Быть официантом — работа тяжёлая. Особенно физически. Особенно, если гости — в основном — мудаки редкостные. И особенно — во время пандемии, будь она всеми чертями трижды проклята! Иногда, конечно, и спокойные дни бывали, и публика подбиралась адекватная, и чай хороший. Но в основном — беготня, суета, гудение в ногах и сведённые судорогой скулы.
Идиотские шутки, бархатистые от пыли и плесени — улыбаешься приветливо, стоишь в ожидании. «Делай заказ уже, мудозвонище! Там ещё три стола ждут, а ты тут что-то жиденькое про Цезаря-петуха и небесплатную картошку фри высрать пытаешься!» — думаешь, и такая тоска берёт, хоть фартук в мусорку. Но держишь лицо и заодно блокнот наготове.
Золотые слова от хозяина жизни — полновесные, тяжёлые, неторопливые. Всё по высшему разряду сделать требуется. И чтобы свежее, и чтобы настоящее, и без недолива, и без перегрева… С такими медвежьими интонациями и не поспорить, естественно. «Ну конечно же, кость моржовая! Ведь твоя-то тысяча — уж всяко дороже тысяч других. Дело ясное, какие сомнения? Отдельную кухню для тебя тут построили, отдельного повара наняли; для вина твоего виноград специальная итальянская девственница давит, только в полнолуние и исключительно своей жопкой нежною!» — думаешь и только следишь, чтобы мышца на лице, не приведи господь, не дрогнула.
Симуляция сальных взглядов и влажных интонаций в исполнении ссыкушек пафосных. Словечечки тя-а-а-а-нутся, глазоньки зака-а-а-тываются, ресничечки хлопают, кудахтанье писклявенькое музыку заглушает. Имя с бейджика нараспев читают ласково. На алкогольные коктейльчики намекают да на скидочку, богини будущие. «Куда вам бухать-то, вы ж ещё и уроки не сделали?! Так поклевали свои салаты — и летели бы, курицы!» — думаешь. А сам намёки не понимаешь, конечно же: ну чисто дурачок-Иванушка. И, как Нео в «Матрице», от обстрела их глаз уворачиваешься. И ещё — улыбаешься, конечно же!
А с другой стороны посмотреть: ну работа и работа, чего уж такого особенного? Люди — они везде и есть люди. Просто когда они до малейшей власти дорвутся — тут-то они и раскроются, тут-то и хлынет из них разом всё дерьмецо. А здесь — власть, заказанная по меню, проплаченная по прейскуранту своими кровными, сервированная и поданная специально обученными людьми. У нас ведь как считается? Клиент всегда прав, даже если он свинота мерзейшая. Всё это понятно… всё это даже правильно, пожалуй. В других местах всё то же самое, только лицемерия и притворства чуть больше.
Так что нельзя сказать, чтобы я работу прямо не любил. Особой любви не питал, конечно, это да. Скорее, притерпелся, привык, освоился. Даже плюсы видеть в ней начал! Ведь и память натренировал, и на людей глаз намётанный стал, да такой, что никакого рентгена не нужно. И улыбаться обучился опять же. Поэтому когда вся эта антивирусная дрянь вошла в силу, а босс собрал всех и, походив ради приличия вокруг да около, объявил о сокращении и назвал мою фамилию в числе тех, в ком его бизнес более не нуждается, я сначала даже не поверил. Потом только осознал. Вышел на непривычно пустую улицу на ватных ногах.
Спустя пару недель после увольнения, которые я провёл в безделье и безрезультатных поисках работы, я в полной мере ощутил весь ужас ситуации.
Новую работу взять негде.
Платить за квартиру скоро будет нечем.
Даже еду покупать будет не на что.
Полный крах.
Ещё через неделю стало совсем невыносимо сидеть дома. Деньги почти уже закончились: оплатил очередной месяц аренды. Стены давили, напоминали ежеминутно, что я лишний и совершенно бесполезный в этом городе человек. Звуки бурной жизни соседей, загнанной в рамки квартирных стен, отравляли каждое мгновение моего существования. Я чисто физически не мог больше оставаться взаперти.
Отомкнул замок, отворил дверь. Вышел в подъезд, во двор спустился. Пошёл, воровато озираясь, бродить по утренним улицам.
Кругом было непривычно пусто. Все, кто мог, попрятались в машины и разъезхались по своим делам, не опуская окон, словно боялись впустить в салон авто токсичный воздух. Кто себе такой роскоши позволить не мог, сидели по домам или боязливо шмыгали по улицам, стараясь не приближаться друг к другу. Я с удивлением и интересом наблюдал за новым форматом жизни, почти забыв о своих неприятностях.
Внезапно неподалёку появился патруль. Не обрати я на него внимания — и мне бы, может, не грозило ничего, но я замер, вспомнив вдруг, что никакого разрешения на выход я в этот раз не оформлял, а денег на штраф у меня и вовсе нет. Они заметили моё замешательство: хищник увидел жертву. Я заметил, что они меня заметили: жертва осознала себя жертвой. Они заметили, что я заметил, что они заметили… Пока мы не затерялись в бесконечном коридоре эмпатии, я резко — слишком резко и поспешно — свернул во дворы. Ускорился и, дойдя до угла дома, обернулся. Преследователи быстрым шагом сокращали расстояние между нами, только повода ожидая, чтобы со всех ног броситься в погоню.
Эта изнанка города была мне не очень-то хорошо знакома, и я наугад сворачивал вправо и влево, уже и не надеясь на благоприятный исход. Внутренне я почти смирился, но всё не сдавался и и продолжал петлять по переулкам и дворам, стараясь затеряться среди стен и дверей. Шансы мои всё таяли.
И вдруг — чудо! В очередном дворе я оказался совсем один. Облокотился на стену, перевёл дыхание, осмотрелся.
Редкий мокрый снег лениво падал с неба, укрывая кусты и подоконники. Голуби потрошили мусорные баки, время от времени начиная громогласно ворковать. Чёрная кошка, встав на задние лапы, пыталась сдвинуть крышку небольшого бачка, чем-то ей приглянувшегося. Я отломил от ближайшего куста веточку покрепче и подкрался, стараясь её не спугнуть.
— Что, котейка, силёнок не хватает? — спросил я осторожно. — Было бы чем, угостил бы… Давай хоть так помогу, — кошка недоверчиво посмотрела на меня умными глазищами с хитрецой, и я сдвинул неподатливую крышку прутиком.
Крышка грохнула по асфальту. Кошка от неожиданности отскочила в сторону и распушила хвост, но быстро успокоилась и, мурлыкнув, потёрлась о мою ногу.
Наверное, шум меня выдал. В проходной послышались тяжёлые шаги и через несколько секунд появились патрульные. Не очень хорошо соображая, я вскочил и быстро затрусил прочь, ожидая наихудшего исхода. Но в тот самый миг, как один из патрульных меня окликнул, я увидел, как в переулке медленно закрывается массивная дверь.
Не успев подумать толком, я в несколько прыжков подскочил к ней, ухватился за ручку и юркнул внутрь, не успев даже взглянуть на вывеску. Я оказался в щедро освещённом пустом холле. Направляемая доводчиком, дверь с тихим щелчком закрылась. Робот-пылесос с почти неслышным жужжанием дополз до стены и, немного подумав, развернулся и направился к противоположной. На безлюдной стойке зазвонил телефон, через несколько секунд сработал автоответчик. Ни души вокруг.
Я вспомнил о преследователях и обернулся. В маленьком тонированном окошке я увидел двоих полицейских, в замешательстве переминающихся с ноги на ногу и осматривающихся по сторонам.
— Ты ещё кто такой? Чего тут забыл? — раздался за моей спиной высокий неприятный голос.
Я невольно обернулся.
За то время, пока я наблюдал за патрульными, в дальнем конце просторного холла возникла немолодая женщина с элегантной тростью и в брючном костюме.
— Ну? — вновь обратилась она ко мне требовательно. — Чего надо?
— Мне… Работа нужна, — ответил я зачем-то невпопад откровенно.
— Вот это новости! — неприятно хихикнув, сказала женщина. — Всем деньги нужны, а ему — работа. Да ты, малой, то ли глупый, то ли бесполезный. Умел бы ты хоть что, работа бы тебя сама искала!
— Я, наверное, прячусь хорошо, — ответил я аккуратно.
Видно было, что дамочка хотела ещё что-нибудь такое сказать, чтобы самоутвердиться лишний раз и показать, кто здесь хозяйка. Но вместо этого она смягчила тон:
— Ну что ж, поглядим, какой ты есть работник. Пошли, воды натаскаешь. К обеду управишься — с меня обед, тогда и поговорим о работе. А нет — так уж я не виновата.
Я оглянулся в последний раз на окошко, за которым полицейские меланхолично и задумчиво курили, общаясь с кем-то по рации, и поспешил за своей потенциальной работодательницей.
Сеть переходов вскоре привела нас в узкий длинный коридор. В одном его конце — в том, где мы оказались, — начиналась узкая лестница наверх. В другом светилась недосягаемая стеклянная дверь на улицу. Пространство между этими двумя точками было заставлено двадцатилитровыми бутылями воды.
— И далеко нести? — уже без особой надежды на успех спросил я.
— Да тут близко, возле кухни. Пошли, покажу, — беспечно ответила женщина и повела меня вверх по лестнице.
Кухня располагалась на третьем этаже. Рядом с ней была дверь с надписью «Склад», а за следующей дверью оказалось помещение, заполненное стеллажами.
— Обед у нас в час, — опережая мой вопрос, сказала женщина, — а водичку вот сюда поставишь. Успехов тебе. И работу, смотри, не задерживай! — Для убедительности она даже пристукнула тростью по кафелю.
«Ещё издеваешься, дрянь сушёная», — подумал я про себя и по привычке улыбнулся.
Хотел было плюнуть и тут же уйти, но передумал. Во-первых, засиделся уже дома без движения — так чего бы и не потаскать баклаги. Всё равно больше делать нечего, а так, хоть разомнусь немного. А во-вторых, азарт взял. Интересно стало, сколько я реально перенести сумею?
И начал я бутыли с первого этажа на третий поднимать. Примерно на пятой я понял, что грузчики ой как не зря свой хлеб едят. Примерно к десятой я осознал кристально ясно, что задание невыполнимо. Но зачем-то сходил за ещё одной бутылкой. Когда я подходил к кухонной двери, из-за неё выскользнула худосочная повариха в колпаке и маске и шмыгнула на склад.
Когда я избавился от своей ноши и вышел в коридор, впереди снова замаячила повариха. Она как раз выходила со склада, еле удерживая в руках здоровенную металлическую канистру с оливковым маслом. И хотя я уже и устал порядком, всё же воспитание пересилило.
— Давайте помогу, тяжело ведь, — предложил я и, не дожидаясь ответа, принял груз на себя.
— Спасибо, — сказала она неожиданно молодым голосом, когда я водрузил масло на один из столов просторной кухни. — А ты как здесь оказался? Я тебя раньше не видела.
— Да на работу устраиваться пришёл, но, кажется, тестовое задание я провалю.
— А что за задание такое? — изумилась она, и только теперь я обратил внимание на бойкий изгиб её чёрных бровей и миндальный разрез блестящих глаз с хитринкой.
— Воду с первого этажа сюда поднять нужно, причём до обеда, — ответил я, усмехнувшись. — Понятно, что без шансов, но я всё-таки решил попытаться. Из вредности.
Девушка-повар мелодично рассмеялась, а потом ответила:
— Да уж, юмор у неё не меняется. А я-то думаю, чего тут по лестнице кто-то взад-вперёд ходит. Идём-ка, покажу кое-что, — и поманила пальцем за собой.
Мы снова оказались в коридоре, потом — на складе, набитом снизу доверху разными яствами. Но главное, на дальней стене красовались стальные двери грузового лифта, возле них — тележка для бутылей, а на боковой стене — ещё дверь. Девушка отомкнула её своим ключом, и я увидел хорошо уже знакомые стеллажи.
— Ты только дверь потом захлопни и всё на место верни, — напутствовала меня повариха и лёгкой походкой выпорхнула из комнаты.
За время, отпущенное хозяйкой фирмы, я успел перетаскать всю воду и даже прилёг немного отдохнуть на пустом стеллаже.
— Ну и работничек! — ворвался в помещение ворчливый голос раньше, чем его обладательница. — На полке валяется, когда работа стоит!..
— Это какая работа? Я тут не трудоустроен, — парировал я. — А задание уже выполнено давно, вот я и отдыхаю, жду обеда.
Женщина удивлённо окинула взглядом ряды заполненных полок.
— Ну ладно, удивил… молодец, — сказала она и достала рацию. — Варя, приём! Ау! Подходи-ка на водяной склад!
В дверях возникла уже знакомая мне повариха в марлевой маске и чепчике и застыла в ожидании распоряжений.
— Покажи работничку, где душ. А то духовность у него, чую, повышенная. И объясни, куда потом идти, а то он из шибко умных, заблудится ещё.
Через четверть часа я уже сидел за столом в конференц-зале, превращённом в обеденный.
Место во главе стола занимала женщина, давшая мне задание. Справа от неё разместилась молодая и очень симпатичная девушка с длинной чёрной косой и тоже в деловом костюме. Я задумчиво листал предложенный мне трудовой договор.
— …помощник нужен шустрый, чтобы трудился честно и работы не боялся. Платить обещаю исправно, а вот жить здесь, в офисе, придётся. Работа такая. Договор на год, а там посмотрим. Ну, и испытательного срока месяц, конечно же.
— А чем ваша фирма занимается-то? — спросил я, не обнаружив в договоре никаких на то указаний, а также не заметив в нём никаких других подводных камней.
— БАДы продаём, — ответила владелица. — Ну так что? Берёшься? Испытательный срок выдержишь? А ты, Варенька, как считаешь — справится?
— Думаю, справится! — наконец-то подала голос молчавшая до тех пор девушка, мило улыбнулась и незаметно подмигнула мне.
В этот момент я понял, где уже видел эти брови и лукавые глаза.
— В конце концов, не съедят же меня, если не справлюсь! — пожал я плечами.
Обе мои собеседницы рассмеялись в ответ — как мне показалось, немного громче и веселее, чем к тому обязывали приличия.
Редактор: Ася Шарамаева
Корректор: Александра Яковлева
Другая художественная литература: chtivo.spb.ru