Скажу честно, мне долго не хотелось афишировать эту историю. Слишком сильно напоминает она писания эпигонов «фазиля» с «булатом», которых, подозреваю, и без меня хватает.
Её рассказывал в присутствии Яковлева Копул-старший. Не младший, хотя и он тоже барабанщик, а именно старший, потому что Копул-младший если и мог знать, кто такой Адамо, то никак не мог знать его конкретных песен, которые, в своё, естественно, время исполнял в «Колосе» его пахан Аркадий.
Чтобы не бесить Яковлева, его называли «Сёриком». Но прежний ударник Золотухин, тот, которого сменил Копул, не переваривал Сёрика, предпочитая прилюдно звать его даже не Сруликом, а Сру-ля-ля.
Дипломированный пианист Сёрик презирал Золотухина за бездарность и радовался изгнанию своего недруга из состава.
Золотухин охотно распространял про Сёрика нелицеприятные слухи, добавляя в конце формальное «тока ты ж смотри, никому не говори».
Самым гнусным из них был миф об изнасиловании Срулика в частном секторе орлами авторитета Пронозы.
Услышав, как я обсуждаю репертуар с худруком Игорем, Копул изумленно переводил взгляд с меня на него, сохраняя при этом молчание. В нашем разговоре то и дело мелькали имена старых солистов, чьими песнями Игорь надеялся раскачать немодную точку, куда их сослали из «Березок» после психоделического дебоша в День Победы. Сейчас бы сказали, не дебош, а перформанс, но по тогдашним понятиям то был форменный дебош, и отделаться выговорами, как прежде, оказалось невозможно.
Отгуляв штормовой выходной понедельник со своей деревенской подругой, Срулик откисал на кресле в позе прибалтийских актеров, когда они изображают штатника или англосакса. В глазах пианиста мерцала тревога и стыд. Усы подергивались как брови при тике.
Старый, я расскажу тебе про Адамо то, чего ты не знаешь, - нарушил молчание Копул. - Если ты имел в виду Сальваторе, тогда ты наверняка в курсе, что у него есть песня «Иншалля». Или была, бо, если честно, я не знаю, он хоть жив до сих пор или нет. Мне говорили, что он типа разбился…
Дальнейшее со слов Копула-младшего было приблизительно так:
Де-то в семесет третем его пригласили на торжество к одному горскому цеховику. Об этом никто не знал, но Адам там точно был и пел программу, согласованную заранее с руководством Нахичевани, включая органы.
Виновницей торжества была дочь этого уважаемого человека.
Копул осекся с видом человека, который сказал что-то не то и не может выйти из положения сию минуту. Можно было подумать, что он, как шпион на допросе, чуть было не произнес фамилию из таких, что где ты их ни произнеси, тебя услышат те, кому ты обещал этого не делать.
Точнее, не дочка, а сын… - произнес он как-то неуверенно и снова замолчал.
И что дальше, Аркаша? - подбодрил его Игорь со своею фирменной циничной ухмылкой.
Лицо Копула приняло мученический вид, словно он стоял по горло в воде в час прилива.
Игорь… - произнес он с натугой и выпалил после паузы: ты знаешь, что такое бар мицва?
Сделав ударение на последней букве.
Я нет, а вот Сёрик наверняка. - флегматично ответил Игорь, тут же загладив степень равнодушия. - Не, Аркаша, я честно без понятия что это такое. Бар "Экспресс" знаю, "Березовый" знаю...
Короче, это такой семейный праздник. И любимая песня родителей эта самая «Иншалля», только вместо «иншалля» Адамо должен петь «сруляля», что он и сделал за сумасшедший парнус».
И в этом важнейшем для лабухов всех слове Аркаша снова допустил неверное ударение.
То есть, все было согласовано заранее, - флегматично откомментировал Игорь. - Кавказ есть Кавказ.
Сёрик ежился с видом эксгибициониста, доставленного в отделение отрядом пионеров.
А где это можно послушать? - неожиданно ткнул собеседника Игорь, словно тронув басовую струну, проверяя аппарат.
Нигде! - почти выкрикнул Аркадий. Но запись существует, это я тебе отвечаю, и тебе, Гаричек. - в голосе Копула заиграли примиренческие нотки.
Каких только записей не записано, - с расстановкой вымолвил я. - В книге жизни.
Копул дернулся башкой, но, быстро взяв себя в руки, плавно перевел разговор на Джино Ванелли.
1983/2022