Размеренное тиканье настенных часов убаюкивало. Девочка на руках Катерины тихонько сопела, насытившись и согревшись, она, наконец, заснула, давая такую желанную передышку. Прохладный ветерок врывался в открытую дверь с балкона, раскачивая почти невидимую, прозрачную тюль. Все голоса, все звуки стихли. Под плафоном фонарного столба, отбрасывающего тусклый свет на асфальт, роем кружилась мошкора. Полная луна медленно плыла по небу, погружая город в глубокий транс.
Магия ночи замедляла ритм жизни, приводила в порядок хаотичные движения людей, давала возможность завтра начать всё с чистого листа.
Вместе с ночной темнотой умиротворение накрыло спящий город. Ничто не нарушало его. В это полночный час, город как будто вымер. Но вдруг тишину нарушил визг тормозов. Белая Тойота остановилась у пятиэтажного панельного дома. Недовольные мошки распались на отдельные кучки и начали нарезать круги вокруг горящих фар.
- Это тот дом? Вы не ошиблись? – нервно спросил Мангейм.
- Кажется тот.
- Что же мы сидим? –нетерпение сквозило в каждом движении профессора. Он несколько раз дёрнул хромированную ручку, и дверь, хоть и не с первого раза, открылась.
Григорий волновался не меньше. Прекрасно понимая, что вырвать ребёнка из лап Катерины так просто не получится, он снова позвонил Петьке.
-Зачем вы сами туда попёрлись? – разозлился друг, - Ведь говорил же, завтра по дню вместе со мной поедем.
- Нет сил ждать. Или сейчас, или никогда.
- А что ночью вы найдёте? Ну, есть ребёнок, ну и что? Экспертизу надо делать, пробы брать, да и вообще, наломаешь дров, потом не разгребёшь.
- Всё так. Но…,- Гриша проглотил ком в горле, - Я всё же пойду. Хочу убедиться, что с девочкой всё в порядке.
- Я бы не советовал. Но ты ж упёртый, всё равно не послушаешь!- Петька, не раздумывая долго, добавил, - Жди меня, Через двадцать минут буду.
Кто больше нервничал профессор Мангейм или Григорий? Каждый молчал, каждый переживал по-своему. До приезда Петьки ни один не сел в машину: профессор топтался возле подъезда, каждую минуту оглядывая на дорогу, а Гриша наворачивал круги вокруг Тойоты.
Начало здесь👇
Наконец, из-за угла показались две жёлтые полосы, а сразу за ними белая Веста.
Петька, злой и раздражённый, пробубнив что-то другу в самые уши, решительно зашагал к подъезду.
Профессор уступил место, представился.
- Наум Львович.
-Пётр, друг этого горе -Шерлока, - неудачно пошутил он, указывая на подоспевшего Григория.
- Наверное, это я виноват, простите. Не мог дождаться утра.
- Что уж теперь? – бросил Петька и открыл тяжёлую, металлическую дверь.
Все трое зашли в дом, поднялись на четвёртый этаж и, уперев взгляды в нужную квартиру, вдруг замолкли.
- Не надо, не звоните, ребёнка напугаете, лучше постучать, - предложил профессор.
Петька так и сделал.
Этот лёгкий стук мгновенно выдернул Катерину из дрёмы. Бросив тревожный взгляд на часы, она положила девочку в кроватку и медленно подошла к двери. Приложив ухо к дерматиновой обивке, прислушалась. Ни единого звука не доносилось снаружи. Казалось, что это воображение сыграло с ней злую шутку, и только она хотела вернуться к ребёнку, как стук повторился вновь.
- Кто там? – взволнованным голосом спросила проводница. Голову сжало как в тиски, руки вспотели, и она нервно вытерла их о халат.
- Открывайте, полиция. Вам нечего бояться , - услышала она знакомый голос.
- Что это вас на ночь глядя принесло? –Катерина тянула время, унимая своё волнение. Это почти не удавалось сделать, Петька тоже терял терпение.
-Откройте немедленно. Или мне дверь взламывать?
Ничего не оставалось, как подчиниться.
Ключ в замочной скважине провернулся несколько раз, и перед Катериной предстали Петька, а позади него Григорий с каким-то немолодым пижонистым мужиком.
- Я могу не пустить вас, я знаю о своих правах! - Катерина преградила путь, злобно сверкая глазами. Её грудь высоко поднималась, и при каждой фразе она делала большой, глубокий вдох. Ей явно не хватало воздуха.
- Конечно, можете. Но тогда я сделаю вывод, что вы что-то скрываете, а может и замышляете, - предположил Петька.
- Что я могу замышлять? Вы ж полиция, должны беречь граждан, а не по ночам их тревожить.
- Освободите проход, - вместо ответа, Петька с упрёком посмотрел на друга, мол «я ведь тебе говорил».
Григорий отвёл взгляд.
- Нам надо убедиться, что с ребёнком всё в порядке, - попытался развеять сомнения Катерины Петька.
- Убеждайтесь и уходите, пока я вашему начальству не позвонила, -огрызнулась она, но всё же отошла в сторону, освобождая дорогу в комнату.
Все трое, как можно тише ступая, зашли в единственную, освещённую только ночным фонарём комнату. Простенькая, детская кроватка, такая, как были раньше, стояла у дальней стены.
Профессор первым подошёл к ней и, вдруг присев, долго вглядывался в детское личико Глаши. Сквозь деревянные перегородки можно было рассмотреть и её смешной курносенький носик, и пухлые розовые щёчки, и плотно сжатые губки. Слёзы выступили у профессора на глазах, такая нежность охватила его, такое непомерное счастье, что он, не в силах сдержаться, невольно потянул руку к девочке.
Катерина бросилась вперёд и, вцепившись в его пальцы, с силой сжала их.
- Убери руки от моей внучки. Кто ты вообще такой? Кого вы ко мне притащили? – последний вопрос был адресован Петьке. Он уже хотел было ответить, но Профессор Мангейм одёрнул свою руку, выпрямился и твёрдо посмотрел в глаза Катерине.
- Я –отец этой несчастной малышки. И я ещё разберусь, что вы сделали с её матерью!
******
Двумя месяцами ранее.
Ранним утром реку заволокло густым туманом. Было сыро и холодно, в воздухе пахло тиной и плесенью, к тому же с неба срывались крупные капли.
Предвкушая хороший улов Петрович, несмотря на свои восемьдесят два года, ловко забрался в лодку. Нужно было отплыть подальше от берега, поэтому он сразу схватился за весло. Одно весло.
Второе куда-то подевалось. Недовольно кряхтя, по привычке приправляя свою речь красным словцом, Петрович пересел на край лодки, нос которой упирался в густые камыши. Пошарив рукой и не нащупав весла, он упёрся обеими ногами в деревянную перегородку и насколько мог, перегнулся через край. Одна рука надёжно удерживала его на весу, другой он хаотично шарил в зарослях камыша. Весла никак не находилось, зато он нащупал что-то мягкое и большое. И это что-то, когда он ткнул в него посильнее, вдруг застонало.
Искры посыпались из глаз старика, такого ужаса он не испытывал никогда. Сразу вспомнились бабкины рассказы про русалок и всякую нечисть. Страшно стало так, что ноги его подкосились, и он чуть не плюхнулся в воду. Однако, бывалый рыбак Петрович смог устоять. Ватная, ещё отцовская телогрейка, чёрт знает сколько ей лет, мгновенно пропиталась влажным, холодным потом.
И нет бы, поскорее уносить ноги, любопытство взяло верх. Петрович включил огромный фонарь и посветил в направлении этого нечто.
Глаза старика расширились, когда он увидел молодую красивую женщину, посиневшую от холода, да ещё в чём мать родила.
- Господи, прости мою душу грешную! - рука Петровича несколько раз осенила себя крестным знамением, - Как есть русалка! Как есть!!!
Замерев и дыша через раз, Петрович не решался двинуться. А русалка вдруг тяжело выдохнула и едва слышно произнесла.
- Помогите!
- Ой, мамочки, она ещё и человеческим языком разговаривает, - снова перекрестился Петрович.
И как бы в подтверждение его слов женщина повторила: - Помогите! Спасите моего ребёнка!
Эта отчаянная мольба была единственным , на что нашла в себе силы измученная, израненная, но всё ещё живая Анжела.