Вступление для ясности: меня зовут Катя. Я работаю дизайнером на фрилансе – то есть вечно сижу за ноутбуком, сверяюсь с дедлайнами, периодически ругаюсь с заказчиками и пью литры кофе. Мой муж, Илья, «белый воротничок» в крупной компании: постоянно на совещаниях, приходит домой поздно, но старается держаться молодцом. И тут есть она – его мама, Тамара Михайловна, которую я в шутку (хотя иногда совсем не смешно) называю «королева придирок». Порой мне кажется, что её миссия – врываться в наш дом и подмечать каждую пылинку, каждую ложку, поставленную не под нужным углом, да так, чтобы мне нервы вытрепать до последней ниточки.
Как-то ранним утром (часов в восемь, а я только глаза продрала) слышу звон ключей в замке. Думаю, ошиблась дверью какая-нибудь соседка. Открываю – и о чудо: Тамара Михайловна собственной персоной. Причём без звонка, без предупреждения, с ключом в руках:
— Катюша, золотце, а ты что так долго спишь? Всякие бандиты ходят, а дверь даже не закрыта на цепочку!
— Так у нас домофон… и вообще с чего вы взяли, что можно входить как к себе домой? – я стараюсь держаться вежливо, но в голосе уже звенит сталь.
— Ну я же мать Ильи, имею право. Вот решила проведать: вдруг у вас тут беспорядок?
Она входит, оглядывает коридор, словно ревизор. Втыкает немигающий взгляд в обувную полку:
— Ух ты, кроссовки валяются, ботинки не в линию. Да и пол не мыт, что ли?
Я судорожно втягиваю воздух. Думаю, утро только началось, а она уже выдала список претензий. Катя, успокойся. Ладно, пусть пройдёт дальше, может, сама устанет от своей бурной деятельности.
Но не тут-то было. Проходим на кухню – и тут начинается шоу контрастных советов:
— Ну-ка, котёночек, а что это у тебя кастрюля так далеко от плиты стоит?
— Потому что я ещё не готовила.
— Непорядок, моя хорошая. Надо, чтобы всё было под рукой. Смотри, вот тут поставь!
И с видом «заслуженного шеф-повара» она переставляет мою кастрюлю поближе к конфорке. Я на взводе, но зубы сжала – не хочется с утра орать.
Тут в дверь влетает мой кот (не успела закрыть), начинает тереться у ног Тамары Михайловны. Она, не долго думая:
— Ох, кисонька, бедненький, наверное, голодный. Катя, ты его чем кормишь?
— Сухим кормом, вот пакет.
— Это что – «Эконом-корм»? Да ты что, он же без витаминов! Я своему коту (царство ему небесное) всегда дорогой покупала. Наверное, поэтому прожил 15 лет. А твой, гляди, весь костлявый.
В этот момент у меня внутри что-то щёлкает. Думаю: «Ты ещё и кота моего оскорбляешь, да?» Но вслух говорю лишь:
— Спасибо за совет, учту.
Днём Тамара Михайловна уходит (надолго ли?), и я выдыхаю с облегчением. Но к вечеру, когда Илья приходит с работы, слышу звонок в дверь. Открываем – она, с сумочкой наперевес:
— Ой, Илюша, я тебе ужин принесла – борщ домашний. А то, может, Катя твоя не успела?
— Да не, мы уже поужинали, – Илья удивлённо смотрит на меня.
— Так вы не пробовали МОЙ борщ! Со свёклой и мясом, как положено. Давай поставим на плиту?
Я вижу, что Илья мнётся. Он вроде и не хочет обижать маму, но и меня подставлять не собирается. Тамара Михайловна сразу продолжает атаку:
— Как дела у тебя на работе, сыночек? А то говорят, начальник у вас строгий. Устал, наверное. Вот видишь, нужна тебе поддержка. А Катя, конечно, молодец, но она ж в своём интернете сидит, не всегда тебя погладит и накормит.
И тут мне хочется возразить: «Я, между прочим, каждый день обед ему собираю и одеяло на ночь поправляю!» Но Свекровь-Командирша не даёт вставить слово. Чувствую, как кровь приливает к щекам. Илья это замечает:
— Мам, всё в порядке. Катя – молодец, мы нормальной едой питаемся.
— Да я ж не говорю, что она плохая, – Тамара Михайловна смотрит на меня таким «милым» взглядом, от которого хочется бежать в горы. – Просто у каждого человека свои недостатки. Все мы неидеальны, да? А тем более, коли нет опыта ведения хозяйства.
Вот это уже был удар ниже пояса: я, оказывается, неведущая хозяйка, даром что с 18 лет живу отдельно и давно научилась самостоятельности. Я кусаю губы, вспоминаю, как в детстве отчим придирался ко мне за любую мелочь. Например, мог раскритиковать манеру держать ложку. Тогда я молча терпела, но внутри злилась. Теперь уже не та девочка. Да, и не намерена снова превращаться в «мямлю». Я тихо выдыхаю – пока держу «режим культурной особы».
Следующие пару дней превращаются в театр мелочей. То Тамара Михайловна неожиданно приходит, проверяет, как я глажу рубашки: «Ты неправильно складываешь воротник, должна сначала обработать края, потом середину! Да уж, как раньше без меня жила?».
То придирается к тому, что я выжимаю тряпку «не слева направо, а сверху вниз» (какая разница?!).
То ставит под сомнение мою кулинарную репутацию: «Илья привык к более сытным супам. Твой лёгкий бульончик – это так, диетическое баловство».
А кульминацией становится ситуация с ванной. Оказывается, я «подозрительно мою» зеркало: «Катя, ты должна водить тряпкой по кругу, а не сверху вниз. Это жазз… оставит полосы!» И так она это произносит – с трагическим прищуром, будто я совершаю уголовное преступление.
Вечером, когда Илья слушает мою кипящую речь, он хлопает меня по плечу:
— Да успокойся, моя хорошая. Она, конечно, придирчива, но в целом хочет как лучше.
— Илюш, она ведёт себя так, будто у нас нет ни капли ума. Словно я робот-уборщица, которая ничего не умеет.
— Я поговорю с ней.
Но стоит ему начать разговор, как мама включает режим «обиженной старушки». Я слышу сквозь приоткрытую дверь:
— Илюша, неужели тебе жалко маму? Я же не лезу в ваш быт, просто совет даю. Ты меня гонишь? Мне так тяжело одной…
И он пасует. А мне приходится снова терпеть. Но долго ли?
Когда мне было 10 лет, отчим запросто мог раскричаться из-за разлитого чая. «Криворукая!» – ворчал он. «Если уж держишь кружку, так держи крепко!». Мама тогда часто закрывала глаза на эти сцены, чтобы «не было скандала». Я росла с мыслью, что со скандалом лучше не связываться, надо просто нести свою обиду тихо.
Но потом, повзрослев, я решила: хватит, никто не имеет права меня ежедневно пилить за пустяки. Жизнь слишком коротка, чтобы постоянно оправдываться и слушать морализаторство. Вот почему меня так бесит свекровь. Она – зеркальное отражение моего отчима: знает тысячу правил, как правильно жить, и заставляет всех им подчиняться.
Однажды утром (у меня как раз дедлайн, надо срочно сдать макет) снова слышу звонок в дверь. В голове одна мысль: «Боже, только не она…» Открываю – конечно же, это Тамара Михайловна. Смотрит на меня укоризненно:
— Катюша, почему ты в халате? Уже 9 часов, а у тебя небось бардак!
— Я работаю, у меня гибкий график.
— Ну-ну, гибкий… А стирку кто делать будет?
И пошло-поехало. Не успела я оглянуться – она уже в ванной, ковыряется в моих полотенцах, раскладывает их по цветам. Потом забирается в комнату, осматривает мой рабочий стол: «У тебя тут кабели валяются!» – и, конечно же, читает нотацию. Я на грани взрыва.
Вдруг звонит Илья, просит меня найти важные документы. Я ищу в ящике, не могу найти. Тамара Михайловна тут же под руку:
— Ну, не умеешь ты хранить документы. Нужно всё по папкам раскладывать!
— Я и раскладываю. Просто в спешке куда-то сунула…
— А говорила, что молодец…
И тут я не выдерживаю. Срываюсь на повышенный тон:
— Знаете, у меня сейчас аврал, нет времени на ваши советы!
— Ты на меня не ори, девочка, я ведь как лучше!
— Лучше? Вы уверены?
Но она, не слушая, заливается своей любимой кантатой: «Ах, бедная я мать, уже ничего мне делать нельзя, меня тут унижают…»
Я звоню Илье, говорю: «Всё, делай что хочешь, меняй замки, я больше не могу». Он кратко отвечает: «Спокойно, сейчас приду».
Вечером Илья приходит – уставший, но решительный. Говорит тихо:
— Мам, нам надо поговорить.
— Говори, – свекровь складывает руки на груди.
— Ты не можешь так врываться каждый день. У нас своя жизнь, я хочу приходить домой и не слышать упрёков.
— Ах, значит, моя помощь вам уже ни к чему?
— Мы благодарны, но достаточно этих бесконечных замечаний.
И тут началось: Тамара Михайловна по привычке включает «драматический театр»: «Меня никто не любит, мне даже нельзя сказать слова!». Я вижу, Илья уже закипает:
— Мам, хватит. Либо перестань вмешиваться, либо... мы просто поменяем замок.
— Замок?! На мать?! – она хватает сумочку. – Да вы из ума выжили! Я вам ещё устрою…
Тем же вечером мы действительно вызываем мастера. Он меняет нам замок, выдаёт нам два ключа. Третьего не будет – и точка. Я немного дрожу от вины, но понимаю: иначе не избавимся.
Утром слышим, как кто-то ковыряется в двери. Надеюсь, что это не она, но кто же ещё? За дверью шум и возмущённый крик:
— Катя! Илья! Открывайте, мой ключ не подходит!
Мы открываем. Тамара Михайловна с потухшим лицом бросается к сыну:
— Ты что, поменял замки? Мама теперь не может к тебе заходить?!
— Да, мама, так и есть, – Илья смотрит прямо. – Тебе придётся спрашивать, можно ли зайти.
— Ах, вот как! – она вспыхивает, лицо краснеет. – Значит, вы меня отсекаете, как чужую!
Я врываюсь в диалог, голос не дрожит – сама удивляюсь:
— Мы не против видеть вас, когда вы приходите по согласию. Но больше никаких «утренних налётов» и инспекций кастрюль. Либо уважайте наши границы, либо… сами понимаете.
Она судорожно вздыхает:
— И всё из-за чего? Из-за пары советов?
— Не пары. Это ежедневная бомбардировка.
— Ну тогда живите без моей помощи, – бросает она, берёт сумку. – Посмотрим, что вы запоёте, когда у вас проблемы начнутся!
И с грохотом хлопает дверью, что чуть штукатурка не осыпалась. Я откидываюсь на стену, Илья молча ставит руку на моё плечо. Ощущение такое, будто прошёл ураган. Но внутри – облегчение: всё, сделано.
На следующий день тишина. Я встаю, делаю себе кофе, никто не лезет с комментариями о том, как я его варю. Кот спокойно жрёт свой «Эконом-корм», без упрёков о «костлявости». Кажется, мы обрели долгожданный покой.
Но под вечер – звонок от тётушки Лиды (сестры Тамары Михайловны). Слышу в трубке:
— Катюш, что ты себе позволяешь? Тамара вся в слезах, говорит, ты её унизила, выгнала, заперла, замки поменяла!..
Я коротко объясняю ситуацию, выражаю готовность «обсудить» это только с мужем, да и то не сегодня. Кладу трубку, отправляю её в чёрный список. Спокойно иду на кухню. Илья, бледноват, но явно готов продолжать линию обороны:
— Ну что, опять призывают к порядку?
— Да пусть призывают. Кормушка прикрыта, дорогой, – говорю ему с улыбкой. – Всё, кто хочет, пусть орёт, а мы остаёмся при своём.
В душе у меня всё ещё бурлит от пережитых стрессов, но я знаю: это было верное решение. Никто не обязан тратить свою жизнь на оправдания и слушать бесконечные уколы. Да, родственники бывают, конечно, «не сахар», и частенько выдают советы, которые мы не просили. Но у каждого есть право поставить границу. И кто не понимает – идёт на выход.
Что будет дальше? Возможно, Тамара Михайловна заявится с очередным ключом, «сделанным на заказ». Или принесёт на блюде свои претензии и ультиматум. Но теперь я готова. Как минимум, мы уже научились закрывать дверь. И, если что, не хочешь молчать – вот тебе дверь! Без капли жалости.
А мы проживём. И вполне счастливо.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.