Двадцать три года она варила ему кофе по утрам. Двадцать три года целовала на ночь.
– Я никогда ничего к тебе не испытывал. Развод — единственный выход, – с твёрдостью заявил Сергей, глядя куда-то поверх головы Ирины.
Она машинально поправила выбившуюся прядь и замерла. Двадцать три года брака рассыпались, как дорогая хрустальная ваза, которую она когда-то уронила на кафельный пол кухни. Помнится, тогда Сергей даже не вышел на звук – только крикнул из комнаты: "Не поранься!"
– Ты это сейчас серьёзно? – Ирина удивилась спокойствию собственного голоса. – После стольких лет?
Сергей наконец-то посмотрел ей в глаза:
– Абсолютно. Я устал притворяться. Квартиру разменяем, как положено. Детям всё объясню.
– Детям? – Ирина невесело усмехнулась. – Кате двадцать два, Ксюше девятнадцать. Что ты им объяснишь? Что все эти годы играл роль любящего отца?
– При чём здесь дети? – он раздражённо дёрнул плечом. – Я их любил и люблю. Это другое.
Ирина встала из-за стола, подошла к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, превращая майский вечер в унылую картину. Как там говорила мама? "Счастье – это когда утром хочется на работу, а вечером – домой". Она всегда спешила домой. А Сергей...
– Знаешь, – она повернулась к мужу, – я ведь догадывалась. Женщина всегда чувствует, когда её не любят. Просто не хотела верить.
– Вот видишь, – он словно обрадовался. – Ты сама всё понимала.
– Нет, Серёжа. Я понимала, что ты холодный. Но чтобы настолько... – Она помолчала. – И что теперь? Съезжаешь к ней?
– К кому? – он искренне удивился.
– К той, ради которой решился на честность спустя двадцать три года.
– Нет никого, – Сергей поморщился. – Просто пришло время всё закончить.
В прихожей хлопнула дверь – вернулась Ксюша. Послышалось весёлое: "Мам, пап, я дома!"
– Потом договорим, – бросил Сергей и вышел из кухни.
Ирина смотрела ему вслед и думала о том, как странно устроена жизнь. Вроде ничего не изменилось – та же кухня, тот же вид из окна, даже запах любимого Сергеем кофе ещё витает в воздухе. Но мир уже другой. Как будто кто-то снял цветные очки, через которые она смотрела все эти годы.
Телефон тихо завибрировал – пришло сообщение от Светланы: "Зайду вечером, есть разговор". Ирина невольно улыбнулась – подруга всегда появлялась именно тогда, когда была особенно нужна. Будто чувствовала.
А может, и правда – без огня нет тепла? И все эти годы она грелась у чужого, давно потухшего костра?
***
Анна Ивановна поставила перед Ириной чашку с чаем и тяжело опустилась на стул.
– Ты прости меня, дочка, – голос свекрови дрогнул. – Я ведь всё знала. С самого начала.
Ирина медленно подняла глаза:
– О чём вы, мама?
– О Катерине, – Анна Ивановна произнесла это имя так тихо, словно боялась, что стены услышат. – О первой любви Серёжи.
Что-то внутри Ирины оборвалось. Она много раз представляла этот разговор, но реальность оказалась острее любых фантазий.
– Расскажите, – собственный голос показался чужим.
– Они познакомились ещё в институте. Катерина – яркая, своенравная. Серёжа за ней как тень ходил. А она... – свекровь покачала головой. – Она его не выбрала. Уехала в Питер с каким-то бизнесменом.
Ирина невольно сжала чашку крепче:
– И поэтому он женился на мне? Чтобы доказать, что тоже чего-то стоит?
– Не только, – Анна Ивановна достала из кармана халата платок. – Они ведь встречались. Уже после вашей свадьбы.
Комната словно накренилась. Ирина поставила чашку, боясь расплескать чай.
– Когда?
– Пять лет назад. Катерина вернулась в Москву после развода. Я случайно увидела их в кафе на Чистых прудах. Серёжа сиял, как начищенный самовар.
– И вы молчали? – Ирина почувствовала, как внутри поднимается волна горечи.
– А что я должна была сделать? – в голосе свекрови прорезались стальные нотки. – Разрушить семью? У вас уже были девочки. Ты была хорошей женой, заботливой матерью.
– Просто не той, кого он любил, – Ирина горько усмехнулась.
– Знаешь, – Анна Ивановна подалась вперёд, – моя бабушка говорила: "Не всякая правда исцеляет". Я думала, что защищаю вас всех.
За окном послышался детский смех – соседские мальчишки гоняли мяч во дворе. Обычный весенний день, будто и не рушится чья-то жизнь за этими стенами.
– А сейчас? Почему решили рассказать?
– Потому что ты имеешь право знать. И потому что... – свекровь замялась, – Катерина снова в Москве. Уже месяц как.
Ирина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Теперь все складывалось: и внезапное решение Сергея о разводе, и его задержки на работе, и новый костюм, который он купил две недели назад.
– Спасибо, что рассказали, – она встала из-за стола. – Мне пора, девочки скоро вернутся.
– Ириша, – Анна Ивановна схватила её за руку, – ты же не скажешь Серёже, что я...
– Не скажу, – она мягко высвободила руку. – Но знаете, мама, иногда молчание ранит сильнее любых слов.
***
– Мам, это правда? – Катя стояла в дверях кухни, бледная, с покрасневшими глазами. – Меня назвали в честь той женщины?
Ирина замерла у плиты. Она не слышала, как дочь вошла в квартиру. Чайная ложка звякнула о край чашки неожиданно громко.
– Кто тебе сказал?
– Бабушка проговорилась. Случайно, – Катя прошла на кухню, тяжело опустилась на стул. – Она плакала, просила прощения. Я сначала не поняла, а потом...
Ирина посмотрела на дочь – как же она похожа на отца. Те же упрямые складки у губ, тот же прямой взгляд. Только характер другой – её, материнский.
– Я должна была догадаться, – Катя говорила тихо, но в голосе звенела сталь. – Папа всегда как-то странно реагировал, когда произносил моё имя полностью. Екатерина... – она поморщилась. – А я-то думала, это в честь прабабушки.
– Милая, – Ирина села рядом, – твой отец любит тебя. Это никак не связано...
– Не надо, мам, – Катя резко встала. – Давай без этих сказок про любовь. Он использовал даже моё имя, чтобы... – она не договорила, махнула рукой.
В прихожей хлопнула дверь – вернулась Ксюша. Через секунду она уже стояла на пороге кухни:
– О, семейный совет? А почему без меня?
– Потому что ты ещё маленькая, – буркнула Катя.
– Мне девятнадцать! – возмутилась Ксюша. – И вообще, я всё знаю. Про развод, про папину первую любовь...
– Что? – Ирина и Катя повернулись к ней одновременно.
– А что такого? – Ксюша пожала плечами. – Я случайно услышала, как папа разговаривал по телефону. Он говорил: "Катя, нам нужно встретиться". Сначала я подумала, что это он с сестрой, а потом поняла – голос другой. Нежный такой.
Катя побледнела ещё сильнее:
– И давно это было?
– Недели три назад, – Ксюша плюхнулась на стул. – Мам, у нас есть что-нибудь поесть? Умираю с голоду.
Ирина механически встала, открыла холодильник. Как там говорила её бабушка? "Беда не приходит одна – она приводит подруг". Вот и сейчас – одно откровение тянет за собой другое.
– Знаете что? – вдруг сказала Катя. – Я меняю имя. Официально. Буду Александрой – как хотела мама.
– Катюш... – начала было Ирина.
– Нет, мам. Это моё решение, – она подошла к окну. – И знаешь, что самое обидное? Я всегда гордилась, что я папина дочка. А оказалось – просто напоминание о другой женщине.
Ксюша молча жевала бутерброд, переводя взгляд с сестры на мать. Потом тихо сказала:
– А по-моему, неважно, как тебя назвали. Важно, кем ты стала.
Ирина посмотрела на младшую дочь с удивлением.
***
– Доченька, я всегда знала, что он тебя не любит, – Анна Тимофеевна промокнула глаза платком. – Материнское сердце не обманешь.
Они сидели в маленькой кухне родительской квартиры. За окном накрапывал дождь, а на плите тихо шипел чайник – как в детстве, когда все проблемы решались маминым чаем с малиновым вареньем.
– Почему же молчала? – Ирина рассеянно помешивала ложечкой в чашке.
– А что бы изменилось? – мать горько усмехнулась. – Ты же у меня упрямая. Всё "справлюсь, мама" да "всё хорошо". А я видела, как ты каждый год в день свадьбы ждёшь хоть какого-то внимания от него. Цветы сама себе покупала, помнишь?
Ирина кивнула. Вспомнила, как в прошлом году оставила на видном месте журнал, открытый на странице с рекламой ювелирного магазина. Намекала на серебряную свадьбу. А Сергей даже не заметил.
– Знаешь, что самое странное? – Ирина подняла глаза на мать. – Я не чувствую себя несчастной. Будто груз с плеч упал.
– А помнишь Верочку? Мою подругу с работы? – неожиданно спросила мать.
– Ту, что всё время улыбалась?
– Да-да, её. Она тридцать лет прожила с мужем, который её не любил. Всё ждала, когда полюбит. А потом он умер, и она осталась одна – ни любви, ни жизни.
Ирина вздрогнула:
– К чему ты это, мам?
– К тому, что жизнь одна, доченька. И тратить её на ожидание чужой любви – самое неблагодарное занятие.
В прихожей зазвонил телефон. Анна Тимофеевна вышла ответить, а Ирина подошла к окну. Напротив дома строили новый торговый центр. Котлован уже вырыли, теперь закладывали фундамент.
– Знаешь, – сказала вернувшаяся мать, – когда рушится старое, появляется место для нового. Как этот магазин – сначала яма, потом фундамент, а там, глядишь, и здание вырастет.
– Ты о чём?
– О жизни, дочка. Может, это и к лучшему – что всё так вышло. Только вот что я тебе скажу: не позволяй своей обиде отравить дочерям отношения с отцом. Как бы там ни было, а Сергей – хороший отец.
– Даже если назвал дочь в честь любовницы?
– А ты спроси себя: если бы не это имя, разве любила бы ты Катю меньше?
Ирина покачала головой:
– Нет, конечно.
– Вот и не путай одно с другим, – Анна Тимофеевна достала из холодильника пирог. – А теперь давай поедим. С горя худеть – последнее дело.
***
– А помнишь, как он говорил: "Я никогда ничего не испытывал к тебе", – Светлана покачала головой, наблюдая, как подруга сосредоточенно раскладывает вещи по коробкам. – Ты ещё такая спокойная была.
– Знаешь, – Ирина на секунду остановилась, держа в руках старый фотоальбом, – иногда тишина после грома оглушает сильнее самого грома.
Прошло три месяца. Квартиру разменяли удачно: ей с девочками досталась просторная двушка в соседнем районе, Сергею – однокомнатная недалеко от работы.
– Представляешь, – Ирина присела на подоконник, – вчера Катя заявила, что не будет менять имя. Сказала: "Это моё имя, и неважно, в честь кого оно дано".
– А Сергей? Как он?
– Встречается с той самой Катериной, – Ирина пожала плечами. – Ксюша видела их в торговом центре. Говорит, папа выглядел потерянным.
– И что ты чувствуешь?
– Знаешь, – Ирина задумчиво посмотрела в окно, где весеннее солнце играло в молодой листве, – ничего. Совсем ничего. Будто это история из чужой жизни.
Светлана подошла к подруге, обняла за плечи:
– А помнишь, как ты говорила: "Без любви нет брака"? Теперь я понимаю, что ты имела в виду.
– Самое удивительное, что я начала замечать мир вокруг, – Ирина улыбнулась. – Представляешь, записалась на курсы ландшафтного дизайна. Всегда мечтала, но всё откладывала – то Сергею некогда, то девочки маленькие...
В дверь позвонили – пришли девочки помогать с переездом. Катя сразу принялась командовать, куда что ставить, а Ксюша, по обыкновению, устроилась на подоконнике с телефоном.
– Мам, – вдруг сказала она, – а знаешь, что я поняла? Папа не плохой человек. Он просто трус.
– Почему? – удивилась Ирина.
– Потому что боялся быть честным. С тобой, с собой, с нами. А теперь... – она махнула рукой. – Теперь уже поздно.
Катя подошла к сестре, обняла её за плечи:
– Давайте на новоселье сделаем ремонт. Такой, как мы хотим, а не как папа считал правильным.
– И сад на балконе разведём, – подхватила Ксюша. – Мам, ты же теперь дизайнер!
Ирина рассмеялась – впервые за долгое время искренне и легко. В новой квартире пахло свежей краской и весной. Жизнь продолжалась – другая, непривычная, но настоящая. Без притворства и фальшивых улыбок.
А где-то в глубине души зрело: нужно потерять то, что никогда не было твоим.
***
Расскажите в комментариях: а вы смогли бы простить такое признание?
Подписывайтесь на канал, чтобы найти силы быть счастливой вопреки всему.
***