— Что потом?
— Потом он вышел и сказал, что мне туда нельзя.
— И ты все равно пошла, — это уже не вопрос.
За пару лет я хорошо изучил Настю. В упрямстве ей, конечно, не сравниться с Лизой, но жена никогда не страдала от излишней робости.
— Судя по всему, это предупреждение, — вставляет закончивший со своими делами Злотников. — Все вещи на месте, драгоценности тоже. Даже обручальное кольцо. — Он кивает в сторону прикроватной тумбочки.
— Рогов? — ответ напрашивается сам собой.
— Анастасия Дмитриевна не певица и не блогер. Это им устраивают подобные сюрпризы. Борухов... — Кирилл откашливается, глядя на Настю. — Он слишком далеко. Так что да, скорее Рогов.
— Решил показать, на что способен?
— Похоже, он уже понял, что проиграл. Выбора нет. Остается только гадить от беспомощности.
— И в этом он оказался лучше всей моей охраны. — У нас не детский сад, где нужно подтирать сопли, поэтому говорю прямо.
— Виноваты. — Злотников вздыхает, а Настин телохранитель опускает голову.
— Так, ладно... — Пока Настя не залила чаем всю комнату, я забираю у нее чашку и протягиваю ключи от нашей квартиры. — Возвращайся. Пока не разгребусь с этим дерьмом, тебе лучше пожить дома.
— Но ты... — Настя осекается.
Мы оба помним, как после двух моих ночевок в офисе она собрала свои вещи и сказала, что не хочет мешать. Самое простое расставание, которое можно представить. Никаких требований, упреков и прочей головной боли. За это я готов был простить предательство и подкуп Савойского.
Но сейчас нам всем временно не до комфорта.
— Я поживу в другом месте. Квартира в полном твоем распоряжении. Поезжай прямо сейчас или после клиники. Вечером водитель заберет мои вещи.
К счастью, Насте хватает ума не спорить и не спрашивать, где я буду жить. Не скрывая облегчения, она кладет ключи в сумочку и беззвучно, одними губами говорит: «Спасибо».
— Мне нужно знать, как Рогов выяснил адрес! — тут же переключаюсь на Злотникова.
Ломать голову над тем, как уговорить Лизу впустить меня на ПМЖ в собственный дом, буду позже.
— Да, Марк Юрьевич. Уже занимаюсь. Парни сейчас копируют личные дела работников отеля. Благо администрация не артачилась, сразу предоставила доступ. После этого проверим записи с камер.
— Поторопи всех. Банк дал этому уроду неделю, Рогов не станет ждать. — Я бросаю взгляд на часы.
— Принято.
— И еще... — Останавливаюсь возле двери. Грудь жжет одна неприятная догадка. Безумная, сродни той, что тянула к Лизе, даже когда она изображала незнакомку. — Проверь своих парней. Каждого, кто хоть как-то связан с делом Рогова.
— Марк Юрьевич, но у нас нет никого нового. Все больше пяти лет в охране. — Злотников реагирует так, будто я попросил протестировать на полиграфе его сыновей и заодно сдуть пыль с могилки жены.
— Кирилл, просто проверь.
Меньше всего сейчас хочется объяснять, где у меня зудит и почему. До конца последнего урока осталось всего полчаса. Учитывая сегодняшнее утро, я не могу опоздать к Глебу ни на минуту.
— Будет сделано, — отвечает начбез без энтузиазма.
— И звони. Днем или ночью. Неважно.
Постоялец
Самые настойчивые — влюбленные.
Им неведомо слово «нет». И море по колено.
Лиза
О том, что у Марка что-то произошло, я узнаю по косвенным признакам — слишком долгим взглядам на телефон, задумчивости и подозрительной сговорчивости.
Впрочем, сговорчивостью это назвать сложно. На каждый мой вопрос Шаталов уверенно отвечает «Да». Когда намекаю, что ему пора домой, соглашается и продолжает сидеть на диване. А когда распахиваю дверь, вместо того чтобы одеться, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки.
Никакой логики! Нарушение всех наших правил!
— Я тут голову ломаю: ты оборзел или охренел? — выдаю в конце концов.
Глеб уже ушел спать, так что можно не миндальничать.
— Выбери сама. Я соглашусь. — Шаталов закидывает руки на спинку дивана и расставляет ноги пошире.
Как дома!
— Знаешь, это Спящая красавица после поцелуя очнулась и смирно потопала под венец. Со мной такое не прокатит.
— Понимаю. Тебя нужно драть! Качественно, долго и с душой. — Гад так улыбается, словно я уже на коленях и без белья.
— Мда... Звание «Знаток женской души» уходит другому участнику. — Чувствую себя кошкой, застывшей в дверном проеме. Глупо и бесполезно.
— Прости, в душах я не силен. Моя специализация — тело.
— И долго твое тело будет изображать жертву земного притяжения? — Я захлопываю дверь.
— Если не случится никакого форс-мажора, то... — Марк смотрит на часы, хмурится, будто что-то высчитывает. — До восьми. Глебу к девяти в школу, а у меня в десять совещание.
— Планы как у Наполеона.
— У меня посложнее. — Оценивающий взгляд скользит по платью и останавливается на шее. — Мою Жозефину никакой гильотиной не возьмешь.
— Тяжело тебе... — Так и хочется сказать «бедняжка», но язык не поворачивается назвать Шаталова этим словом.
— И не говори.
— А если серьезно? У нас новые проблемы? — Устав ждать, когда Марк расскажет наконец, что случилось, подхожу к дивану и сажусь рядом.
— Не хочу забивать твою голову всякой ерундой. — Мерзавец тут же устраивает меня на своих коленях и заставляет положить голову ему на плечо.
— То есть член заталкивать можно, а проблемами делиться нельзя?
— Я уже день ничего в тебя не заталкивал.
Наглая ладонь тянется к груди и сквозь ткань по очереди сжимает мягкие полушария.
— Открою тебе страшную тайну, — шепчу я на ухо, с трудом сдерживая стон. — Если женщине не заталкивать ничего сюда… — стучу указательным пальцем по виску, — то со временем она запретит заталкивать и ниже.
— Я так понимаю, ты не на минет намекаешь? — улыбается Марк. Криво. Одним уголком.
— Не заговаривай мне зубы. — Едва касаясь, провожу подушечкой по его губам.
Для слепых есть шрифт Брайля — маленькие выпуклые точки на ровной поверхности. Благодаря им можно прочесть любую информацию. На ощупь. Будто слова — это рельеф.
Жаль, никто не додумался создать такую же азбуку, но не по точкам, а по мужским губам. Чтобы тоже коснуться — и прочесть. Самое сокровенное. Запрятанное так глубоко, что не вытянуть никакими просьбами или угрозами.
— С Кравцовым ты разобрался еще утром. — Безумно хочется пустить все на самотек, не переживать, ни о чем не спрашивать. И все же убираю тяжелую ладонь со своей груди. — Что случилось потом? — Встаю с колен.
— Лиз...
— Просто ответь! Это твое спокойствие... оно вулкан напоминает. Перед извержением.
— Язвой была, язвой и осталась. — Марк дергает меня на себя, сжимает в объятиях. И с обреченностью произносит: — Рогов. Сегодня его люди наведались в гостиницу к Насте и устроили там бардак. Залили красной краской кровать. Изрезали матрас и подушки.
— Боже... — В горле ком.
При мысли, каково беременной женщине видеть такой кошмар, по спине ползет холодок. От шока даже забываю уточнить, что жена Марка делала в отеле.
— Отставить панику. С Настей все в порядке. Кирилл на всякий случай должен был свозить ее к Савойскому.
— Если нужно, я могу сама...
— Тсс, — не дает договорить Марк. — Ничего не нужно. За ней есть кому присмотреть, и ей есть где жить.
— Но если снова кто-то попытается...
— Притормози. — Горячие губы накрывают мой рот. Целуют быстро. Без языка. Словно пламя сбивают.
Самая грязная и одновременно сладкая игра, какую только можно придумать. Голова от нее совсем отключается, и лишь титаническими усилиями последних извилин я догадываюсь о главном.
— Постой. — Выставляю руку вперед. — Ты сказал, что Анастасия жила в отеле. А теперь «ей есть где жить»...
— Давай, сладкая, ты справишься с этой загадкой.
— Ты поэтому не хочешь уходить? Ты отвез ее в вашу квартиру. И планируешь... — Договорить не успеваю.Нет, Марк больше не закрывает мне рот поцелуями. Даже не прерывает. Вместо него это делает водитель. С извиняющимся «кхе-кхе» он входит в гостиную и ставит у зеркального шкафа два огромных чемодана.
— Марк Юрьевич, как вы и просили, — отчитывается. — Я привез вещи. Анастасия Дмитриевна лично все сложила, от зубной щетки до носков. Вроде ничего не забыли.
Ставка
Не верь тишине перед бурей.
За последний месяц шок стал моим нормальным состоянием. Мало что теперь может удивить. Но чемоданы, собранные женой Шаталова, вводят в ступор.
Не зная, как реагировать, я пару минут сверлю их взглядом. Мычу какой-то бессвязный бред: «Эм-м...», «А-а...» и «Мм...». Пытаюсь понять, куда девать неожиданное приданое и как вообще можно было принести ЭТО в дом.
Но стоит водителю убраться из зоны видимости, Марк берет контроль над моими мыслями в свои руки. Без спроса. Буквально.
Подхватывает безвольную тушку на руки. Поцелуем затыкает рот. И выносит из гостиной.
Чистое варварство! Концентрат наглости!
Отбиться от Шаталова, который атомным ледоколом прет в спальню, оказывается настолько сложно, что первое «Нет» я выталкиваю из себя лишь в кровати. Уже голая, с раздвинутыми ногами и предательски влажная.
— «Нет, я хочу снизу»? Или «нет, буду сверху»? — Марк, конечно же, все понимает по-своему.
— Я не предлагала тебе жить вместе!
Не самый лучший момент для выяснения отношений. Хуже и не придумаешь, но женской гордости плевать на пожар между ног.
— Мы же собирались попробовать. Почему не сейчас? — Мерзавец перекатывает меня наверх и сразу же опускает на член.
Идеальный аргумент. Совершенный в каждом сантиметре. В других обстоятельствах я бы и не мяукнула. Но два чемодана, рубашки и носки, сложенные женой, — эта картина взрывает мозг и тормозит работу извилин.
— Ты меня на свидания обещал водить! — Всхлипываю. — Как нормальную женщину. А не как в прошлый раз!
— А мы пойдем. Сейчас закончим и сходим.
Сильные руки обхватывают бедра, подкидывают вверх и резко насаживают на горячий ствол.
— Во двор? На звезды любоваться? — хриплю, шалея от кайфа.
— Отличная идея. Я знал, что ты что-нибудь придумаешь.
Так и не дождавшись, когда начну двигаться, Шаталов кладет меня на грудь и толкается сам. С бешеным ритмом. На всю глубину.
— Имей в виду, я ни на что не соглашалась!
Улетаю от трения и заполненности. Загибаюсь от того, как потрясающе он движется во мне в этой позе. С правильной скоростью. Под нужным углом. Скользит по чувствительным точкам с ювелирной точностью. Трахает так, словно мы всю жизнь тренировались и не было никаких девяти лет разлуки.
— Я и не надеялся, что ты быстро сдашься.
Будто мало одних толчков, паршивец ведет языком по шее, обхватывает губами мочку уха. И начинает делать с ней такое, что я стону в голос и повторяю имя:
— Марк. Марк. Марк... — как заклинание. — Да. Да. Да... — Как кошка, ждавшая своего марта несколько лет.
Вскоре всего этого оказывается слишком много. Движения, аромат тела и сумасшедший напор сметают все мои прежние «нет».
Гордость накрывается белым флагом, словно погребальным саваном, и уже не вякает. Не пытается что-то доказать или напугать картинками из прошлого.
Спустя несколько секунд я уже и не помню ни о каких свиданиях. Не понимаю, почему удивлялась чемоданам и спорила с этим мужчиной.
Потная, удовлетворенная, лежу на Марке, как на самом роскошном матрасе. Зеваю, уткнувшись в сильную шею. Пытаюсь уговорить себя принять душ и смыть с бедер липкий «крем» одного охреневшего кондитера.
Долго. До первых зевков. До шаталовского раскатистого похрапывания. Счастливая, несмотря на все спецэффекты. И такая вялая, что, когда телефон Марка начинает вибрировать, я несколько секунд моргаю, лишь потом умудряюсь толкнуть этого соню.
— Да. Слушаю. — Голос Марка звучит четко. Он будто и не спал вообще.
Еще одна, недоступная простым смертным, сверхспособность Шаталова.
— Твою мать! — Придерживая меня, он резко садится. — Кирилл, ты уверен?
Еще минуту назад я чувствовала себя настолько довольной, что не могла сдвинуться с места, а сейчас вскакиваю с кровати и устаиваюсь напротив Марка.
— Найди его. Из-под земли достань! Если он слил информацию о Насте, сможет слить что-нибудь еще.
— Уже работаю, — доносится из динамика.
— Давай! Мне не нужны сюрпризы! —почти рычит Шаталов.
Теперь он совсем не похож на того пылкого любовника, который обещал прогулку под звездами. Таким же злым я видела его утром. Тогда он застал у меня в кабинете Кравцова и чуть не размазал того по стенам.
— Что произошло? — шепчу, не дождавшись окончания разговора.
От сонливости ни одного следа. Вместо спокойствия — на душе тревога.
— Крот. — Марк жмет на отбой и раздраженно швыряет телефон на тумбочку.
— У тебя в охране?
— Мы пока не знаем, в каком отделе. Кирилл отследил звонок на один из номеров, который принадлежит заму Рогова. Звонили из офиса.
Даже в тусклом свете луны видно, как играют желваки на скулах Марка и расширяются от каждого вдоха крылья носа.
— Безумие какое-то...
В комнате тепло, но я тяну на себя одеяло и закукливаюсь в него, словно будущая бабочка.
— Тебе и Глебу ничего не угрожает. Этот дом надежнее любой крепости. Охрану, которая дежурит на территории, я проверял лично. Парни знают свою работу.
— Да. Я верю тебе. Верю им. Но...
— Что не так? — Марк успокаивающе гладит меня по щеке.
— Пытаюсь понять. — Тру виски. — Вначале афера с беременностью, потом попытка выманить нас из квартиры. Теперь твоя жена, тот кошмар в отеле и крот...
— Много?
— Откуда такая ненависть? За что? Это ведь тянется больше девяти лет. Рогов вообще нормальный?
Раньше не задавалась этим вопросом. После переезда не думала ни о каком Рогове. Наша встреча в прошлом была короткой. Мне, уставшей официантке, было не до ВИП-гостя и его жутковатых спутников. Все внимание занимал Шаталов.
Его наглые руки на моей талии. Его поцелуи. Бархатистый голос, который шептал на ухо всякие пошлости.
Прокурору пришлось бы постараться, чтобы вытянуть из меня на суде нужную информацию. Счастье, что удалось избежать этой позорной процедуры.
Однако такая ненависть... она за гранью.
— В нормальности я не уверен, — хмыкает Марк, — но продолжается все не так долго, как могло показаться.
— Что ты хочешь сказать?
— До прошлого года у меня не было с ним никаких проблем. Мы не пересекались и не конкурировали.
— Как? Это ведь он разорил фирму твоего отца и довел его инфаркта. — Кусаю губу, запоздало понимая, что выдала своего информатора. Того самого следователя, что сделал новые документы и заставил уехать в Москву.
Марк не спрашивает, откуда я знаю о прошлом. Он криво улыбается и качает головой:
— Нет.
— Тогда... — Сглатываю. — Это какой-то другой Рогов?
— Другой, — кивает Марк. — Прежнего Рогова я отправил в тюрьму девять лет назад. Стороне обвинения пришлось попотеть, чтобы собрать доказательства и уговорить свидетелей дать показания. Это был непростой период.
— Тогда... — Я совсем запуталась.
— Это его сын, — сжалившись надо мной, произносит Марк. — Раньше он не выделялся, занимался исключительно своим бизнесом. Пытался удержать на плаву компанию отца. Год назад папаша умер. Одна из версий — кто-то неравнодушный помог старому бандиту отправиться на тот свет.
Вздрагиваю всем телом.
— Он считает, что это ты?..
— Все эти годы я присматривал за Роговым. Нельзя было, чтобы он вышел условно-досрочно. Порой приходилось приплачивать за кое-какие услуги.
— Его смерть... — Не хочу даже продолжать.
— Нет. Я не убийца. Старика даже пальцем никто не трогал. Всего лишь мешали взобраться наверх в местной иерархии.
— И теперь сын мстит за отца? — Прикрываю рот рукой.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Коваленко Мария Сергеевна