Вечером мне позвонила соседка, и сразу начала на повышенных тонах.
– Марина, да сколько же можно! Музыка орет так, что у меня коровы скоро доиться перестанут. Невозможно уже терпеть. Крики, ругань, скандалы. Я пыталась призвать к порядку твоих гостей, но мне так грубо ответили. Я к правоохранителям обращусь, если ты не угомонишь родственников!
– Я поняла вас, спасибо, что позвонили. Мы сейчас же приедем.
Муж встревоженно смотрел на меня:
– Что стряслось?
– Говори Никите с Ириной, что мы уезжаем и собирайся скорее!
Больше Дима ни о чем не спрашивал. За девять лет брака он прекрасно знал, что на ровном месте я преувеличивать проблему не стану. А если говорю – вот так, отрывисто, тихо, то и правда что-то случилось, и надо действовать.
– Мама, мы хотели завтра в лес за ягодами! –канючил Мишанька.
– Сыночек, мы обязательно у нас сходим, и наберем, хорошо? А сейчас надо посмотреть что там тетя Даша наделала.
***
Реальность превзошла все мои худшие опасения. К мангальной зоне вынесли огромный стол, на котором муж обычно разделывал мясо в другом конце двора.
На нем стояло много разной снеди и напитков. На участке был просто безобразный бардак – дети тети Даши проткнули надувной бассейн, и воды там теперь осталось на донышке, и та грязная, всюду пустые пакеты из-под угля, пачки из-под чипсов и печенья, пустые бутылки...
Я округлившимися от возмущения глазами оглядывала это мамаево нашествие. Кроме тетки, дядьки и их детей на участке была еще толпа вообще незнакомого мне народа. Какие-то мужики, которые безобразно ржали и шутливо фехтовали шампурами, беспощадно затаптывая мои флоксы, какие-то дети, чумазые, бегали по грядкам, по цветам. Хотелось взвыть.
В помидорах прятались перепуганные коты – все трое. Бося засел в будке, носа не показывая. Запертые в сарае ревели голодные козы, кричала птица. Выпущенных на реку гусей и уток никто не удосужился даже впустить домой. Музыка орала так, что, казалось, само небо от нее сотрясается.
– Это что такое? – закричала я.
Но куда-там. Песня «Тополины пух, жара, июль» голосом «Иванушек» орала так из колонок, что меня вообще никто не услышал и не заметил. Муж бежал к калитке, чтобы впустить нагулявшуюся и усталую за день птицу. С возмущенным гоготом ринулись белой волной к своей сараюшке гуси и утки. Я заскочила к козам, дала тючок сена – хоть так пока. И паслись ли вообще сегодня? Или так запертые и сидели.
После решительно прошла к крыльцу, и вырвала из колонки провод. Воцарилась тишина, и я оглядела всю честную компанию гневным взглядом. Какая-то женщина уставилась на меня, как на явление Христа народу, выплеснув прямо на мои гортензии мыльную воду из банного тазика.
– Что здесь происходит? Тетя Даша, дядя Олег, как вы посмели всех этих людей сюда пригласить? – снова повысив голос, повторила я свой вопрос.
– Мариш, ну, не ругайся, мы просто отдыхаем тут. Пригласили гостей.–примирительно подняла руки тетка.
– Бассейн испорчен, животные голодные, на участке бардак, цветы мне переломали, грядки перетоптали, куда не глянь, везде... Слов подобрать не могу! Я и не думала, что у вас настолько совести нету, что вы такое без нас учините. По-человечески попросили за домом приглядеть, а вы чего?
– Да мы ничего, собрались с приятелями шашлыки пожарить! Там как раз такое мясо с шеи свиной в холодильнике у вас было... – пояснял дядя.
– Красавцы! А самим купить, м? Вас курей кормить оставляли, а вы шалман тут устроили! – не унималась я. – Мне соседка позвонила, что музыка орет.
– Ой, нежные все такие прямо! Музыка им орет. А нам петухи их с коровами орут! – не сдавалась тетка.
– Пошли вон отсюда, и чтоб духу вашего тут больше не было. Иначе...
Я бы и правда позвонила куда следует в таких случаях, но, благо, все поняли, и стали собираться. Не убираться, а именно собираться – ликвидировать оставленный за собой бедлам дорогие гости не подумали. Все оставили нам. Я только головой покачала, когда они ушли, пошла варить козам баланду, а после помогать мужу с уборкой.
Вера с Мишей тоже подключились, но был уже вечер, и я отправила детей умыться, вымыть ноги и укладываться спать. Сестра отлично прочтет мелкому сказку, и тот угреется у нее под бочком, пока мы с Димой тут пакеты и бутылки собираем.
Муж быстренько почистил и нарезал кругляшками овощей, насадил их на шампуры, и положил на пышущий жаром мангал. Я от расстройства голода совсем не чувствовала, но поблагодарила Диму за заботу.
– Вот и делай добро людям. Когда мы тут горбатились, купив дом, никто ничем не помог. Только смеялись и критиковали. А теперь метлой не выметешь. – ворчала я. – Ты посмотри, все гортензии и флоксы переломали, и розы... Жаль до слез!
– Не переживай, больше не пустим.–уверенно сказал муж. – Я тоже не думал, что тетка тут такую гулянку развернет. И перед соседями так неловко.
– Марина, Дима! – крикнула через забор соседка, словно услышав, что мы ее упомянули.
– Да-да, заходите.–я открыла калитку, и пожилая женщина в пестром платке грозно воззрилась на нас.
– Выгнала гостей?
– Простите, бога ради. Сами не ожидали, что все так обернется.
– С утра до ночи «бом-бом-бом» музыка. Уже и я говорила, и мужик мой говорил, и с соседней улицы сосед тоже возмущается шумом. Понятно, что надо отдыхать, но мы-то жить хотим, мы встаем затемно коров доить, ложимся поздно, чтобы все успеть. У меня года уже не те, чтобы празднества ваши слушать до утра!
Извинялись мы долго. Сошлись на том, что надо жить тихо да мирно. Посидели на веранде, попили чаю, поели печеных на мангале ароматных свежих овощей, поболтали о том да о сем.
– Ох, и молодцы вы, молодежь! Руки есть, голова светлая, сил хватает поднимать участок и домишко.–говорила соседка. – А ведь он двадцать лет, почитай, пустует. Мы уже его нехорошим считали.
– Это что за суеверия? – спросила я.
Историю этого дома мы знали. Он был первым на улице нашей, и первым же во всей деревне – его построил основатель, по чьему имени село и называется. Но больше особо никаких сведений нам никто не говорил. Дому сто пятьдесят лет, ну, чуть больше, может быть. Точную дату где-то писали в газете, но память не сохранила.
– Тут жил хороший человек когда-то. Приехал с сыновьями, осел. Откуда приехал, того не ведаю. А только сынов у него было числом одиннадцать, и все, как топольки, высокие, стройные, до работы охочие. Стали хозяйство поднимать. Завели коров, бычков на откорм, баранов три сотни держали, стали и работников нанимать. Тогда вообще развернулись. Работники дома тоже тут отстроили, осели с семьями, родили ребятишек.
– То хороший дом, то нехороший дом. Запутали вы нас.–уточнил Дима.
– Так вот ты слушай дальше. Ушел отец, сыновья своими домами жили, осталась век доживать их мать тут. С ней дочка незамужняя. Она потом все ж-таки счастье свое в семье обрела, но дети с ними не остались, в город махнули. А там ваш дом с участком пошел из рук в руки. То какие-то неположительные купили – все у них гульба, все у них праздник день и ночь.
В бане погорели в итоге. Потом купила семья молодая. У них маленький сынок – он купался, да зацепился за ветки ивовые у того бережка. Не успели достать мальца. Родители так горевали, что продали, да убрались назад в город. Потом опять какие-то городские явились. Года не прожили, расстались. Последний владелец, верно тот, у которого вы купили.
– Да, Семен.
– Семен этот со всеми местными пересобачился. Все чего-то грозил, нос драл. Мы ему второй сорт казались. Ну и мы на него глядели волками, понятно. У него тут баня была хорошая, он ее сбыл куда-то перед продажей вам. Так когда вы-то приехали, мы уже и не верили, что дом кого-то еще примет.
Такое со старыми жилищами бывает – многое они видели, многое помнят, у них душа своя собственная есть. И порой столько горя пережили, что им проще ветшать да стоять одинокими, чем привыкать к новым жильцам.
– Я боялся ночевать тут первые ночи.–признался Дима. – Все казалось, половицы скрипят, чудились детские голоса.
– Детскими голосами порой говорит вода. Река ж рядом, вот она и морочит.–отозвалась соседка.
– А я не боялась. Я помню, что вошла сюда – и на душе спокойно так. Чувствую, что мое, мой дом, моя земля, я тут буду жить, детей растить.–сказала я.
– И правда тут с нами ничего страшного не происходило. Наоборот, все ладится, словно кто-то добрый помогает.
– Землица и помогает. Ежели приняла вас, ежели дом вас своими посчитал, так все и будет ладно.–соседка улыбнулась. – Ладно, молодежь, пойду-ка я к себе, а то уже совсем ночь на дворе, спать надо. Молочка коровьего ребятне передать по кружке утром?
Я кивнула, поблагодарила.
– Я как-то никогда не думала, что дома нас принимают.–сказала я мужу.
– Я тоже, но интересное рассуждение. Стоит о нем задуматься. – Дима оглядел стены, окно со шторками, на котором шагали к лужице милые серые гуси в чепчиках.
Мы укладывались спать, прислушиваясь к звукам дома. Он не безмолвствовал. Сторожил мышь за батареей наш кот, сонно переговаривалась в стайках во дворе птица, взлаивал во мне Бося. На речке заливались трелями лягушки, звенели комары. Я долго не могла уснуть, а когда уснула, то мне приснился сон о том, как крепкие парни строили этот дом – возили бревна, клали крышу, печь, как возводили на участке огромный коровник для пятнистых рогатых холеных красавиц.
И мужчина средних лет, лихо поправив фуражку на кудрявой голове помахал мне натруженной мозолистой рукой и улыбнулся – радостно, приветливо, как родной. Дом нас принял, а это значит, что проживем мы с мужем здесь счастливую жизнь, вырастим и отпустим в собственную жизнь детей, останемся ждать внуков, гонять чаи с липовым цветом на веранде, смотреть на малиновый теплый летний закат.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал Рассказы от Маргоши-впереди еще много интересного!
А также читайте: