ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
В архивах знаменитого нью-йоркского ресторана "Дельмонико" сохранились записи о том, что Сергей Васильевич Рахманинов был частым гостем этого заведения в период своей жизни в Америке. Особенно примечательна запись от осени 1940 года, когда композитор работал над своим последним произведением - "Симфоническими танцами". В меню ресторана того времени значился загадочный "черепаховый суп по особому рецепту", который подавался крайне редко и только избранным гостям...
"Музыка — это отзвук невидимого мира"
"В каждой кухне есть свои тайны, в каждой музыке - свои призраки"
Промозглый дождь залил улицы Нью-Йорка в ноябре 1940 года. На Бивер-стрит, где располагался ресторан «Дельмонико», мокрый асфальт отражал огни автомобильных фар, превращая их в размытые акварельные пятна.
Майкл протирал бокалы, когда метрдотель Жак сообщил новость:
— Сегодня придет маэстро.
Эти слова значили только одно — Рахманинов. Весь персонал знал об особом госте, который появлялся здесь дважды в месяц, всегда по четвергам, и неизменно заказывал черепаховый суп.
На кухне старый Джузеппе Марони уже колдовал над огромной кастрюлей. Его морщинистые руки, напоминавшие узловатые корни старого дерева, медленно помешивали бульон. Майкл любил наблюдать за шефом: тот готовил не как обычный повар, а словно совершал древний ритуал.
— Знаешь, малыш, — часто говорил Джузеппе, — в супе главное не ингредиенты, а музыка.
Майкл считал эти слова причудой возраста — Джузеппе было под восемьдесят. Но сегодня что-то было иначе.
Ранним утром мадам Чен доставила черепаху. Китаянка в шелковом платье, расшитом золотыми драконами, появлялась в ресторане подобно призраку — никто не знал, откуда она приходит и куда исчезает. Она всегда приносила лучших черепах для супа маэстро. Даже Джузеппе, который, казалось, знал всех поставщиков города, лишь загадочно улыбался, когда его спрашивали о ней.
— Эта особенная, — прошептала мадам Чен Джузеппе. — Она слышала пение драконов в Южно-Китайском море.
Когда суп начал закипать, произошло нечто странное. Майкл, стоявший у входа в кухню, первым услышал это — едва уловимую мелодию, поднимающуюся над паром. Она была похожа на далекий колокольный звон, смешанный с шёпотом волн.
Джузеппе замер, его глаза расширились.
— Наконец-то, — прошептал он, — она пришла.
В этот момент входная дверь ресторана открылась. Высокая фигура Рахманинова появилась на пороге — прямая спина, строгий костюм, задумчивый взгляд. Он снял мокрое пальто, и Майкл заметил, как его ноздри слегка дрогнули, будто улавливая что-то в воздухе.
— Сегодня что-то изменилось, — произнес композитор, даже не поздоровавшись.
Метрдотель проводил его к любимому столику у окна, откуда открывался вид на мокрую улицу. Но Рахманинов, казалось, не замечал ни дождя, ни города за окном. Он прислушивался. К чему-то, что мог слышать только он. И, может быть, старый Джузеппе на своей кухне.
Рахманинов сидел неподвижно, его длинные пальцы едва заметно отбивали неслышимый ритм по белоснежной скатерти. Майкл, наблюдавший за ним украдкой, заметил, как изменилось лицо маэстро: обычно строгие черты смягчились, словно он прислушивался к далекому, но знакомому голосу.
На кухне происходило что-то необычное. Джузеппе отослал всех помощников, оставшись наедине с кипящим супом. Его губы беззвучно шевелились, будто он вел разговор с кем-то невидимым. Пар, поднимающийся над кастрюлей, закручивался причудливыми спиралями, напоминающими нотный стан.
— Молодой человек, — неожиданно позвал Рахманинов, — подойдите.
Майкл приблизился к столику, чувствуя, как подгибаются колени.
— Вы слышите? — спросил композитор, глядя куда-то сквозь официанта.
— Что именно, сэр?
— Си-бемоль... потом ми... и снова си-бемоль, но октавой ниже. Это повторяется.
В этот момент в зал неслышно вошла мадам Чен. Она словно материализовалась из сумрака у барной стойки. Её шелковое платье тихо шелестело, как опадающие листья.
— Маэстро, — произнесла она с легким поклоном, — эта мелодия ждала вас три столетия.
Рахманинов резко повернулся к ней. Их взгляды встретились, и Майклу показалось, что воздух между ними сгустился, наполнился невидимыми нотами.
- Джузеппе готов - просто сказала мадам Чен.
С кухни донесся звон - словно кто-то провел палочкой по хрустальному бокалу. Этот звук постепенно усиливался, обрастая обертонами, превращаясь в мелодию. Майкл видел, как пальцы Рахманинова начали двигаться быстрее, словно играя на невидимом рояле.
- Нужно торопиться, - прошептала мадам Чен, - мелодия живет только пока суп горячий.
Рахманинов встал. Его высокая фигура отбросила длинную тень на стену, удивительно похожую на силуэт старинной венецианской гондолы.
- Веди меня к Джузеппе - сказал он тихо....
Подписывайтесь на канал
Оставляйте комментарии