просто я его видела недавно... С девушкой какой-то. Молоденькая такая, красивая. Думала, может, коллега...
– Где видели? – голос Инги дрогнул.
– В торговом центре, – свекровь вздохнула с притворным сочувствием. – Знаешь, Инга, мужчины... Они ведь как дети. Им внимание нужно. И... — она понизила голос. — Продолжение себя в детях. А если жена всё откладывает...
Тем же вечером, когда Прохор вернулся поздно, и от него снова пахло теми же духами, Инга не выдержала:
– Прохор, нам нужно поговорить. У тебя кто-то есть?
– У меня никого нет, – глаза Прохора выражали искреннее недоумение. – Инга, откуда эти мысли?
– Помада на рубашке. Запах чужих духов. Поздние возвращения, – она перечисляла, загибая пальцы. – Твоя мать видела тебя в торговом центре с какой-то женщиной.
– С женщиной? – он нахмурился. – Я не понимаю...
Разговор не получился. Прохор выглядел таким искренне озадаченным, что Инга почти поверила в его невиновность. Почти. Но фактов было слишком много.
На следующий день она задержалась после работы, чтобы купить новый ежедневник. Офисный центр уже опустел, и Инга шла по гулкому холлу к выходу, когда кто-то окликнул её по имени.
– Инга?
Она обернулась. Перед ней стояла молодая блондинка. Высокая, стройная, одетая с безупречным вкусом.
– Мы знакомы? – Инга напряглась.
– Не совсем, – женщина улыбнулась. – Но я столько о вас слышала от Прохора.
Инга почувствовала, как внутри всё обрывается:
– От Прохора?
– Извините, не представилась. Я Лидия, – блондинка протянула руку. – Может, выпьем кофе? Нам есть о чём поговорить.
Инга машинально кивнула. Они зашли в ближайшее кафе, и Лидия, заказав обеим латте, села напротив.
– Я долго думала, стоит ли с вами встречаться, – начала она. – Но всё зашло слишком далеко. Вы должны знать правду.
– Какую правду? – голос Инги дрогнул.
Лидия глубоко вздохнула:
– Мы с Прохором встречаемся уже несколько месяцев.
Инга почувствовала, как комната поплыла перед глазами:
– Что?
– Я не хотела разрушать вашу семью, – Лидия выглядела виноватой. – Но я полюбила его. И он, кажется, тоже... А теперь всё усложнилось.
– Усложнилось? – пустым голосом повторила Инга.
Лидия помедлила, затем положила руку на живот:
– У нас будет ребёнок. И Прохор об этом знает.
Инга резко поднялась, едва не опрокинув чашку:
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Потому что он не может решиться, – Лидия смотрела ей прямо в глаза. – Он мечется между долгом перед вами и желанием быть со мной и ребёнком. Я просто хочу, чтобы вы знали, как обстоят дела.
Инга вылетела из кафе, не помня, как добралась до дома. В голове звенели слова этой женщины. Всё складывалось – помада, духи, задержки. Даже та соседка, рассказывавшая о блондинке под руку с Прохором.
Когда Прохор вернулся, Инга уже собирала чемодан.
– Что происходит? – он застыл в дверях спальни.
– Я ухожу, – она не смотрела на него.
– Куда? Почему? – Прохор шагнул к ней.
– Не прикасайся ко мне, – Инга отшатнулась. – Я всё знаю.
– Что ты знаешь? О чём ты?
– Сегодня я говорила с Лидией, – Инга наконец взглянула ему в глаза. – Она сказала, что ждёт от тебя ребёнка.
Прохор выглядел так, словно его ударили:
– Какая Лидия? Какой ребёнок? Инга, я не понимаю!
– Она рассказала всё, – она почти кричала.
– Инга, послушай, – он попытался взять её за руки. – Я не знаю никакой Лидии. Клянусь тебе. Это какое-то недоразумение!
– Уйди с дороги, – она подняла чемодан.
– Нет! – Прохор загородил выход. – Мы должны разобраться! Позвони ей, я хочу с ней поговорить!
– У меня нет её номера.
– Тогда давай найдём её! Сейчас же! – он был в отчаянии. – Пожалуйста, Инга. Что-то здесь не так.
Инга поколебалась:
– В смысле?
– Не знаю, – он покачал головой. – Но я точно ни с кем не встречаюсь. И ни о каких детях я ничего не знаю. Клянусь тебе чем угодно!
Инга опустила чемодан, чувствуя себя абсолютно измотанной. Прохор выглядел настолько искренним в своём недоумении, что это сбивало с толку. Либо он потрясающий актёр, либо...
– Лидия, – вдруг сказал Прохор, словно что-то припоминая. – Погоди. Мама недавно упоминала какую-то Лидию. Свою бывшую ученицу...
Инга замерла:
– Что?
– Она спрашивала, не встречал ли я ее. Сказала, что Лидия работает где-то рядом с моим офисом.
Что-то щёлкнуло в голове Инги:
– Откуда Лидия знала столько о нашей жизни? О тебе? Обо мне?
Они переглянулись. Прохор медленно достал телефон:
– Мама? Мы едем к тебе. Прямо сейчас.
Надежда Станиславовна открыла дверь с улыбкой, но при виде их лиц побледнела:
– Что случилось?
– Кто такая Лидия? – без предисловий спросил Прохор.
Свекровь вздрогнула:
– Лидия? Моя бывшая ученица...
– Она сегодня подкараулила Ингу и рассказала, что ждёт от меня ребёнка, – Прохор смотрел матери в глаза. – Откуда она вообще знает, кто такая Инга? И причём тут я?
Надежда Станиславовна попятилась в квартиру. Инга заметила, как дрожат её руки.
– Не знаю... может, она сумасшедшая? – голос свекрови звучал неубедительно.
– Мама, – Прохор покачал головой. – Я видел эту Лидию в глаза?
– Ну... когда-то давно...
– А как она узнала, где работает Инга? Где искать её?
Надежда Станиславовна рухнула в кресло:
– Я хотела как лучше! Для вас обоих! – она разрыдалась.
– О чём вы? – Инга подошла ближе. – Вы знали об этой женщине?
– Конечно знала! Я же её и попросила! – всхлипнула свекровь. – Чтобы напугать тебя!
Прохор опустился на стул, потрясённый:
– Ты специально всё это подстроила? Зачем?!
– Какая это семья без детей! – Надежда Станиславовна вдруг перестала плакать и посмотрела на сына. – Прошенька, ты же сам хочешь ребёнка! Я же вижу! Ты всегда любил детей!
Инга ахнула, вспомнив все намёки свекрови.
– Я просто хотела счастья своему сыну! – продолжала свекровь. – Хотела, пока молода ещё, внуков понянчить! Все мои подруги уже бабушки! А я что – хуже других?!
– Мама... – Прохор смотрел на мать как на незнакомку. – Как ты могла? Ты едва не разрушила нашу семью.
Они ехали домой в такси в полном молчании. Прохор смотрел в одну точку, глубоко погруженный в свои мысли. Инга украдкой наблюдала за мужем, понимая, как тяжело ему осознавать предательство собственной матери.
Дома Прохор налил им обоим чаю и сел напротив жены.
– Не могу поверить, что она это сделала, – его голос звучал глухо. – Собственная мать.
– Теперь многое становится понятным, – Инга обхватила чашку озябшими пальцами. – Все эти таинственные задержки...
– Я не хотел говорить, что постоянно езжу к маме, – признался Прохор. – Знал, что ты не в восторге от неё, а она вдруг стала звать меня каждые два дня. То полку прибить, то кран починить.
– Значит, это она специально мазала тебя помадой и опрыскивала духами, – Инга горько усмехнулась. – Помнишь, я спрашивала тебя об этом?
– Помню, – Прохор кивнул. – Тогда я правда не понимал, откуда это взялось. Думал, может, в транспорте кто-то задел.
– Нужно разыскать эту Лидию, – Инга нахмурилась. – Хочу знать, как давно твоя мать планировала весь этот... спектакль.
– Ты знаешь, где её найти?
– Она сказала, где работает. В ювелирном магазине "Алмаз" в торговом центре возле твоего офиса. Похоже, твоя мать часто наведывалась туда.
На следующий день они отправились в торговый центр. Лидия действительно оказалась там. Увидев их вместе, она побледнела и попыталась скрыться в подсобке, но Инга решительно подошла к прилавку.
– Нам нужно поговорить.
Они вышли в кафе напротив. Лидия нервно перебирала салфетку, избегая их взглядов.
– Я не хотела вам вредить, – наконец произнесла она. – Надежда Станиславовна была моей любимой учительницей. Когда она появилась в магазине месяц назад, я была так рада её видеть.
– И что она предложила? – спросил Прохор.
– Сначала просто расспрашивала о жизни. Потом начала рассказывать о вас, – Лидия виновато взглянула на него. – Она говорила, что вы мечтаете о детях, но жена всё откладывает. Что вы несчастны, но не знаете, как заставить жену понять, как это для вас важно.
– И вы согласились изобразить новую возлюбленную Прохора, ждущую от него ребёнка? – Инга не могла скрыть возмущения.
Лидия опустила голову:
– Она убедила меня, что делаю доброе дело. Что небольшой испуг пойдёт на пользу вашей семье. Что Инга поймёт, насколько серьёзно может всё обернуться, если она будет дальше тянуть с детьми, – она всхлипнула. – Надежда Станиславовна сказала, что вы оба втайне хотите ребёнка, просто застряли в какой-то нерешительности. Я поверила, что помогаю.
Вернувшись домой, они долго сидели на кухне, осмысливая услышанное.
– Она действительно верила, что спасает нас, – тихо сказал Прохор. – Что без ребёнка мы несчастливы.
– Да просто она сама безумно хочет внуков, и на тебя перенесла это истеричное желание, – добавила Инга.
– Что будем делать?
Инга посмотрела на мужа:
– С нами или с ней?
– С нами всё ясно, – он взял её руку в свою. – Я люблю тебя. И дети у нас будут, когда мы оба будем готовы. А не когда кто-то решит за нас.
– А что насчёт твоей матери? – Инга произнесла это тихо, почти шёпотом.
Прохор долго молчал, потом решительно покачал головой:
– Я не могу простить этого. Она едва не разрушила нашу семью из-за своих желаний. Это... это предательство.
Инга молча кивнула. Часть её испытывала облегчение от этих слов — после всего, что устроила свекровь, мысль о продолжении общения с ней вызывала только тревогу.
Следующие несколько дней телефон разрывался от звонков Надежды Станиславовны. Они не отвечали. Потом она начала писать сообщения — сначала возмущённые, потом умоляющие, наконец покаянные. Прохор прочитал и удалил все, не отвечая.
Через неделю она появилась у их дверей — бледная, осунувшаяся. Они не открыли. На следующий день пришло письмо с извинениями и обещаниями никогда больше не вмешиваться в их жизнь. Прохор прочёл его Инге вслух и молча положил в ящик стола.
Инга видела боль в глазах мужа. Как бы ни был он зол на мать, решение далось ему нелегко.
— Ты не пожалеешь? — спросила она, осторожно касаясь его руки.
— Нет, — он покачал головой. — Если сейчас простить, всё начнётся заново. Только в другой форме.
Инга обняла мужа, чувствуя, как напряжение последних недель наконец отпускает их. Впервые за долгое время она ощущала спокойствие. Словно теперь их семья действительно принадлежала только им двоим.