Перевороты бывают разные. Можно свергнуть монарха, вычистить всех противников из правительства, чтобы через год быть свергнутым уже этими самыми противниками, а страна в результате сорок лет будет кататься на карусели из гражданских войн и интервенций.
Можно организовать заговор и убить правителя-самозванца, чтобы столкнуться со следующими самозванцами, растерять весь контроль над страной, быть схваченным ближайшими помощниками и отправленным в плен за границу и все это за четыре года.
И можно, наконец, бросить армию, с которой отправился завоёвывать далёкую страну, приехать в столицу, произносить зажигательные речи, разогнать правительство и парламент к чертям собачьим, возглавить страну и править ещё лет пятнадцать, пользуясь бешеной популярностью и начиная одну за другой военные кампании. Последние, впрочем будут проиграны, но до этого ещё надо дожить пятнадцать лет.
Переворот 18 брюмера, убравший Директорию, вызрел в головах членов (простите за дурной каламбур) этой самой Директории. Никому из революционных властей до этого не удавалось продержаться столько времени, и все же власть ее была очень непрочной. Слева ей угрожали неоякобинцы, справа - роялисты. Политика правительства получила название "качели": если оно боролось с правыми, то опиралось на левых и наоборот. Довольно часто за 1795-99 проводились выборы, постоянно изменявшие баланс сил. Один раз пришлось разогнать парламент. Консервативные республиканцы, стоявшие у власти, никак не могли обеспечить стабильность из-за постоянной политической борьбы.
Оставался лишь один инструмент, на который Директория могла опереться для реализации своих целей - армия. Один из директоров, аббат Сийес, будто бы тогда произнес фразу, что "нужна шпага". Благо известных генералов, способных повести за собой людей, хватало. Однако в выборе нужной шпаги Сийес проявил изрядную привередливость. Кто-то для него был слишком левым, другой слишком правым. Генерал Моро отказался сам. Одно время делали ставку на молодого Бартелеми Жубера, но тот, выехав в Италию, чтобы набрать популярности, но в битве при Нови схлопотал пулю и опять пришлось искать новую кандидатуру.
Оставался генерал Бонапарт, который в то время находился в Египте, и которого не ждали раньше весны. Как вдруг тот объявился в Париже как чертик из табакерки. Генерал Моро, после Жубера возглавлявший французские войска в Италии, сказал Сийесу, что этот человек совершит переворот гораздо лучше, чем он сам. Публика встретила генерала с большим энтузиазмом, и его брат Лючьен Бонапарт был избран председателем Совета пятисот.
Тем временем 10 брюмера на квартире Люсьена Наполеон встретился с Сийесом и, видимо тогда составился план действий. На сторону заговорщиков привлекли второго директора, третьего и самого опасного - Барраса - планировалось путем подкупа вывести из игры. Двое оставшихся - Гойе и Мулен - в отсутствии кворума уже не могли принимать никаких решений. Далее планировалось заставить законодательные органы - Совет Старейшин и Совет Пятисот - назначить послушную комиссию, которая подготовила бы новую конституцию.
Средства для переворота предоставили банкиры Клод Перье и Жан-Фредерик Перрино. Наконец, в заговоре участвовал министр иностранных дел и великолепный мерзавец Шарль-Морис Талейран, который и должен был подкупить Барраса.
Евгений Тарле писал о подготовке переворота "...им (кроме Талейрана) казалось, что этот блистательный вояка и рубака, к тридцати годам одержавший столько побед, взявший столько крепостей, затмивший всех генералов, в делах гражданских не очень-то много смыслит, и можно будет не без успеха им руководить. Вплоть до развязки во все эти дни собеседники и помощники Бонапарта воображали себе кого-то другого, а вовсе не его....Будущие рабы считали своего будущего властелина случайным удобным орудием. Они даже не скрывали своего отношения к нему. Он-то ведь знал, что истекают последние дни, когда люди ещё могут говорить с ним как равные с равным, и он знал, как важно, чтобы они сами об этом ещё не подозревали".
Утром 18 брюмера (9 ноября) в семь часов утра был созван Совет Старейшин, где был принят декрет о переносе законодательного корпуса в Сен-Клу. Это мотивировали обнаруженным якобинским заговором, а исполнение декрета поручили генералу Бонапарту, чего он только и ждал. Осуществить переворот в пригороде столицы было всё-таки проще, чем в самом Париже, где неясно, как повела бы себя толпа.
Сийес и Дюко подали в отставку, Баррас вскоре к ним присоединился. Тарле пишет, что Талейрану для умасливания Барраса была вручена энная сумма денег, но она к бывшему директору так и не попала. Обычно неробкий Баррас в этот раз почему-то испугался и довольно быстро пошел навстречу. Ни о каких деньгах на этой встрече не упоминалось, и они так и остались в кармане Талейрана, о чем Баррас впоследствии узнал к изрядному у для себя огорчению. Двух оставшихся директоров - Гойе и Мулена, почуявших неладное, просто изолировали на время под стражей.
С исполнительной властью вышло как нельзя лучше, оставалась власть законодательная.19 брюмера обе палаты собрались в Сен-Клу: Совет Старейшин - в одном из залов дворца, Совет пятисот - в оранжерее. Они уже знали об отставке директоров и готовились присягать на верность Конституции III года, как явился Наполеон в сопровождении четырех гренадеров и попытался толкать речь.
Тут в осуществлении переворота вышла заминка. Депутаты почувствовали подвох, окружили Бонапарта, и гренадерам пришлось чуть ли не силой вытаскивать его из оранжереи. Некоторые из них даже выражали сожаление, что не могут заколоть его кинжалами. Когда Бонапарт спустился во двор, из окон Совета пятисот стали кричать "Долой тирана!". Все повисло на волоске.
Положение спасли Сийес и Люсьен Бонапарт. Бывший директор предложил растерянному генералу поступить с депутатами просто - выставить их из зала. Люсьен выскочил из заседания Совета пятисот и убедил военную часть, что депутаты хотели убить Наполеона. По легенде, Люсьен даже выхватил шпагу, приставил ее к груди будущего императора и воскликнул "Я клянусь пронзить грудь собственного брата, если он когда-нибудь покусится на свободу французов!"
Так что во второй раз за Бонапартом вошло уже гораздо больше гренадеров и Иоахим Мюрат громовым голосом, заглушившим даже бой барабанов, скомандовал "Вышвырните-ка мне всю эту публику вон!". Солдаты пошли на депутатов тем же самым шагом, что ходили в атаку, и те разбежались из оранжереи, в том числе и через окна.
После гренадеры Мюрата отловили некоторых из сбежавших депутатов и привели их обратно. Люсьен обратился к собравшимся с речью, где отметил, что Конституция неудачна, надо ее менять, а Республику спасать. Спасибо генералу Бонапарту, что помог нам придти к этой мысли. Теперь Директорию сменил консулат, где Бонапарт был первым консулом, а бывшие директора Сийес и Дюко - вторым и третьим. Законодательный корпус приостанавливал свои заседания, а вместо него должны были действовать комиссии, которые должны были заняться составлением Гражданского кодекса. И Совет Старейшин, и Совет пятисот приняли эти изменения безропотно.
Переворот свершился.
Автор: Михаил Рыжок