— Надежда Михайловна, я всё понимаю, но не могу принять вашу отставку, — директор школы поправила очки и внимательно посмотрела на сидящую напротив женщину. — Вы же понимаете, что посреди учебного года найти замену...
— Алла Борисовна, — Надежда устало вздохнула, — я тридцать лет отдала школе. Неужели я не заслужила право хотя бы раз подумать о себе?
Она машинально одёрнула рукав строгого синего платья, пытаясь скрыть дрожь в руках. В последнее время эта предательская дрожь появлялась всё чаще. Особенно когда приходилось принимать сложные решения.
— Но почему именно сейчас? — директриса нахмурилась. — У вас сильный класс, олимпиады на носу...
"Потому что я больше не могу делать вид, что ничего не происходит", — подумала Надежда, но вслух сказала:
— Дочери нужна помощь. Внук растёт, а она одна не справляется.
Это была только часть правды. Вернее, повод. Настоящая причина была совсем в другом. В том, что она увидела вчера вечером в супермаркете "Магнит" на улице Гагарина.
— Хорошо, — директриса сняла очки и устало потёрла переносицу. — Я приму ваше заявление. Но дайте хотя бы месяц на поиски замены.
Надежда кивнула. Месяц — это не страшно. Главное, что решение принято. Теперь у неё будет время во всём разобраться.
Выйдя из кабинета директора, она на секунду прислонилась к стене. В коридоре было пусто — шли уроки. Только где-то вдалеке раздавался приглушённый голос учителя физики и скрип мела по доске.
Тридцать лет... Каждый день она проходила по этому коридору. Каждый день открывала дверь своего кабинета русского языка и литературы. И вот теперь всё.
Надежда тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Нужно собраться. У неё ещё два урока сегодня. А вечером... Вечером нужно будет позвонить дочери и всё ей рассказать.
Вика совсем потерялась после развода. Переехала в другой город, устроилась на какую-то малооплачиваемую работу. А ведь могла бы... Впрочем, что теперь говорить о том, что могло бы быть.
Надежда достала из сумки телефон. Два пропущенных от Тамары — старой подруги и коллеги по школе. Перезванивать не стала. Потом, всё потом. Сейчас нужно думать о другом.
То, что она увидела вчера в магазине, перевернуло всю её жизнь. Она узнала его сразу, хотя прошло больше тридцати лет. Сергей почти не изменился — всё та же военная выправка, тот же пронзительный взгляд. Только волосы совсем седые.
Он стоял у кассы с какой-то молодой женщиной. Наверное, дочь — слишком велика разница в возрасте для жены. Они о чём-то оживлённо разговаривали, и Сергей улыбался — той самой улыбкой, которую Надежда помнила все эти годы.
Она замерла у полки с крупами, пытаясь справиться с накатившей слабостью. Ноги стали ватными, а в висках застучало. Тридцать лет она убеждала себя, что поступила правильно. Что так было лучше для всех. А теперь...
— Надежда Михайловна! — звонкий голос вернул её к реальности. — А можно вопрос по домашнему заданию?
К ней подбежала Леночка Воробьёва — круглая отличница, гордость класса. Надежда заставила себя улыбнуться:
— Конечно, Леночка. Что там у тебя?
День тянулся бесконечно. На последнем уроке она чуть не расплакалась, когда читала "Евгения Онегина". Строчки, которые она знала наизусть, вдруг зазвучали по-новому: "Я вас любил так искренно, так нежно, как дай вам Бог любимой быть другим..."
"Господи, что же я наделала?" — эта мысль не давала покоя.
Вечером, вернувшись домой, Надежда первым делом достала старую шкатулку, где хранила самое ценное. Фотографии, письма, какие-то мелочи — всё, что осталось от той жизни, о которой она старалась не вспоминать.
Вот она, совсем молоденькая, только после института. Красивая, уверенная в себе. Рядом Сергей в военной форме — они познакомились на свадьбе общих друзей. Он тогда только получил назначение в их городок...
Зазвонил телефон. Надежда вздрогнула от неожиданности.
— Мам, ты что-то хотела? — голос Вики звучал устало. — У меня три пропущенных от тебя.
— Да, доченька... — Надежда на секунду запнулась. — Я тут решила... В общем, я подала заявление об уходе. Перееду к тебе, помогу с Мишенькой.
В трубке повисла пауза.
— Мам, ты серьёзно? — в голосе дочери послышалось беспокойство. — Что случилось? Ты же любишь свою работу...
— Ничего не случилось, — Надежда старалась говорить спокойно. — Просто поняла, что пора что-то менять в жизни. Да и тебе помощь нужна.
— Мам... — Вика явно колебалась. — Ты же понимаешь, что у меня однокомнатная квартира? И вообще...
— Не волнуйся, — перебила её Надежда. — Я уже всё решила. Квартиру здесь сдам, а там сниму что-нибудь недалеко от тебя.
Снова пауза. Потом тяжёлый вздох:
— Хорошо, мам. Конечно, приезжай. Мишка будет рад...
После разговора с дочерью Надежда долго сидела в кресле, глядя в окно. На улице уже стемнело, и в свете фонарей кружились редкие снежинки.
Тридцать лет назад она тоже сидела в этом кресле и смотрела в окно. Только тогда за окном был дождь. А на столе лежало письмо — то самое, которое она так и не отправила Сергею.
Она помнила каждое слово: "Прости, но так будет лучше. У тебя своя жизнь, своя служба. А я не готова быть женой офицера, мотаться по гарнизонам. Не ищи меня, прошу..."
А через месяц она узнала, что беременна. Но решение уже было принято. Она убедила себя, что справится сама. Что ребёнку нужна стабильность, а не жизнь в военных городках. Что Сергею будет лучше без этих проблем...
Вика выросла замечательной девочкой. Умной, доброй, похожей на отца — тот же пронзительный взгляд, та же улыбка. Она никогда не спрашивала об отце, а Надежда не рассказывала.
И вот теперь он здесь, в их городе. Случайность? Судьба?
Надежда снова достала телефон, нашла номер Тамары.
— Тома, помнишь, ты говорила, что твой муж служил с Сергеем Николаевым? Мне нужно узнать...
Утром она проснулась с чётким планом действий. Нужно во всём разобраться, пока не поздно. Узнать, почему он вернулся, с кем был в магазине. А потом... Потом решить, стоит ли открывать правду или пусть всё остаётся как есть.
В школе она первым делом столкнулась с Тамарой.
— Надюш, ты что творишь? — подруга затащила её в пустой класс. — Зачем увольняться надумала?
— Тома, ты узнала что-нибудь?
— Узнала, — Тамара понизила голос. — Он правда вернулся. Квартиру купил на Ленина. С дочерью приехал — она у него от второго брака. Развёлся недавно...
Надежда почувствовала, как к горлу подступает ком. Значит, всё-таки дочь. Другая дочь, которая знает своего отца...
— А что ещё? — она старалась говорить ровно.
— Да ничего особенного. В отставке давно, полковник. Дочь вроде замуж собирается, потому и переехали — жених местный.
"Полковник... А ведь тогда был просто лейтенантом", — мелькнула мысль.
День прошёл как в тумане. Надежда механически вела уроки, проверяла тетради, разговаривала с коллегами. А в голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний, планов.
Вечером она решилась. Нашла в интернете адрес местной военной части, позвонила в отдел кадров. Представилась журналисткой, готовящей материал о ветеранах. Спросила о Сергее Николаеве...
— Да, конечно, — ответил приветливый женский голос. — Сергей Петрович будет завтра у нас, на встрече с курсантами. В час дня...
Ночью она почти не спала. Ворочалась, вставала, пила воду, снова ложилась. Перед глазами всё время стояло его лицо — то молодое, из прошлого, то вчерашнее, с седыми висками.
Утром она долго выбирала, что надеть. Остановилась на тёмно-синем костюме — строго, но элегантно. Потом битый час крутилась перед зеркалом, пытаясь уложить волосы. В итоге просто собрала их в простой пучок — как обычно.
До военной части она добралась заранее. Встреча должна была проходить в актовом зале. Надежда заняла место в последнем ряду, надеясь остаться незамеченной.
Курсанты начали подтягиваться примерно за полчаса до начала. Молодые, подтянутые, в форме — совсем как Сергей тогда...
Он вошёл ровно в час. Такой же прямой, подтянутый. Поднялся на сцену, начал говорить. Надежда не вслушивалась в слова — просто смотрела, впитывала каждый жест, каждое движение.
После выступления был небольшой фуршет. Надежда стояла в стороне, не решаясь подойти. Сергей общался с офицерами, что-то рассказывал, смеялся.
И вдруг их взгляды встретились.
Она сразу поняла — узнал. По тому, как замер на полуслове, как изменилось выражение лица.
Он извинился перед собеседниками и направился к ней. Надежда почувствовала, что у неё подкашиваются ноги.
— Здравствуй, Надя, — его голос, чуть охрипший от волнения, был таким же, как тридцать лет назад.
— Здравствуй, Серёжа...
Они стояли и смотрели друг на друга, не зная, что сказать дальше. Первым тишину нарушил он:
— Ты совсем не изменилась.
— А ты изменился, — она нашла в себе силы улыбнуться. — Поседел...
— Тридцать лет прошло, — он как-то невесело усмехнулся. — Целая жизнь.
*"Целая жизнь... Знаешь, я видела тебя недавно в магазине, с дочерью."
— С Машей, — он кивнул. — Она замуж выходит, переехали сюда из-за этого.
— Я слышала, — Надежда сделала глубокий вдох. — Серёжа, нам нужно поговорить. Не здесь.
Он внимательно посмотрел на неё:
— Что-то случилось?
— Да. Нет... — она замялась. — Просто нужно поговорить. О прошлом.
— Хорошо, — он достал телефон. — Записывай номер. Позвони, когда сможешь.
Вечером она долго сидела над телефоном, набирая и стирая сообщение. В конце концов просто написала: "Завтра в 3, кафе 'Натали' на Пушкинской?"
Ответ пришёл почти сразу: "Буду".
Ночью ей снился тот дождливый вечер, когда она писала письмо. Снилось, как рвала черновики, как плакала над последним вариантом, как убеждала себя, что поступает правильно...
В кафе она пришла раньше назначенного времени. Заказала чай, хотя больше всего хотелось чего-нибудь покрепче. Руки дрожали так, что пришлось спрятать их под стол.
Он появился ровно в три. Сел напротив, заказал кофе.
— Я слушаю, Надя.
Она собрала всё своё мужество:
— Помнишь то письмо? Которое я тебе написала перед твоим отъездом в новую часть?
— Помню, — его лицо стало жёстким. — Каждое слово помню. Тридцать лет прошло, а помню.
— Я должна была сказать тебе правду тогда...
Он молчал, ждал продолжения. А она вдруг поняла, что не может произнести те слова, которые репетировала всю ночь.
— У меня есть дочь, Серёжа. Вика. Ей двадцать девять.
Она видела, как расширились его глаза, как побелели пальцы, сжимающие чашку.
— Почему? — только и спросил он.
— Я испугалась, — её голос дрожал. — Ты уезжал в другой город, у тебя была служба, карьера... А я не хотела быть обузой.
— Обузой? — он почти выкрикнул это слово. — Ты считала, что наш ребёнок будет обузой?
— Тише, — она испуганно оглянулась на других посетителей. — Я была молодая, глупая. Думала, что так будет лучше для всех.
— Для всех? — он горько усмехнулся. — Ты хоть понимаешь, что ты сделала? Я искал тебя! Приезжал через полгода, а ты уже в школе не работала, квартиру сменила...
— Я перевелась в другую школу, на окраине города, — она говорила тихо, глядя в стол. — Не хотела, чтобы ты нашёл...
— А потом? Почему потом не сказала? Когда дочь родилась?
— А что бы это изменило? — она наконец подняла глаза. — У тебя уже была другая семья, я знала. Маша родилась...
— Ты следила за моей жизнью? — он прищурился.
— Нет... Тамара, моя подруга, её муж служил с тобой. Иногда рассказывала...
Он откинулся на спинку стула, провёл рукой по лицу:
— И что теперь? Зачем ты решила рассказать? Тридцать лет молчала, а теперь вдруг...
— Я увольняюсь из школы, — она сама не понимала, почему начала с этого. — Перееду к дочери, в другой город. Она одна, после развода. Внук маленький...
— У меня есть внук? — его голос дрогнул.
— Мише пять лет, — она достала телефон, нашла фотографию. — Вот...
Он долго смотрел на экран, где улыбался светловолосый мальчишка с его глазами.
— Вика знает обо мне?
— Нет, — Надежда покачала головой. — Никогда не спрашивала, а я... не говорила.
— И не собиралась говорить? — он поднял на неё тяжёлый взгляд. — Если бы не встретила меня сейчас, так бы и молчала?
Она не ответила. Что тут скажешь?
— Знаешь, — он вдруг усмехнулся, — я ведь тоже тебя искал недавно. Когда развёлся, когда Маша сказала, что переезжает сюда... Думал, может, ты всё ещё здесь. Хотел... сам не знаю что. Просто увидеть, наверное.
— И что теперь? — она едва слышно произнесла эти слова.
— Не знаю, — он встал. — Мне нужно подумать. Всё это... слишком.
Он ушёл, а она ещё долго сидела, глядя в остывший чай. В голове было пусто.
Домой Надежда вернулась поздно вечером. Всё это время она бродила по городу, пытаясь собраться с мыслями.
Телефон показывал пять пропущенных от Вики. Перезванивать не стала — не было сил.
Утром её разбудил звонок.
— Надежда Михайловна? — голос был незнакомым, молодым. — Это Маша. Маша Николаева.
Надежда села на кровати, сердце бешено заколотилось:
— Да?
— Мне нужно с вами встретиться. Папа вчера... В общем, нам надо поговорить.
— Хорошо, — она сглотнула комок в горле. — Где?
— Я сейчас у вашей школы. Жду на крыльце.
"Откуда она узнала?" — мелькнула мысль. Впрочем, неважно.
Маша действительно ждала на крыльце — высокая, красивая, очень похожая на отца. Увидев Надежду, шагнула навстречу:
— Здравствуйте.
— Здравствуй, — Надежда пыталась улыбнуться, но губы не слушались.
— Папа вчера всё рассказал, — Маша говорила прямо, глядя в глаза. — Про вас, про сестру...
— Вику, — почему-то важно было произнести это имя.
— Да, про Вику, — Маша кивнула. — Знаете, я давно не видела его таким... растерянным. Он всю ночь не спал, ходил по квартире.
— Прости, — Надежда опустила глаза. — Я не должна была...
— Нет, должны были, — перебила её Маша. — Тридцать лет назад должны были. Но раз уж так вышло... Теперь нужно что-то решать.
— Что решать?
— Папа имеет право знать свою дочь. И внука. А Вика имеет право знать отца.
— Но как? — Надежда растерянно покачала головой. — Она уезжает, я тоже...
— Значит, нужно успеть, — в голосе Маши звучала та же твёрдость, что и у отца. — Пока вы здесь.
— Ты не понимаешь... — начала было Надежда.
— Нет, это вы не понимаете, — Маша вдруг улыбнулась. — У меня через месяц свадьба. Я хочу, чтобы вся семья была в сборе. Вся.
Надежда почувствовала, как по щекам потекли слёзы.
— Не плачьте, — Маша неловко обняла её. — Всё будет хорошо. Теперь будет.
Вечером позвонила Вика:
— Мам, ты что пропала? Я волнуюсь...
— Доченька, — Надежда глубоко вздохнула, — нам нужно поговорить. Приезжай.
— Что случилось? — в голосе дочери зазвучала тревога.
— Ничего страшного. Просто... я должна тебе кое-что рассказать. Про твоего отца.
В трубке повисла тишина.
— Я приеду завтра, — наконец сказала Вика. — С Мишкой.
— Хорошо, доченька. Я буду ждать.
Положив трубку, Надежда набрала сообщение Сергею: "Вика приезжает завтра. Я расскажу ей правду. Потом решать тебе".
Ответ пришёл через несколько минут: "Спасибо".
Она долго смотрела на это короткое слово. В нём было всё — и прощение, и надежда, и страх, и ожидание.
Тридцать лет назад она сделала выбор за всех. Теперь пришло время исправлять ошибки. И пусть будет, что будет.