Ольга в который раз взглянула на часы — начало одиннадцатого. Из гостиной доносился громкий смех, звон бокалов и нестройный хор голосов. Она механически раскладывала горячее по тарелкам, стараясь не обращать внимания на дрожащие от усталости руки. День выдался трудным: с утра совещание в офисе, потом беготня по магазинам, когда Витя как обычно огорошил её сообщением, что вечером придут друзья.
"Ты же знаешь, как я люблю, когда все собираются у нас! — его голос в телефоне звучал беззаботно. — Что-нибудь придумаешь, правда?"
Что-нибудь... Ольга горько усмехнулась, вспоминая, как металась между плитой и разделочным столом, пытаясь за три часа приготовить праздничный ужин. Как всегда: салаты, горячее, закуски — всё должно быть идеально. У Виктора статус, положение, друзья привыкли к определённому уровню. А она... она просто часть интерьера, незаметная, но необходимая деталь его успешной жизни.
Из гостиной донёсся особенно громкий взрыв смеха. Кто-то, кажется, Андрей, рассказывал очередную байку. Ольга поморщилась — голова раскалывалась. Она бросила быстрый взгляд в зеркало над буфетом: осунувшееся лицо, растрёпанные волосы, на щеке пятно от соуса. Когда она в последний раз присаживалась? Кажется, ещё до прихода гостей...
— А вот и горячее! — раздался за спиной бодрый голос мужа.
Виктор, раскрасневшийся и явно довольный вечером, приобнял её за плечи. От него пахло коньяком и сигарами.
— Ну что, моя хозяюшка опять всех удивила? — он похлопал её по плечу, как хвалят старательную официантку. — Давай, неси скорее, а то народ заждался!
Что-то оборвалось внутри. Тонкая нить терпения, которая держалась все эти годы, вдруг лопнула с оглушительным звоном. Ольга резко развернулась, едва не выронив тяжёлое блюдо с мясом. Её руки дрожали уже не от усталости — от ярости.
— Твой народ? — голос зазвенел, как натянутая струна. — ТВОЙ народ заждался?
Она с грохотом опустила блюдо на стол. Ложка звякнула о фарфор так, что в гостиной на секунду стало тихо.
— Ты меня не ценишь, зато твоих гостей я обслуживать больше не буду! — слова вырвались сами собой, копившиеся годами обиды прорвались, как весенний паводок.
Виктор застыл с приоткрытым ртом. В дверях показались встревоженные лица гостей. Ольга сорвала с себя фартук, скомкала его в тугой ком и швырнула на стол, прямо рядом с идеально сервированным блюдом.
— Развлекайтесь! — бросила она, разворачиваясь на каблуках.
Прямая, как струна, она прошла мимо оторопевших гостей. Андрей попытался что-то сказать, но осёкся под её взглядом. В спальне щёлкнул замок. Ольга прислонилась к двери и медленно сползла на пол. Колени дрожали, в груди кипела смесь облегчения и страха — она наконец-то это сделала. Сказала вслух то, о чём молчала годами.
В гостиной после неловкой паузы снова зажужжали голоса, теперь приглушённые, с нотками растерянности. Кто-то неуверенно рассмеялся. Виктор что-то говорил, наверное, пытался свести всё к шутке...
Утро началось как обычно — с тишины. Виктор привычно потянулся к прикроватной тумбочке за телефоном, но рука замерла на полпути. Что-то было не так. Он принюхался: не пахло свежесваренным кофе и поджаренным хлебом. Не звякала на кухне посуда, не шумела вода...
Он спустил ноги с кровати, поморщившись от головной боли — вчера они с Андреем засиделись допоздна, пытаясь "замять" неловкую ситуацию с уходом Ольги. Она так и не вышла из спальни, а утром... Утром её половина кровати была пуста и холодна.
На кухне его встретила стерильная чистота и пустота. На столе — только кофеварка и чашка, его чашка. Никаких привычных бутербродов с сыром и ветчиной, никакой овсянки с фруктами, которую Ольга готовила ему последние пятнадцать лет. Просто кофе. Чёрный. Без души.
— Оля? — позвал он в пустоту квартиры.
Тишина звенела в ушах. Где-то хлопнула дверь подъезда, проехала машина, а в их доме было так тихо, что казалось — время остановилось.
Виктор медленно прошёлся по комнатам. Всё было на своих местах: книги на полках, картины на стенах, даже тапочки Ольги у кровати. Но дом казался необитаемым, будто декорация в театре после спектакля.
Он машинально открыл шкаф — её одежда висела ровными рядами. Значит, не ушла. Пока не ушла... От этой мысли что-то кольнуло под ребрами.
Днём он пытался дозвониться до жены раз пять. Телефон работал, но Ольга сбрасывала вызовы. После третьего раза он начал злиться. После пятого — беспокоиться.
Вечером она вернулась поздно. Виктор сидел в темноте гостиной, встретил её вопросительным взглядом. Ольга прошла мимо, словно его и не было. Только щёлкнул выключатель в ванной, зашумела вода.
— Может, поговорим? — он постучал в дверь ванной.
— О чём? — голос из-за двери звучал ровно, безжизненно. — О том, как ты ценишь мой труд? Или о том, как я замечательно обслуживаю твоих друзей?
— Оля, ну что ты завелась? Подумаешь, гости...
Вода перестала шуметь. Повисла тяжёлая пауза.
— Вот именно, Витя. Подумаешь... — в её голосе звучала такая усталость, что у него защемило сердце. — Просто подумаешь иногда, каково это — быть твоей женой, а не домработницей.
Следующие дни превратились в странную игру в молчанку. Ольга уходила рано, возвращалась поздно. Он случайно услышал её разговор с подругой, когда проходил мимо приоткрытой двери спальни:
— Нет, Лен, я не преувеличиваю. Знаешь, я вдруг поняла — если я уйду, он хоть заметит? — она помолчала, слушая ответ. — Конечно, заметит... когда некому будет накрыть на стол перед его драгоценными гостями.
Виктор замер за дверью, чувствуя, как внутри растёт что-то холодное и тяжёлое. Страх? Он попытался вспомнить, когда в последний раз говорил с женой не о быте, не о гостях, не о делах. Когда спрашивал, как прошёл её день? Когда интересовался её мыслями, мечтами, желаниями?
Память услужливо подкинула картинку: Ольга в фартуке, раскладывающая закуски. Ольга, протирающая бокалы. Ольга, убирающая со стола. Ольга, Ольга, Ольга... Как предмет мебели, который не замечаешь, пока он исправно служит.
А теперь дом был пуст. Даже когда она находилась в нём физически.
— Она просто взяла и уехала к сестре! — Виктор в сердцах швырнул телефон на диван. — "Мне нужно время подумать," — передразнил он слова жены. — Подумать она решила... Ну и пусть! Сам справлюсь.
Он демонстративно удалил несколько сообщений от Ольги, даже не прочитав их. Вечером должны были прийти Андрей с Маринкой и Павел — его старые друзья. Он докажет, что прекрасно может обойтись без этой... без этой гиперопеки!
День пролетел в работе, и только в шесть вечера, заходя в пустую квартиру, Виктор вдруг осознал масштаб предстоящей задачи. Обычно к приходу гостей стол уже был накрыт, в духовке томилось что-то ароматное, а бокалы сверкали хрустальной чистотой.
Сейчас же... Он растерянно оглядел кухню. С чего начать? Может, заказать доставку? Нет, это было бы признанием поражения. Он же мужчина, в конце концов! Что тут сложного — пожарить мясо и сделать салат?
Два часа спустя кухня напоминала поле боя. Разделочная доска была заляпана томатным соком, который почему-то брызнул до самого потолка, когда Виктор пытался открыть банку. Наполовину порезанный лук вызывал такие слёзы, что пришлось выйти на балкон — проветриться. А мясо... Мясо предательски пригорело с одной стороны и осталось полусырым с другой.
Звонок в дверь застал его врасплох. На пороге стояли Андрей с Маринкой, держа бутылку вина.
— О, да у тебя тут... творческий беспорядок! — Маринка окинула взглядом квартиру, где почему-то всё было не на своих местах. Как будто сам воздух изменился без Ольги.
— Я как раз заканчиваю с ужином, — буркнул Виктор, пытаясь незаметно стереть с рубашки пятно от соуса.
— Угу, чувствуется... — принюхался Андрей. — Что-то горелое?
— Чёрт! — Виктор метнулся на кухню, где из духовки валил дым. Картошка, которую он поставил "на минуточку подогреться", превратилась в чёрные угольки.
Пока он воевал с духовкой, приехал Павел. Друзья деликатно делали вид, что не замечают царящего вокруг хаоса, но их вежливые улыбки говорили сами за себя.
— Может, закажем пиццу? — осторожно предложила Маринка, когда Виктор в третий раз посолил и без того пересоленный салат.
— Я сам! — огрызнулся он, чувствуя, как по спине течёт пот. Рубашка прилипла к телу, на лбу выступила испарина. Как Ольга успевала всё это делать и выглядеть при этом свежей и спокойной?
— Слушай, друг... — Андрей присел на край кухонного стола, наблюдая, как Виктор безуспешно пытается открыть банку с маслинами. — А ведь без жены-то не так просто, да?
Виктор замер. В голосе друга слышалась лёгкая насмешка, но за ней скрывалось что-то большее. Понимание? Сочувствие?
— Знаешь... — продолжил Андрей, забирая у него многострадальную банку. — Когда моя Маринка уезжала к маме на неделю, я тоже думал — подумаешь! А потом понял: дом без женщины — это не дом. Это... склад холостяцких привычек.
Виктор медленно опустился на стул. Перед глазами встала картина: Ольга у плиты, легко управляющаяся с тремя делами одновременно. Вот она пробует соус, помешивает суп, нарезает овощи... И всё это с улыбкой, будто играючи. А ведь она после работы, уставшая...
— Господи... — пробормотал он, глядя на устроенный им разгром. — А ведь я даже спасибо ей не говорил. Просто считал, что так и должно быть.
Маринка тихонько вздохнула:
— Витя, женщине не нужно много. Просто чтобы замечали. Чтобы ценили...
— Ребят, — Виктор встал, решительно снимая заляпанный фартук. — Давайте сегодня без ужина. Мне нужно кое-что сделать...
Ольга вставила ключ в замок и замерла. За дверью было подозрительно тихо. Обычно в это время Витя уже дома, смотрит телевизор или разговаривает по телефону. Может, задержался на работе? Она тихонько вздохнула — три дня у сестры не принесли облегчения. Все мысли всё равно были о доме, о муже...
Дверь открылась бесшумно, и Ольга застыла на пороге. В прихожей горели свечи, а на тумбочке стоял огромный букет белых роз — её любимых. Из кухни доносились странные звуки и приглушённые чертыхания.
— Витя? — неуверенно позвала она, снимая туфли.
Грохот, звон посуды, сдавленное "ой!" — и из кухни выглянул муж. Растрёпанный, в фартуке, перепачканном чем-то красным, с мукой на щеке.
— Ты... ты рано, — растерянно пробормотал он. — Я думал, у меня ещё полчаса...
Ольга медленно прошла на кухню и замерла в дверях. Кухонный стол был усыпан мукой, на плите что-то булькало в кастрюле, а на разделочной доске громоздилась гора порезанных овощей — почему-то разных размеров и форм.
— Что это? — только и смогла выговорить она.
— Ужин, — Виктор виновато улыбнулся. — Точнее, попытка приготовить ужин. Я хотел сделать твой любимый борщ и пирог с капустой... — он замялся. — Правда, с пирогом что-то не очень получается. Тесто почему-то не поднимается.
— Тесто нужно в тёплое место поставить, — машинально ответила Ольга, всё ещё не веря своим глазам.
— А я его на подоконник... — Витя почесал затылок, оставив на волосах белый след от муки. — Слушай, я знаю, что я идиот. Последние дни без тебя... это был ад. Я даже не представлял, сколько всего ты делаешь. Как ты всё успеваешь? И главное — почему я принимал это как должное?
Он подошёл к ней, осторожно взял за руки:
— Знаешь, я пытался тут сам гостей принять... — он невесело усмехнулся. — Это был провал. Полный. И дело даже не в том, что я не умею готовить. Я вдруг понял: весь этот уют, комфорт, тепло — это не само собой. Это ты. Твой труд, твоя забота, твоя любовь...
Ольга почувствовала, как предательски защипало в глазах.
— Я не хочу быть просто обслугой, Витя, — тихо сказала она. — Не хочу быть незаметной тенью, которая только и делает, что убирает, готовит, накрывает на стол...
— Больше не будешь, — он крепче сжал её руки. — Я всё понял. Правда. Давай по-новому начнём? Гости — это не только моя радость. Хочу, чтобы мы вместе решали — когда, кого и как принимать. И готовить тоже вместе будем. Я, конечно, не особо умею... — он кивнул на свои кулинарные эксперименты. — Но научусь! А сегодня... может, поможешь мне спасти этот борщ? Кажется, я переборщил с перцем...
Ольга невольно улыбнулась, глядя на его виноватое лицо, на этот творческий беспорядок вокруг, на его неумелые, но такие трогательные попытки всё исправить.
— Ладно уж, горе-кулинар, — она повязала фартук. — Показывай, что ты тут натворил.
Виктор просиял, но тут же посерьёзнел:
— Только теперь всё будет по-другому, правда? Я хочу, чтобы ты была не просто хозяйкой — моей любимой женой. Чтобы тоже отдыхала, когда гости приходят. Чтобы с нами за столом сидела, а не бегала с тарелками...
Он замолчал, глядя, как она пробует борщ из ложки.
— М-да... — Ольга закашлялась. — С перцем ты действительно переборщил. И с солью тоже... Ну что, будем спасать ситуацию?
— Вместе? — с надеждой спросил он.
— Вместе, — кивнула она, доставая с полки специи. — Только учти: в следующий раз, когда соберёшься звать гостей...
— Обязательно спрошу тебя! — торопливо перебил он. — И вообще, может, в ресторан сходим? Я тут понял: ты у меня не только готовить умеешь. Ты у меня... просто умеешь быть счастливой. И других делать счастливыми. А я это счастье едва не разрушил своим эгоизмом...