Артемий Логинов: Второй день Театральной недели, и на сцене — один из самых сложных в эмоциональном плане сюжетов. «А зори здесь тихие» Бориса Васильева — повесть, которая давно стала частью отечественного культурного кода. Однако сделать её убедительной на сцене — задача не из лёгких, особенно для студенческого театра.
Сегодня у нас в гостях член жюри Театральной недели, Сергей Викторович Назаров. Сергей Викторович, что для вас стало первым впечатлением от спектакля? Была ли у постановки своя интонация, отличающая её от множества предыдущих сценических и киноверсий?
Сергей Назаров: Я бы начал с другого - нынче ведь весьма важная дата: 80-летие Великой Победы, и даже сама эта Театральная неделя, как и многие культурные события в стране, посвящается именно этому. Поэтому, конечно, к такой заявке, как "А зори здесь тихие" и особое внимание, и такая заявка накладывает на ребят неожиданные обязательства - по ходу же еще и выбираются номера и даже спектакли для празднования 9-го мая в ПГНИУ. Так вот, вчерашний спектакль совершенно для 9-го мая не подходит, и с этим придется что-то делать.
Артемий Логинов: Это действительно важный контекст. В год 80-летия Победы ожидания от постановок на военную тематику особенно высоки, потому что они оказываются не просто сценическим высказыванием, но и частью общегосударственной памяти.
Вы говорите, что этот спектакль не подходит для праздничного показа 9 мая. Почему? В чём именно проблема — в интонации, в режиссёрском решении, в настроении, которое он оставляет?
Сергей Назаров: Тут очень много деталей, которые само по себе занижают серьезность художественного высказывания факультета. Да оно и невнятное. Собственно, спектакль почти на 100% сделан первокурсниками, и им еще многому предстоит научиться, прежде, чем их работы можно будет рассматривать серьезно. Вчера мои коллеги Рамис Заббаров и Александр Караваев сильно торопились, так что они на разборе очень коротко прошлись по внешним деталям и общей концепции, ну а мне пришлось разбираться со смыслами. И это оказалось не так легко.
Знаете, что забавно - на разборы же ходят и режиссеры других факультетов, так вот я все время видел полное понимание того, о чем я говорил не у самих участников спектакля, а как раз у их более опытных коллег. Неожиданный такой опыт и интересные впечатления.
Артемий Логинов: То есть, получилась ситуация, когда более опытные студенты понимали, в чём проблемы спектакля, но сами его создатели – ещё нет? Это, пожалуй, само по себе важный момент: театр – коллективное искусство, и если постановочная группа пока не в состоянии осознать слабые места, это сильно затрудняет рост.
Но если вернуться к сути – какие именно моменты сделали спектакль невнятным? Это было отсутствие внятного авторского взгляда на материал, слабая драматургическая проработка, неверный тон? Или, может быть, какие-то конкретные ошибки в построении сцен, ритме, работе с актёрами?
Сергей Назаров: Ну, если без детализации, в этом спектакле были фатально повторены все ошибки показа предыдущего дня - слабая сценарная работа, лобовое режиссерское решение, которое не работает в таком материале, не просчитанный и не уточненный событийный ряд.
Но здесь еще и внешние атрибуты основательно раздражали - например, откровенно игрушечные деревянные винтовки, которые еще и почему-то миниатюрными оказались. Декорации и сам способ их смены тоже скорее мешали, чем помогали, костюмы и даже прически вызывали удивление. Вроде бы это все - не главное, и действительно, это бы совершенно не мешало, если бы был найден сам основной прием для режиссерского решения, найдена бы степень условности, позволяющая зрителю не обращать внимание на игрушечность оформления. Но этого, увы, не случилось.
Артемий Логинов: Получается, что спектакль страдал сразу на нескольких уровнях – и в содержании, и в форме. Причём форма здесь особенно важна: если в реалистическом театре предметный мир должен быть убедительным, а в условном – его необходимо правильно обосновать, то в этом случае не сработало ни то, ни другое.
Вы упомянули, что постановка повторила ошибки первого дня, но при этом добавила и свои. Значит ли это, что сценарист Ульяна Каракулова не сумела создать сильную инсценировку? Какие именно проблемы со сценарием здесь были самыми очевидными?
Сергей Назаров: Да они сосредоточились на том, что мы и без них знаем - на сюжете. Причем достаточно поверхностно было сделано даже это. Но ведь повесть Бориса Васильева интересна не сюжетом вовсе. По сюжету это - банальный боевик. Но там есть несколько очень глубоких и очень профессионально сделанных эмоциональных ловушек для читатели и зрителя. И это позволяет сопереживать героям с удвоенной и утроенной силой.
Там же не зря, например, выбрано местом действия глубокий тыл, где и войны-то, кажется нет вовсе. Подсознательно зритель понимает, что тут вообще не должны гибнуть люди, а уж тем более девчонки. О девчонках тоже у Васильева все не случайно и не зря - каждая из них олицетворяет что-то такое, без чего жизнь в принципе не полноценна. Там очень все точно: скажем Женя - это воплощение красоты и таланта, Рита Овсянникова - ответственность и материнство, Бричкина - надежность и работоспособность, Гурвич - интеллект, Четвертак - символ того, что необходимо защищать, это как бы символ будущего.
И, когда все заканчивается, и фашисты оказываются все же отбиты и побеждены, мы же остаемся без вот этого всего. Собственно, повесть-то об этом, а не об абстрактной войне. И труппа нам что-то должна сказать своим спектаклем о своем отношении к этому. Ну, хотя бы, как им живется, в ситуации, когда рядом нет красоты, любви, будущего, ответственности и т.д. Я понимаю, что это как бы максималистическое требование, но, согласитесь, а чего мелочиться-то и хотеть меньшего, если берешься за подобный материал.
Артемий Логинов: То есть, самая главная ошибка в том, что спектакль сосредоточился на внешнем конфликте — войне, боевых действиях, — а не на внутреннем, который и делает эту повесть столь пронзительной? Получается, они просто пересказали события, не вскрыв их истинную суть.
Это, кстати, объясняет, почему спектакль не подходит для 9 мая. Ведь празднование Дня Победы — это не про демонстрацию войны как таковой, а про её осмысление, про то, что именно было спасено ценой жертв. А здесь, похоже, получилось просто воспроизведение «боевика» без глубокого эмоционального контекста.
Как Вы думаете, это ошибка сценариста, режиссёра или всей постановочной группы в целом? Ведь всё-таки переделать сценарий можно, если режиссёр понимает, чего он хочет добиться.
Сергей Назаров: Самое забавное, что им, скорее всего, придется этим заняться. В команде-то есть же и свои плюсы. Например, достаточно правильно и точно распределены роли, ребята в принципе готовы к сценической работе, если будут правильно поставлены творческие задачи для каждого артиста. То есть потенциал-то в команде есть, и не маленький.
Другое дело, что разобраться со смыслами, правильно выбрать жанр и способ существования - это, наверное, им придется помочь. В этой ситуации сходу не ответишь, можно ли из их задумки сделать стоящий спектакль. Нужно хотя бы одну встречу провести в "застольном" формате. Разобраться с тем, что они реально хотят своей задумкой сказать зрителю, выбрать из повести именно такие сцены, которые на художественное высказывание работают, а не отвлекают от него.
В принципе-то, ничего особенно сложного в этом нет. Мы вот сейчас об этом говорим, и не думаю, что очень уж непонятными словами или каким-то радикальными невыполнимыми мыслями. Я повторюсь - на разборе-то сидели ребята с других факультетов, которые не просто все понимали и кивали, видно же было, что у них сразу и варианты решения в головах мелькают. Просто у химиков - спектакль первокурсников, а для того, чтобы реакция была, как у коллег с других факультетов, нужен хотя бы минимальный театральный опыт, и базовые знания о структуре драматургии и методиках режиссерской работы. Помочь им все это получить в ходе реализации их же собственного замысла не так уж и сложно.
Артемий Логинов: Выходит, что при всех проблемах, у труппы есть главное — потенциал. Просто он пока не оформлен в осознанное художественное высказывание.
И это, кстати, интересный момент: у более опытных участников Театральной недели уже на разборе рождались идеи, как можно было бы улучшить спектакль. То есть, проблема не в материале и не в отсутствии возможностей, а в нехватке театрального опыта у самих постановщиков.
Если бы у химиков действительно была возможность доработать спектакль, то с чего им стоило бы начать? Что первостепенно: переработка сценария, поиск правильного сценического языка, работа с актёрами? Или всё сразу?
Сергей Назаров: Хороший вопрос. Действительно хороший. Мне кажется, в их случае стоит для начала разобраться не с этим, а именно с тем, что они хотят своим спектаклем сказать. От этого будет зависеть и переделка самой инсценировки, и выбор языка и степени условности. Я понимаю, что профи, например, в принципе не заморачиваются точным формулированием итогового художественного высказывания. Оно, как бы само формируется, пока они основными вопросами постановки заняты. Но ребятам-химикам, стоит поступить наоборот. Просто для того, чтобы на будущее точно понимать все взаимосвязи театрального процесса.
Артемий Логинов: То есть, первоочередная задача — понять, зачем они вообще ставят этот спектакль, какой смысл они хотят донести до зрителя. И уже исходя из этого, работать со сценарием, актёрами, сценическим языком.
Это, кстати, важное отличие студенческого театра от профессионального: когда опыта недостаточно, нужно сначала научиться видеть структуру, осознавать, почему одно решение работает, а другое нет. И если они смогут осознать эти взаимосвязи через доработку своего же спектакля — это уже будет мощный шаг вперёд.
Вы бы рекомендовали им обратиться за консультацией, прежде чем продолжать работу? Или же сначала стоит попытаться самим разобраться, а потом уже искать помощь?
Сергей Назаров: Я им уже и посоветовал обратиться. На сегодня самостоятельно они не справятся - просто базы нет, они не умеют думать про самое главное и первоочередное. Самостоятельный второй подход в этих условиях будет бесполезной тратой времени.
Артемий Логинов: Значит, сейчас для них главное — не зацикливаться на попытках «просто сделать лучше» без понимания, в чём именно проблема, а сразу подключить помощь и разбирать спектакль с более опытными коллегами.
Ну что ж, это звучит как хороший шанс не просто исправить текущую работу, но и заложить фундамент для будущих постановок. Если они действительно готовы к сценической работе, как Вы говорили, то при правильном подходе в следующем году мы можем увидеть уже совсем другой уровень.
Спасибо за разбор, Сергей Викторович! Думаю, если химики действительно воспользуются советами, они смогут превратить свою постановку из слабого боевика в сильное художественное высказывание. Ну а мы будем следить за тем, как они с этим справятся.
Сергей Назаров: Да я и начал-то с того, что им, скорее всего, придется уже нынче с этим разбираться, а не ждать следующего года. Тут же такая штука интересная - если уж впрягаться и в консультации и в практическую помощь, то только при условии, что у этой работы будет результат. Т.е. "Зори" можно будет, не краснея, показать еще раз. Иначе и смысла никакого в этом нет. Сейчас же начнется большая работа по подготовке уже краевой весны, и тратить драгоценное время на абстрактное развитие их потенциала на следующий сезон никто не будет. Решат ребята ответственно, что будут дальше работать со спектаклем, будет и помощь, побоятся и решат, что не вывезут - ну и никакой помощи не будет. Тут все от них зависит.
Артемий Логинов: Получается, что у них есть выбор: либо они берутся за серьёзную доработку и доводят спектакль до достойного уровня, либо проект просто закроется, потому что сейчас у всех начинается работа над более крупными событиями.
Это, кстати, хороший тест для их команды. Если они решат дорабатывать, значит, у них есть желание не просто поиграть в театр, а делать его по-настоящему. Если же испугаются объёма работы — ну, что ж, тогда пока рановато.
Судя по Вашему тону, Вы бы хотели, чтобы они попробовали? Видите в них тот самый потенциал, который, если не сейчас, то потом может дать хороший результат?
Сергей Назаров: Конечно, хотел бы. Тут же не просто частность с неудачным спектаклем, тут есть шанс, например, подтянуть к этой доводке не только нас, приглашенных экспертов, тут есть возможность на этом примере попробовать формат театральной лаборатории, в которой и более опытные режиссеры и драматурги тоже примут участие. А нам-то с вами не нужно объяснять значение для ребят, уже добившихся первых убедительных успехов, необходимости анализировать чужую работу и объяснять как ее можно улучшить. Эти ребята же на одной консультации получат больше понимания сути свой работы, чем на постановке пары собственных спектаклей!
Артемий Логинов: Это уже совсем другая перспектива. То есть, если химики согласятся дорабатывать спектакль, он может стать не просто исправленной версией их работы, а полноценным лабораторным проектом, где и они, и более опытные коллеги смогут учиться друг у друга.
И это действительно ценная возможность. Ведь анализ чужих ошибок и поиск путей их исправления — это, пожалуй, самый быстрый способ расти в театре. Можно бесконечно ставить спектакли и повторять те же проблемы, а можно один раз погрузиться в реальный разбор постановочной работы и выйти на новый уровень понимания.
Судя по всему, решение теперь за ними. Если они согласятся, получится не просто «спасение» одной неудачной постановки, а настоящий образовательный процесс. Ну а если нет — значит, сезон у них закончится вот на этом уровне.
Вы уже донесли до них эту идею? Или она только сейчас оформилась в разговоре?
Сергей Назаров: Это мы вчера по дороге домой уже обсуждали с одним из лидеров Ордена Рыцарей Сцены. Рыцарей-то эти вопросы и проблемы занимают даже больше, чем нас. Ну а донести? Это технический вопрос. Я посоветовал рыцарям сделать обоснование и детализацию этого предложения до 20 февраля. Там будет церемония награждения по итогам Театральной недели, и все заинтересованные люди будут в одном месте. Разумно там это предложение и сделать.
Артемий Логинов: Тогда всё сложилось в очень логичную схему. До 20 февраля у химиков есть время осознать, хотят ли они по-настоящему работать над спектаклем, а у Рыцарей — подготовить аргументированное предложение, чтобы это было не просто «давайте поможем», а конкретный план с понятными задачами.
И это действительно интересный момент: Рыцарей эта работа волнует даже больше, чем нас, потому что им важно отточить сам процесс анализа и исправления спектаклей. Для них это будет не просто тренировка, а подготовка к серьёзным режиссёрским задачам в будущем.
Если всё пойдёт по плану, то 20 февраля станет не просто церемонией награждения, а точкой, где начнётся реальный театральный эксперимент. И тогда, возможно, Театральная неделя ПГНИУ получит не просто новые спектакли, а новый метод работы с постановками.
Что ж, ждём 20 февраля и смотрим, насколько химики готовы выйти за рамки студенческой самодеятельности и попробовать себя в серьёзном театральном процессе.
Сергей Назаров: Именно так.
Артемий Логинов: Тогда остаётся только наблюдать за развитием событий и надеяться, что химики примут вызов. Если всё получится, это может стать не просто спасением одного спектакля, а действительно важным шагом для всей Театральной недели. Ну а если нет – значит, выводы тоже будут сделаны, и этот разговор всё равно не был напрасным.
Будем ждать 20 февраля. Спасибо за беседу, Сергей Викторович! Думаю, дальше будет ещё интереснее. 🎭