Первый день лета как-то не удался. Теплая погода не компенсировала отсутствие солнца, затянутого серыми тучками, и капающий время от времени дождик. Мелкий, кратковременный, но так раздражающий Жанну дождик.
Ей хотелось настоящего летнего солнца, хотелось скинуть с себя, наконец-то, тоненький плащик и «выгулять» новую джинсовую юбку с косым разрезом спереди. Но пока приходилось «выгуливать» только светло-розовую коляску, в которой спала Злата.
Жанна любила модные вещи, любила хорошо выглядеть и, первым делом, как только получила алименты, побаловала себя обновками.
Коляску для дочки она вновь купила по объявлению. Ее продавали довольно дешево, но Жанна умудрилась еще и поторговаться. Так что, этой покупкой была крайне довольна. Может, и видно, что коляска не новая, и что с того? Она нужна-то ненадолго, и внешний вид не важен. Важно то, что Злате в ней тепло и сухо, даже в дождливую погоду, как сейчас.
Коляска дала Жанне свободу передвижения, да и в комнате руки немного освободила. Теперь Злату можно укачивать не только на руках. Жанна умудрялась иногда и с кровати не вставать, опускала ногу и покачивала коляску, успокаивая дочку. Очень удобная штука! Жалко, громоздкая. Каждый раз поднимать и спускать с третьего этажа не совсем удобно.
В принципе, на данный момент Жанна была довольна жизнью. Алименты от Артура не Бог весть какие, но больше, чем она получала моя посуду в кафе. И даже больше, чем Даша зарабатывала официанткой.
Жанна не переставала мысленно себя нахваливать. Вспоминала эпизод в роддоме, когда почти опустила руки, но сумела воспрянуть, благодаря своей настойчивости. Добилась, если не того, чего хотела, то всё равно немало!
Злата теперь официально Листьева. Её признал Артур, признала «звёздная» прабабушка, а это немалого стоит.
Ведь чуть было не сдалась, думала даже дочку в роддоме оставить! Думала к родителям вернуться. Сейчас девушке смешно было вспоминать свою тогдашнюю истерику.
Взять хотя бы Дашку! Строит из себя правильную, советовала Жанне забыть про Листьевых и начать рассчитывать только на себя. Где бы сейчас Жанна была, если прислушалась к этому совету? Сделала, как решила сама, и вот, гуляет с коляской, в новой кофточке под плащом. А под коляской на специальной решетке, пакетик с продуктами. В нем все, что нужно Злате на в данный момент, колбаска и сырок для самой Жанны.
Возможно, стараясь забеременеть от Артура, она рассчитывала не на такую жизнь, даже близко не на такую, но, как говорится, Москва не сразу строилась. Теперь Жанна была уверена, что и «на ее улице будет праздник». И пусть Артур женился на другой, но он признал свою дочку. Злата — Листьева, и это уже никто не сможет изменить!
Кроме папы, у девочки есть еще известная прабабушка. Известная и очень богатая. Она не должна оставить девочку. Не тот характера, не то воспитание.
Артур Жанну напугал при их последней встрече. Девушка выскочила из его машины, как ошпаренная. Сначала восприняла угрозы всерьёз, но уже потом, придя в себя и тщательно обдумав ситуацию в общежитии, пришла к мысли, что Артур тупо её запугивает. Не станет он делать ничего с Жанной, тем более из-за суммы, являющейся для него копейками. Для него копейки, а для Жанны — острая необходимость.
Теперь, когда жизнь начала налаживаться, Жанна твердо решила вернуть долг Пауку. Вернуть вовремя, с процентами, все, как он хотел. В свете новых обстоятельств Жанне не то, что работать на Паука не хотелось, на глаза ему попадаться не было желания. И чтобы не попасть в его паутину, чтобы не затянуло туда, Жанна решила вновь наведаться к Любови Сергеевне Листьевой.
В этот раз пожилая женщина была к ней более благосклонна. Жанне не пришлось предлагать взять на руки Злату, Листьева сама руки протянула. Долго держала девочку на руках, вглядывалась в личико, по-дурацки улыбалась, бормотала что-то.
Жанна засмотрелась на старую киноактрису, думая, почему Листьева, обладая такими деньжищами, ни разу не прибегала к услугам пластического хирурга. Лицо морщинистое, как у древней черепахи, а глупая улыбка, с которой женщина смотрит на Злату, делает эти морщины более глубокими. Жанна задумалась, держа в руках чашку с чаем, что до этого поставила перед ней домработница Листьевой. Очнулась, вспомнив, что не для этого она сюда приехала. Нужно навести Листьеву на определенный вопрос. Жанна подготовилась.
— Артур приезжал. Спасибо вам большое. Теперь он будет платить алименты, а мне будет на что кормить Злату. Только бы протянуть как-то, до первой выплаты, — девушка говорила, скромно опустив глаза на чашку с чаем.
Сделала акцент на некоторых словах и Листьева вспомнила!
— Почему тебе придётся дожидаться? Разве Артур не отдал деньги, потраченные на анализ?
И вот тут Жанне потребовалось применить все свои актёрские способности. Необходимо было сделать так, чтобы её внешний вид противоречил тому, что говорит.
Жанна шумно сглотнула, поставила на стол чашку, внезапно дрогнувшей рукой, отвернула от Любови Сергеевны лицо и глухо сказала:
— Отдал!
Пожилая женщина сдвинула брови. Эти брови вразлёт когда-то сводили с ума миллионы мужчин, а сейчас были уже не такие густые, не такие чёрные, но глаза под ними по-прежнему смотрели прямо, не терпя уловок и двусмысленности.
— Так отдал или нет? Жанна, ты что отворачиваешься?
— Говорю же, отдал, — чуть не плакала девушка.
Глянула быстро на Любовь Сергеевну влажными глазами и вновь отвернулась, для убедительности приложив ладонь к рту. Весь вид девушки просто кричал о том, что она врёт.
— Понятно, всё понятно, — кивнула Листьева. — Полина, принеси-ка мою шкатулку из спальни
Настала очередь домработницы хмурить брови. Полина прекрасно знала, что лежит в шкатулке Любови Сергеевны. У Листьевой был определённый пунктик — она всегда имела в доме наличку. Деньги не прятала, они лежали на виду, в шкатулке. А от кого прятать? Полина же свой человек, не украдет, не обманет. Если нужно, не постесняется и мнение собственное выразить. Не кинулась, сломя голову, в спальню, а сердито посмотрела на хозяйку.
— Любовь Сергеевна, неправильно это. Не надо.
Да, Полина так считала, что такой, как Жанна, деньги давать не стоит! Это, как бездонная бочка — начнёшь в неё закидывать, не остановишься. Бочка никогда не наполнится, так и Жанна никогда не насытится. У девушки «на лбу написано», что она любительница халявы.
Любовь Сергеевна сомнения помощницы поняла, но продолжала настаивать:
— Полина, неси шкатулку.
Полина фыркнула, ушла на второй этаж. После того, как вернулась со шкатулкой в руках, Листьева отсчитала оттуда сумму, равную стоимости анализа.
— Возьми, Жанна, но имей в виду — это единоразовая акция. Артур будет платить тебе алименты на дочку, за этим у меня есть возможность проследить, а ты обдумывай свою дальнейшую жизнь. Не надо сидеть на месте, нужно двигаться вперёд. Учись полагаться только на себя! В твоём возрасте мне тоже было непросто. Всякое в жизни бывало. Бывало и такое, что по три дня ничего не ела, куску хлеба радовалась. Я работать вышла, когда папе Артура полгода исполнилось. На съемки Валю с собой таскала, кормила между сценами.
Цепкими пальчиками Жанна схватила деньги, спрятала их поглубже в сумочку, что до этого повесила на спинку стула. Она уже не слушала Листьеву, «заливающуюся соловьём» про свою тяжёлую жизнь. Улыбалась, кивала, но не слушала. Девушка получила, что хотела. Расстроили, конечно, слова о «единоразовой акции».
«Ну, ничего, это мы ещё посмотрим!» — подумала Жанна. «Злата теперь тоже Листьева. Если уж бабка так Артура балует, то, глядишь, и на правнучку не пожалеет. Поплыла же, взяв девочку на руки!».
Не сказать, что Жанне не хотелось «запустить руку» в деньги, данные ей Листьевой. Велико было искушение потратить их на новую одежду, на косметику, но девушка устояла. Избавиться от Паука хотелось гораздо больше. Напугал он ее своим тяжелым взглядом и тюремными татуировками.
Дашка, вон, как счастлива, что вырвалась из паучьих лапок! У Дашки получилось, значит, и у Жанны получится! Вернёт весь долг, с процентами, и забудет, что обращалась к этому тёмному типу.
Жанна вернулась от Листьевой в общежитие, доложила деньгам сумму, равную процентам Паука и, обернув стопочку бумагой, поклялась себе ни при каких обстоятельствах эти деньги не трогать. А ровно в назначенный день вернуть их Пауку.
Жанна гуляла по улице с коляской. Как только вышла, закапал противный дождик. Девушка прогуливалась возле подъезда, не решаясь далеко уходить. А вдруг дождь так ливанёт, что придётся возвращаться в комнату?
Она прогуливалась, беспечно катая коляску до соседних домов и назад, не замечая, не ощущая на себе пристального недоброго взгляда, направленного на нее сверху, с балкона аж девятого этажа.
Зажав желтыми кончиками пальцев крепкую сигарету, Дмитрий Романович Птицын следил за фигурой с яркой коляской, то появляющуюся из-за угла общежития, то разворачивающуюся и исчезающую вновь.
Рядом с Пауком стоял мужчина среднего возраста, худой, болезненный, с желтыми белками глаз и, по большей части, отсутствующими зубами. Мужичонка смотрела на Паука подобострастно, докладывал о чем-то.
— А что она? — прервал его Паук, стряхивая пепел и одновременно кивая на фигуру Жанны, как раз показавшуюся из-за угла общежития. — Ты наблюдаешь за ней, как я тебя просил?
— Конечно, присматриваю. Сказать нечего. Живет, как жила. Коляску, вон, для дочки купила.
— Вот и я о том же! Коляску она купила! — сузил глаза Птицын. — Получается, что деньги у девки есть? Прогуливается беспечно, не нервничает, а ведь долг отдавать уже завтра... Что думаешь?
— Судя по всему, есть деньги, — задумчиво протянул мужичонка. — Она Таньке нашей пару дней назад новыми шмотками хвасталась. Скорее всего, вернет тебе деньги.
— Скорее всегооо, вернеееет, —передразнил мужика Паук, яростно туша свою ядерную сигарету без фильтра о стоявшую на перилах балкона пепельницу. — Я велел тебе присматривать за девкой и знать точно. Мне не нужно, чтобы она вернула долг, усёк? Как думаешь, где она деньги хранит? В комнате общаги?
— Дашка никогда там не хранила, только мелочь в тумбочке. Столько раз проверено, — засомневался мужичонка.
— Но это, — ткнул Паук пальцем вниз, в сторону угла дома, за которым исчезла Жанна, — это не Дашка! Даже близко не такая! Она мне нужна. Я не хочу забрать у нее деньги с мизерными процентами и, улыбнувшись, отпустить ее. Ты должен проверить комнату. Что-то мне подсказывает, что если у девки есть деньги, она их где-то там спрятала. У неё мозгов маловато, чтобы унести их из общежития. Обшмонай комнату.
— А когда? — растерялся, зависимый во всех смыслах от Паука житель бывшего общежития. — Ты же сам говоришь, долг она завтра должна вернуть. Когда я успею?
— Да вот хоть сейчас. Видишь же, девка вышла мелкую выгуливать. Метнись по-бырому и обязательно найди. Слышишь? Я уверен, что деньги в комнате, найди их.
Паук, оставшись на балконе, вытряхнул из красной пачки очередную сигарету. Прикурил, понаблюдал сверху, как выскользнул из подъезда его собеседник, как засеменил к общежитию. Когда докурил, ловким щелчком отправил бычок вниз, заставив весело кувыркаться красным огоньком. Прошел с балкона в квартиру, уселся в свое любимое кресло. Паук не закрывал дверь, ожидая возвращения того, кто пошел обыскивать комнату Жанны.
Мужичонка, по имени Толян, тоже когда-то чалился на зоне. Мог вскрыть любой замок, а потом вернуть его в исходное положение, так, что не придерешься. Он вернулся в квартиру Паука минут через сорок пять, сияя, как начищенный пятак.
— Ты был прав, Дмитрий Романович. Вот, — протянул Толян сверток. — Тут деньги. Эта дура даже не пыталась их толком спрятать. Лежали под матрасом.
— Возьми себе оттуда немного, за работу. Молоток! Чисто сделано!
От радости Паук потер ладони с крючковатыми пальцами. Теперь Жанна у него под колпаком, а такие люди ему нужны. Нужны свежие лица, новые курьеры и покупатели.