— Ты не хозяйка в этом доме! — голос Тамары Сергеевны звенел от раздражения. — Пока ты живёшь здесь, будь добра соблюдать мои правила.
Алина стояла на кухне, крепко сжимая стакан с водой. В комнате за её спиной повисла тягучая тишина. Она устала. Устала от вечных замечаний, устала от недовольных взглядов, от ощущения, что живёт под прицелом.
— Я просто приготовила ужин, — ответила она сдержанно.
— Тебя кто-то просил? — фыркнула свекровь. — Максим на работе, а я суп себе сварила. Не надо меня кормить, я ещё не старая!
Алина знала: если ответит, всё только усугубится. Уже почти год она жила в этом доме, но до сих пор не могла почувствовать себя здесь своей. В первые месяцы пыталась подружиться с Тамарой Сергеевной: вместе готовила, предлагала сходить в магазин, помогала на даче. Но всё это оборачивалось упрёками.
Максим всегда оставался в стороне. Он был человеком неконфликтным — или, точнее, человеком, который умел делать вид, что ничего не замечает.
«Мама просто волнуется, привыкай», — повторял он из раза в раз.
Но привыкнуть было невозможно.
— Ты слишком долго в душе, — однажды бросила Тамара Сергеевна.
— Опять поставила свою кружку не туда! — в другой раз.
— Алина, ну ты хотя бы раз можешь приготовить борщ нормально? — язвительно смеялась она, пробуя обед.
Алина молчала. Максим отшучивался. Но однажды свекровь перешла границу.
— Я тут подумала, зачем тебе вообще работать? — сказала она за завтраком. — Женщина должна заниматься домом, а не бегать по офисам, теряясь в этих ваших бумажках. Максим зарабатывает достаточно.
— Мне нравится моя работа, — спокойно ответила Алина.
— Нравится! — передразнила её Тамара Сергеевна. — А кто ужин готовить будет? Я на пенсии, ты работаешь, Максим работает. Значит, ты должна уходить с работы раньше и заниматься домом!
— Максим работает дольше меня, но ему ты почему-то ничего не говоришь, — сказала Алина, впервые посмотрев свекрови прямо в глаза.
— Потому что он мужик!
Алина сделала глубокий вдох.
— Если вас что-то не устраивает, давайте с Максимом поговорим об этом вместе.
— Ой, да что он скажет? — отмахнулась Тамара Сергеевна. — Ему удобно, что я тебе всё объясняю.
— Удобно? — Алина впервые ощутила, как в ней поднимается злость. — То есть ты устраиваешь здесь ад, а ему удобно?
— Ах, ад?! — вспыхнула свекровь. — Ну раз тебе так плохо, никто тебя не держит!
Она резко встала, схватила сумку Алины, что стояла у вешалки, и швырнула её к порогу.
— Вон!
Максим пришёл через пару часов. Он выслушал историю жены, выслушал оправдания матери. А потом вздохнул и сказал:
— Алиночка, может, ты правда поживёшь пока у своих? Я немного поговорю с мамой, успокою её…
— Успокоишь? — Алина невесело улыбнулась. — Ты правда не видишь, что происходит?
— Просто… — он замялся. — Просто ты ей не нравишься.
Этих слов было достаточно.
Алина ушла. Но Тамара Сергеевна не знала, что всего через неделю пожалеет об этом сильнее, чем могла бы представить.
— Опять поздно пришёл! — голос Тамары Сергеевны раздался едва только Максим переступил порог.
Он устало стянул куртку, бросил её на спинку кресла и медленно провёл ладонями по лицу.
— Я задержался, — коротко ответил он.
— Ага, задержался! — фыркнула мать. — Теперь ужин разогревай себе сам, мне некогда!
Максим скользнул взглядом по кухне. Там, где раньше всегда стоял накрытый к ужину стол, теперь царил пустой порядок. На плите осталась кастрюля с супом, но он знал: если полезет за ним, услышит очередные упрёки.
Он сел за стол, потер виски.
— Ты хотя бы убрал дома? — снова заговорила мать.
Максим скосил взгляд на посуду в раковине. Квартира и правда выглядела… иначе. Алина всегда содержала её в порядке — не по принуждению, а просто так. Теперь же на подоконнике пылились старые газеты, по углам валялись мамины вещи, а в раковине громоздились чашки и тарелки.
— Ты что-то хотела, мам? — устало спросил он.
— Хотела? Да я всю жизнь для тебя живу! Ты должен был меня поддержать, а ты ходишь с таким видом, будто я что-то плохое сделала!
— Я просто уставший…
— Конечно, уставший! Всё потому, что та твоя… — мать скорчила презрительную гримасу. — Весь дом на меня оставила, даже не подумала, что у меня уже не те силы!
Максим ничего не ответил. В последнее время он всё чаще думал, что погорячился, когда отпустил Алину так легко. Когда она собрала вещи, он был уверен: ей тоже нужно остыть, время всё расставит по местам.
Но время шло, а легче не становилось.
На работе он задерживался всё чаще. Теперь не было смысла торопиться домой — никто не встречал его у двери, не ставил перед ним тарелку горячего ужина, не обнимал, не спрашивал: «Как день прошёл?»
Его мать была права — Алина и правда ушла не просто так.
Но он, как дурак, не сделал ничего, чтобы её удержать.
В один из вечеров, когда он вернулся домой особенно поздно, он заметил на столе письмо. Тамара Сергеевна сидела в кресле с напряжённым лицом.
— Что это? — спросил Максим.
— Это конец, сынок, — горько выдохнула она. — Этот дом не наш.
Максим взял бумаги в руки, пробежался по ним взглядом. Его сердце ухнуло вниз.
— Как это?
— Этот дом принадлежал твоему отцу, но после его смерти он должен был перейти к его брату. А теперь брат тоже умер, и его сын вступает в права наследства.
Максим ошеломлённо сел на диван.
— Ты хочешь сказать, что…
— Что нас выселяют.
Тамара Сергеевна была в панике. Она ходила по комнате, сжимая платок в руках.
— И куда мне теперь? — жалобно протянула она. — Я всю жизнь здесь прожила, а теперь этот… этот паршивец хочет нас выгнать!
— Не нас, мам, — глухо ответил Максим.
— Что?
Он встал.
— Я ухожу к Алине.
На секунду лицо Тамары Сергеевны застыло.
— Ты не можешь!
— Я уже принял решение.
Она кинулась к нему, схватила за рукав.
— Сынок, как же я?
Он мягко, но уверенно высвободил руку.
— Ты сказала, что Алина мне не пара. Может, ты права. Но с тобой, мам, я тоже жить больше не могу.
Её глаза наполнились слезами.
— Ты меня бросаешь?
Максим взял чемодан, который стоял в углу. Он уже был собран.
— Нет, мама, — сказал он. — Ты первая бросила меня, когда выгнала Алину.
Он развернулся и вышел, оставив её одну в пустом доме.
Тамара Сергеевна сидела на кухне, глядя в окно. За стеклом серел февральский вечер, по двору тянуло ветром, а в квартире было холодно. Или это ей только казалось?
Она поёжилась, натянула на плечи старый шерстяной платок.
Дома было тихо. Неестественно тихо.
Раньше в это время Максим приходил с работы, слышался шум кастрюль, шуршание нарезаемых овощей, тихая музыка из Алининого телефона. А теперь – ничего. Ни разговоров, ни шагов, ни запаха ужина.
Только гулкий тик-так часов на стене.
Тамара Сергеевна вздохнула и машинально потянулась за телефоном.
Номер Максима она знала наизусть, но звонить… нет, гордость не позволяла.
Она сама его вырастила. Он её сын. Она всегда знала, что для него лучше.
В дверь позвонили. Она вздрогнула, поспешно выпрямилась, пригладила волосы. Может, Максим? Может, всё-таки одумался?
Она бросилась к двери, распахнула её.
Но на пороге стоял не сын.
— Здравствуйте, Тамара Сергеевна, — сказал высокий мужчина в чёрном пальто. — Я Алексей Кузнецов, юрист вашей семьи.
— Что? Какой ещё юрист?
— Я веду наследственное дело. Я говорил с вашим племянником.
Сердце забилось гулко.
— И что?
Алексей вытащил из папки несколько бумаг.
— Давайте присядем, я объясню.
Она села, сжав дрожащие руки в кулаки.
— Наследник дома решил продать недвижимость. Документы уже оформлены. Вам необходимо освободить жильё в течение двух недель.
Слова зазвенели в голове, будто свалились откуда-то сверху, тяжёлые, холодные, непререкаемые.
— Но… это же мой дом… — прошептала она.
Алексей покачал головой.
— Формально, дом принадлежал вашему мужу. После его смерти он должен был перейти его брату, но так как он не претендовал на него при жизни, вас не трогали. Теперь брат умер, а его сын решил вступить в права.
— Но ведь я тут всю жизнь прожила!
— Я понимаю, — спокойно сказал Алексей. — Но юридически вы не имеете прав на жильё.
Тамара Сергеевна сглотнула.
— И что теперь?
— Вы должны съехать.
Она не помнила, как юрист ушёл. Время вдруг потеряло смысл.
Она, Тамара Сергеевна, хозяйка этого дома, женщина, которая всегда всё держала под контролем, теперь сама оказалась перед фактом, что больше здесь не живёт.
Первое, что пришло в голову – поехать к сестре.
Но когда она позвонила, та вздохнула и сказала:
— Тамар, у нас и так тесно, ты ж знаешь… У Лены двое детей, у нас всего две комнаты…
— Но мне же некуда идти!
Сестра замолчала.
— А Максим?
Но ведь он ушёл. Она сама его выгнала.
Теперь, когда он ушёл к Алине, сможет ли она позвонить ему? Признать, что была неправа?
Тамара Сергеевна тяжело села на диван.
Два дня она колебалась. А потом набрала номер.
— Алло?
Тихий, спокойный голос Максима.
— Это… это я.
— Что случилось? — наконец спросил он.
Она сглотнула.
— Меня… меня выселяют.
— Понял.
— Ты можешь… пустить меня к себе?
На другом конце провода слышалось дыхание.
— Мне нужно поговорить с Алиной.
Она вздрогнула.
— Алина?!
— Да, мама, — его голос был ровным. — Это её дом. И её решение будет важным.
Она крепче сжала телефон.
— То есть ты спрашиваешь у неё?
— Да, мама. Я уважаю её мнение.
Тамара Сергеевна не знала, что сказать.
— Я перезвоню, — сказал Максим и сбросил вызов.
Она сидела на краю дивана, сжав в руках телефон, чувствуя, как её гордость трещит по швам.
Если Алина скажет «нет» – ей некуда будет идти. И, наверное, она это заслужила.
Тамара Сергеевна сидела на чемодане у подъезда. В руках – потёртая сумка, рядом – два тяжёлых пакета с её пожитками. Вокруг люди проходили мимо, не замечая её.
Телефон молчал. Максим обещал перезвонить. Но прошёл уже час.
Она не привыкла ждать. Всю жизнь сама принимала решения, управляла домом, семьёй, сыном. И вот теперь оказалась в роли просителя.
«Если она скажет “нет” – мне некуда идти», – стучало в голове.
Она тяжело вздохнула, натянула на плечи платок.
И вдруг телефон ожил.
— Да? — её голос предательски дрогнул.
— Приезжай, — коротко сказал Максим.
— Алина…
— Алина не против.
Тамара Сергеевна крепче сжала телефон.
Когда она вошла в квартиру, её сразу встретил запах горячего ужина. На кухне горел свет, и слышался тихий скрип ножа по разделочной доске.
Алина, та, кого она презирала. Теперь она стоит у плиты в своём халате. У себя дома.
Тамара Сергеевна почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Тебе разогреть ужин? — спросила Алина безо всякой злобы.
Максим стоял у двери, наблюдая за матерью.
— Не надо, — тихо ответила Тамара Сергеевна.
Она опустилась на диван, осматриваясь. Всё здесь было чужим.
Максим молча поставил перед ней чашку с чаем.
— Я постараюсь ненадолго, — пробормотала она, отводя взгляд.
— Как будет удобно, — ровно ответил сын.
Алина не сказала ничего.
Прошло три дня. Три дня, в которые Тамара Сергеевна впервые оказалась в роли гостя.
Алина не грубила, но и не заискивала. Она просто жила, занималась своими делами, заботилась о муже. Максим был спокоен, но отстранён.
Тамара Сергеевна видела: он изменился.
Он больше не был тем покладистым мальчиком, который шёл у неё на поводу. Теперь он жил для себя и для жены.
А она… она оказалась лишней.
— Как тебе живётся у нас? — неожиданно спросил Максим за ужином.
Тамара Сергеевна подняла на него взгляд.
— Нормально.
— Только нормально?
Она сжала губы.
— Я не привыкла быть в гостях.
Алина молча пила чай.
— Странно, правда? — продолжал Максим. — Всю жизнь хозяйничала, а теперь приходится подстраиваться.
— Ты меня упрекаешь?
— Нет, — он посмотрел ей в глаза. — Просто хочу, чтобы ты поняла, как было Алине.
Возразить было нечего. Тамара Сергеевна отвернулась к окну.
Гордость подсказывала, что нужно уйти. Но впервые в жизни она поняла, что это – заслуженный урок.
Через две недели она уехала. Не к сестре, не к племяннику – сняла себе небольшую комнату.
Максим помог перевезти вещи. Алина пожелала удачи. Больше они не ссорились. Но и прежнего доверия не было. Тамара Сергеевна поняла: потерянное не вернуть. Теперь ей предстояло учиться жить одной.