Директива Главнокомандующего ВСЮР генерала А.И. Деникина, предусматривала отход Добровольческого корпуса, Донской и Кубанской армий на Новороссийск и Туапсе, где должны были быть заготовлены запасы продовольствия и снабжения для войск, а также суда, на случай эвакуации.
17.03.1920г. передовые части 9-й Красной армии заняли Екатеринодар и переправились на левый берег Кубани. 20.03.1920г. с боем красные взяли аул Тохтамукай и рассекли войска ВСЮР на две части. От Донской армии был отрезан 4-й Донской конный корпус генерала Старикова и Кубанская группа генерала А.М. Шифнер-Маркевича из корпуса генерала Топоркова, которые имели задачу держать фронт Усть-Лабинская – Екатеринодар. После беспорядочного отступления главной группировки ВСЮР к Новороссийску оборона на этом рубеже теряла всякий смысл и доно-кубанская группа снялась с фронта и двинулась кружным путем по единственному пока ещё свободному пути через Хадыженскую на Туапсе. Полтора года назад, по этому же пути только в обратном направлении совершала свой легендарный поход Таманская армия.
На Туапсе отходили: 4-й Кубанский конный корпус генерала П.К. Писарева (3-я Кубанская казачья и Черкесская конная дивизии) и 2-й Кубанский конный корпус генерала В.Г. Науменко (2-я и 4-я Кубанские казачьи дивизии). 4-й Кубанский корпус отступал из района Ставрополя, а 2-й корпус со стороны станции Кавказская. Вечером 20.03.1920г. генерал Писарев получил через связного летчика приказ командарма Кубанской генерала С.Г. Улагая – отходить не на Туапсе, а на Тамань. Подобный приказ получил и командир 4-го Донского корпуса генерал Стариков от командарма Донской генерала Сидорина. Генералы Науменко и Писарев, посчитав, что это распоряжение запоздало, решили продолжать отход на Туапсе. С дисциплиной в белом командовании явно было уже неладно. Явно просматривается временная параллель в августе 1918г. красные войска на Таманском полуострове отказались выполнять приказ командарма Сорокина на отход к Белореченской и затем оказались в критической ситуации. В решении Деникина отводить Майкопскую группу на Тамань определенная логика имелась – компактной группой они могли прорваться южнее Екатеринодара и нанести удар в спину советским войскам, наступающим на Новороссийск. Возможно, эти действия позволили замедлить натиск Красной армии и сохранить белым плацдарм под Новороссийском. Но не задалось.
В станице Хадыженской перед Гойтхским перевалом три корпуса соединились, и к отступавшим на Туапсе примкнул Кубанский войсковой атаман генерал Н.А. Букретов со штабом, Кубанским правительством, Радой, остатками своих войск и многочисленными колоннами беженцев. Теми самыми, которые казнили и пороли крестьян и казаков за сочувствие Советской власти. Теперь чашу горькую настал испить их черед.
Единого руководства над отступающими массами войск и беженцев не было. Атаман Букретов, правительство и Рада заявили о разрыве с Деникиным и полной самостийности. Только вся самостийность находилась в обозе, идущей в неизвестность армии. Кубанцы склонялись к перемирию с большевиками, а большинство офицеров, считая себя частью ВСЮР – против. Большинство казаков просто бежали из-за страха за свою жизнь, созданного белогвардейской пропагандой. В пути отступающую процессию ждал неожиданный сюрприз – вся Черноморская губерния от Грузии до Геленджика была занята «красно-зелеными», а базы снабжения в Туапсе и Сочи уже в их руках. Фураж для лошадей и хлеб для казаков и беженцев отсутствовал на пути всего следования напрочь. Отфуражироваться у местных можно было только силой и ценою большой крови. Пули «зеленых» поджидали белогвардейцев буквально из-за каждого куста.
На Гойтхском перевале командир арьергарда генерал Науменко приказал 1-му Лабинскому полку занять оборону, дабы остановить преследующих красных. С авангардом генерал А.Г. Шкуро очистил от «зеленых» Туапсе и начал расширять свой плацдарм на север и на юг, оттесняя отряды «зеленых». 2-я Кубанская казачья дивизия заняла позиции западнее Гойтхского перевала, а 4-я дивизия – в районе Туапсе. Появилась надежда образовать устойчивый плацдарм с базированием на туапсинский порт.
В Туапсе прибыл командующий Кубанской армией Улагай и созвал совещание командного состава (14 генералов, 4 полковника и председатель Кубанского правительства). Атаман Букретов поставил вопрос – эвакуация в Крым или в Грузию. Но в Крым кубанцев пока никто не приглашал и суда для перевозки не предоставлял, поэтому оставалась только Грузия.
07.04.1920г. 4-я дивизия была вытеснена красными войсками из Туапсе, наступавшими из Новороссийска, отрезав путь отхода 2-й дивизии к Туапсе. В узком ущелье 2-я дивизия неожиданно была атакована красной пехотой с трех сторон и начала беспорядочное отступление сквозь лесную чащу на юго-запад. Обоз и вооружение было брошено. Советские войска форсировали перевалы и вышли к Туапсе. Кубанские части не смогли привести себя в порядок, восстановить дисциплину и без боя бросили город, бежав на юг к Сочи.
Узкие горные дороги были забиты вперемешку воинскими частями, беженцами с домашним скарбом, гуртами скота. Численность отступающих составляла до 60.000 чел. из воспоминаний генерала В.Г. Науменко: «…По невылазной грязи раскисшей дороги шли повозки, наполненные разным беженским хламом, начиная от корзин и чемоданов и кончая кроватями, пружинными матрацами, мебелью, швейными машинами и пр. Вперемешку с войсковыми обозами, везшие фураж и огнестрельные припасы, двигались экипажи с дамами в изящных костюмах, с собачками и кошками. Особенным изобилием дам выделялась какая-то ремонтная комиссия, имевшая до 15 повозок, наполненных дамами и кавалеристами, с массою баулов и чемоданов. Наряду с казаками, ехали верхом на лошадях сестры милосердия и просто дамы в мужских и женских костюмах. Здесь же плелись табуны донских лошадей, едва передвигавших ноги, и стада калмыцкого бурого скота. Тянулись обозы калмыков с женщинами и детьми с их убогим скарбом. Все шло вперемешку с войсковыми обозами и орудиями…». (Ф.И. Елисеев. Последние бои на Кубани. Капитуляция Кубанской армии).
К 16.04.1920г. все сочинское побережье вплоть до Грузии было занято кубанскими беженцами. Атаман, правительство и Рада разместились в Сочи. На приморском фронте возникла оперативная пауза ввиду того, что 34-я стрелковая дивизий 9-й армии, преследовавшая кубанцев в результате длительного марша и эпидемии тифа была обескровлена (в строю около 3.000 чел.). Красные остановились в Туапсе и перешли к обороне, выставив заслон на реке Чухук.
Но передышка не спасла Кубанскую армию, так как восстановить её боеспособность даже и не пытались. Кубанское правительство пыталось заключить союз с Грузией, а военные наладить связь с Врангелем. Войска и беженцы были «посажены на подножный корм» и занимались поиском пропитания. Попытки добыть продовольствие у местного населения успеха не имели, так как они перекрывали горные дороги завалами и вооруженными отрядами. Скот страдал от бескормицы. Наступил голод. Люди ели павших животных и резали лошадей. К эпидемии тифа прибавилась и холера.
В это время в Крыму сомневались, что делать с оставшимися на черноморском побережье войсками. Было известно о полном разложении кубанцев и метаниях правительства и Рады. Врангель рассчитывал перевести только боеспособные части, чтобы полностью разложившиеся казаки не усилили смуту на полуострове, так как уже эвакуированные в Крым донские части начинали создавать проблемы. Был и другой вариант – высадить десант из Крыма на кавказское побережье и вместе с кубанцами перейти в контрнаступление. Планов громадьё, а время между тем шло…
28.04.1920г. в Гаграх на совещании у Кубанского атамана представитель английского командования высказался решительно против перехода Кубанской армией границы Грузии. Однако, союзнички!
29.04.1920г. на совещании в Адлере, где присутствовали атаман Букретов, военный министр Кубани генерал Болховитинов, командир 4-го Донского корпуса генерал Калинин, генерал Шифнер-Маркевич и председатель правительства Иванис было доложено о тяжелом положении строевых частей (около 47.000 чел). Продовольствия имелось лишь на один день. При таком катастрофическом положении атаман Букретов и правительство решили заключить перемирие с советским командованием, надеясь потянуть время, за которое из Крыма успеют подойти транспортные суда.
30.04.1920г. красные пошли в наступление с целью окончательного разгрома белогвардейской группировки. 34-я стрелковая дивизия, находившаяся в Туапсе, была усилена 50-й Таманской стрелковой дивизией и численность, советских войск была доведена до 9.000 чел.
01.05.1920г. в зале гостиницы, где размещался штаб атамана Букретова, собралось четыре генерала и свыше пятидесяти штаб-офицеров: от Кубанского войска генералы Шифнер-Маркевич и Сидоренко, от Донского корпуса – генералы Секретев и А.В. Голубинцев. Букретовым генерал Голубинцев был назначен членом комиссии от 4-го Донского корпуса, для ведения переговоров о перемирии с красным командованием, в которую вошли полковник Дрейлинг и председатель Кубанского правительства В.Н. Иванис. Из воспоминаний полковника Елисеева: «…Встал атаман и коротко сказал следующее: “Господа... Кубанская армия находится в тяжелом положении. Случайно мы вошли в связь с красным командованием против нас, через генерала арьергарда Морозова, предложившим нам мир. Для выяснения этого мною был послан на фронт начальник штаба полковник Дрейлинг, который Вам и доложит обо всем… Дрейлинг… стал читать «условия красного командования», на которых может быть заключен «мир». Слушали мы его и не верили своим ушам, насколько это было неожиданно и недопустимо для нас, фронту. Прочитав, Дрейлинг подчеркнул, что для ответа дано 24 часа времени. Вот условия капитуляции для Кубанской армии:
«1. Гарантируется свобода всем сдавшимся, за исключением уголовных преступников, которые будут подлежать суду революционного военного трибунала.
Гарантируется свобода всем сдавшимся, искренне раскаявшимся в своем проступке и выразившим желание искупить свою вину перед революцией поступлением в ряды Красной Армии и принятием активного участия в борьбе с Польшей, посягнувшей на исконные русские территории.
Инициаторам и руководителям восстаний — свобода не гарантируется. Они подлежат или привлечению в трудовые батальоны, или заключению в концентрационные лагеря до конца Гражданской войны, и только в виде особой милости они могут быть допущены в ряды Красной Армии.
Все огнестрельное оружие и шашки — подлежат сдаче. Кинжалы могут быть сохранены под честное слово с тем, что они не будут обращены против советской власти и отдельных ее представителей.
Содействие возвращению на родину будет оказано, поскольку позволяют разрушенные войной пути.
Гарантируется неприкосновенность личности всем, согласно пунктам 1 и 2. Неприкосновенность имущества гарантируется всем, живущим своим трудом, не принадлежащим к классу эксплуататоров.
На ответ дается двенадцать часов, считая срок с момента получения настоящих условий, после чего, при неполучении удовлетворительного ответа, военные действия будут возобновлены с удвоенной энергией. Ни в какие мирные переговоры представители командования тогда вступать не будут. Условия будут считаться нарушенными, если хоть один человек, после получения условий перемирия, будет пропущен в Грузию или уедет в Крым. Командующий 9-й Советской Армией, Василенко. Член военно-революционного совета, Онучин…
– О сдаче армии не может быть и речи. Наша цель – затянуть переговоры на три-четыре дня, пока к нам не прибудут суда из Крыма для переброски туда. Атаман предложил голосовать поименно. Все были против мира. «Надо с оружием в руках пробить грузинскую границу, войти в Грузию и там ждать суда из Крыма» – так было заявлено всеми штаб-офицерами, заявлено твердо.
Наступила гробовая тишина. «А вы, генерал, что скажете?» – обратился атаман к генералу Шифнер-Маркевичу… В противовес своему обыкновению говорить быстро Шифнер сейчас с напряженным спокойствием четко произносит каждое слово, ни к кому не обращаясь и ни на кого не глядя:
– Война окончена. Надо ясно осознать, что мы побеждены. Денег и снарядов нет. Союзники колеблются, поддержать ли нас. Вести десятки тысяч казаков в неизвестность – нельзя. Наш священный долг старших начальников – насколько можно, безболезненно, бескровно спасти людей, не считаясь ни с чем. Крым также скоро должен пасть. Крым будет гораздо худшей ловушкой, чем там, в которой мы оказались здесь. Тем, кто в Крыму, условия сдачи, надо полагать, будут предъявлены более суровые, чем нам. Там уже не все спокойно. Там от лица офицеров выступил капитан Орлов – выступил против главного командования. И, по моему глубоко продуманному убеждению, ваше превосходительство, наилучший исход таков: надо капитулировать… Пафос Белой идеи казакам малопонятен. Война окончена. Губить людей нельзя. Казаки – народ простой. Они земледельцы, то есть, в сущности, крестьяне, и по отношению к ним красная власть особых репрессий не предпримет. А офицеры могут уехать самостоятельно, в одиночку. На пароходе «Бештау», который стоит на рейде у Адлера, места для них найдутся. Время не терпит. И если сегодня же мы не дадим положительного ответа, красные перейдут в наступление. Прольется ненужная кровь, а результаты будут все те же, даже хуже. Мое мнение окончательное и категорическое: сдаваться». Сказав это, он тяжело опустился на стул, достал из кармана платок и вытер выступивший на лбу пот…». (Ф.И. Елисеев. Последние бои на Кубани. Капитуляция Кубанской армии).
Слова генерала стали той соломинкой, которая ломает хребет верблюду - мысль о капитуляции прочно поселилась в головах кубанских командиров и о каком-либо сопротивлении Красной армии уже никто не помышлял.
02.05.1920г. красный начдив Егоров по телефону предложил генералу Морозову прислать к ним парламентеров для обсуждения вопросов капитуляции, но члены комиссии – генерал Голубинцев, полковник Дрейлинг, премьер Иванис отказались и вопрос о капитуляции повис в воздухе. Перемирие, в ходе которого белое командование пыталось выиграть время для подхода транспортов из Крыма, сорвалось. «Бароша» Врангель из Крыма отнюдь не спешил спасать товарищей по белому делу. Донских казаков в Новороссийске кинул Деникин, а кубанцев теперь учил жизни Врангель.
Атаман Букретов, видя полную невозможность сопротивляться, поручил генералу Н.А. Морозову вести лично переговоры с красным командованием. Весть о капитуляции облетела войска, колонны беженцев и все в смятении двинулись к Адлеру и далее. Управление войсками было утрачено окончательно. На рейде Адлера стоял единственный пароход «Бештау», на который все хотели попасть.
03.05.1920г. атаман Букретов с большой группой офицеров перешёл грузинскую границу, бросив подчинённые им войска. «Честь имею!». Генерал Морозов смог бескровно провести капитуляцию частей Кубанской армии в районе Сочи. Большая часть войск сложила оружие и сдалась в плен: 373 офицера (от капитана до генерала), 858 офицеров (до штабс-капитана), 9.977 унтер-офицеров, 4.779 пехотинцев, 16.353 кавалериста, 1.745 артиллеристов и бонусом – члены Кубанской Рады. Трофеи: 19.176 лошадей, 630 подвод, 300 орудий, 218 пулеметов, 9.828 винтовок, 591 снаряд, 274.310 патронов. Другая часть во главе с генералом Писаревым (около 12.000 чел.), ушла в Гагры, где была посажена на суда, присланные Врангелем.
По теме:
Как Деникин кинул казаков в Новороссийске
Армия Возрождения России генерала Фостикова
Кубанская повстанческая армия генерала Пржевальского
Уважаемые читатели! Если понравилась статья - ставьте лайк и подписывайтесь на канал.