— У меня нехорошие предчувствия, Марина, — сказал Григорий. — Не знаю, что именно, но меня-то что-то сильно беспокоит. Тревожно как-то на душе.
Он сказал это, когда уже простился, открыл дверь и собирался выйти из квартиры. Но тревожные мысли заставили его остановиться на пороге и заговорить о неприятном.
— Хоть не уезжай никуда, — мрачно произнёс Григорий, глядя в пол. — Такое ощущение, что впереди меня ждёт что-то скверное.
— Ну так и не уезжай, — как-то уж слишком спокойно ответила Марина.
Спокойствие Марины разозлило Григория.
«Такое впечатление, — подумал он, — что ей всё равно. Или даже радостно от того, что мне не по себе. Вон как весело она мне советует никуда не ехать. Говорит, а сама чуть ли не захлёбывается от восторга.
И это после всего, что между нами было. У нас сыну уже два года. А кроме того, она прекрасно знает, что ради неё я готов на всё. Она что, совсем не понимает меня? Ещё немного, и я расплачусь.
Господи, в кого я превратился? Неужели это я? И почему мне так грустно, что хочется плакать? Нет-нет, только не это. Только не плакать. Я ведь мужчина. Только не плакать».
Но вслух Григорий, конечно же, ничего такого никогда бы не произнёс. Тем более Марине. Ему не хотелось, чтобы Марина знала о его слабостях. А такие свои мысленные переживания Григорий считал слабостью.
«Она всегда должна видеть меня сильным, — думал он. — И уверенным в себе».
— Как я могу не поехать, если это моя работа, — уверенно и с раздражением произнёс Григорий.
Он был уверен, что с раздражением позволяют себе разговаривать с женщинами только уверенные в себе мужчины.
«Женщинам это нравится, — думал он, — когда с ними строго и с раздражением разговаривают. Тогда только они видят в мужчине настоящую животную силу».
— Ты же знаешь! — ещё более решительно и с ещё большим раздражением, чтобы казаться мужественнее, продолжал он. — Я же тебе говорил! Ответственная работа. Меня попросили. Начальник чуть ли не на коленях ползал, уговаривая. И не поехать — значит подвести серьёзных людей. Я так не могу. Я так не делаю. Я не такой.
В ответ Марина зевнула.
— Ну тогда и не накручивай себя, если ты не такой, — сказала она. — Я уверена, что всё будет хорошо. Две недели пролетят — не заметишь. И мы снова будем вместе.
Григорий с грустью посмотрел на Марину.
«Тебе легко говорить «не накручивай», — думал при этом он. — А если мне тревожно? А если мне не по себе? А если у меня предчувствие нехорошее? Тогда как?»
Но Марине надоела грустная физиономия Григория, а ещё больше ей надоел его раздражительный тон, и, сказав ему несколько ласковых слов на прощание, она легонько вытолкнула из квартиры и закрыла дверь.
Неожиданно оказавшись за дверью, Григорий какое-то время пытался прийти в себя.
«Дожили, — подумал он, — меня уже просто вышвыривают из квартиры. А что дальше будет? Она приведёт в дом другого? Или, может, у неё уже кто-то есть?»
Григорий посмотрел на часы и понял, что он уже опаздывает на вокзал.
— Слава богу, успел, — сказал Григорий, подбегая к своему вагону.
Он показал проводнице, стоявшей у входа в вагон, паспорт.
«Симпатичная, — думал Григорий, разглядывая проводницу в то время, когда она разглядывала его паспорт. — Надо будет познакомиться. Интересно, она замужем? Лучше, если замужем. С этими незамужними столько хлопот. И это им не так, и то не этак.
То ли дело замужняя! Никаких претензий, и всё понимают с полуслова. Ах, кабы не замужем она была, всё было бы спасено. Впрочем, чего это я? У меня ведь ещё есть шанс на соседок по купе».
— Первое купе, первое место, — сказала проводница и улыбнулась. — Проходите. Документы далеко не убирайте. После отправления я ещё раз проверю.
— Большое спасибо, — сказал Григорий и тоже улыбнулся. — Буду вас ждать с нетерпением.
«Обязательно познакомлюсь, — думал он, входя в вагон. — В любом случае. Даже если и в купе найду кого. Потому что хорошего много не бывает».
Когда Григорий вошёл в купе, трое других пассажиров уже были там.
«А вот тут мне не повезло, — подумал Григорий, увидев, что среди пассажиров нет ни одной женщины. — Ну вот почему так?»
Григорий мечтал, чтобы в его купе ехали три женщины, из которых бы он выбрал наиболее ему симпатичную. И если бы её место оказалось верхним, то он бы уступил ей своё нижнее. Григорий специально брал нижнее место, чтобы уступить его понравившейся ему женщине. Но в купе женщин не было. В купе были мужчины, которым, как и Григорию, было уже далеко за сорок.
— Андрей Борисович.
— Борис Викторович.
— Виктор Андреевич.
Начали представляться мужчины, когда Григорий вошёл в купе и сел на своё место.
— А вас как зовут? — спросил назвавшийся Андреем Борисовичем.
Григорий окинул его и других соседей презрительным взглядом, после чего сообщил, что зовут его Григорием и можно без отчества.
— Ну, без отчества так без отчества, — грустно согласились все.
Поезд тронулся. А вскоре после этого в купе пришла проводница, чтобы ещё раз проверить документы, а заодно напомнить пассажирам о некоторых правилах поведения на железнодорожном транспорте.
Григорию было неприятно, что проводница, которую, как выяснилось, звали Светланой, обращалась со всеми ласково и, как показалось Григорию, даже строила всем глазки.
«Может, и мне пройтись по вагону? — подумал Григорий, когда проводница вышла. — Вдруг в каком-нибудь купе окажется мужчина на нижней полке, который не хочет ехать в одном купе вместе с тремя молодыми симпатичными женщинами? Почему нет? Такое вполне возможно».
И Григорий решил пройтись по вагону.
Такое купе нашлось. Последнее. Там ехали три студентки и мужчина одного с Григорием возраста. Григорий сразу же попросил мужчину выйти поговорить, а когда тот вышел, предложил ему поменяться местами.
— Я вам отдам своё нижнее место, — сказал Григорий, — в первом купе, а вы мне своё верхнее.
В ответ мужчина рассмеялся. Он смеялся так весело, что даже три студентки не выдержали и выглянули из купе.
— Что случилось? — спросили они. — Почему у вас так весело? Мы тоже хотим.
На вопрос мужчины, чего именно они хотят, студентки ответили, что они тоже хотят веселиться.
На что мужчина им сказал, что всё в порядке, что скоро он вернётся и всё им расскажет.
— Надеюсь, молодой человек, вам всё понятно? — сказал мужчина.
То, что его обозвали молодым человеком, окончательно испортило Григорию настроение.
«Ладно, он был бы старше меня, — подумал Григорий, — так ведь нет».
Мужчина ушёл в своё купе, а Григорий увидел, как проводница Светлана в другом конце вагона разговаривает о чём-то с Андреем Борисовичем.
«Ну что за народ, а? — подумал Григорий. — На минуту нельзя отлучиться, чтобы кто-то не позарился на чужое. Ну вот как с такими жить? Надо будет чемодан проверить, все ли вещи на месте».
Он дождался, когда Андрей Борисович и Светлана договорили, и Светлана ушла в своё купе.
«Пора, — подумал Григорий. — Или сейчас, или никогда. И плевать, даже если она не замужем. Сейчас я в таком состоянии, что готов на всё. Даже на неженатую».
Войдя в купе проводницы Светланы, Григорий начал непринуждённый разговор о железнодорожных правилах вообще и о непростой жизни проводниц в частности. И выяснил, что Светлана замужем и у неё двое детей, что она много работает и сильно устаёт и что мечтает стать начальником поезда.
«Так это замечательно, что Света замужем и что у неё есть мечта! — подумал Григорий. — Хоть в этом повезло».
— А вы, Светлана, работаете одна? — спросил он. — Или с кем-то?
— Одна, — грустно ответила Светлана. — Я всегда одна. Проводниц не хватает. Приходится работать одной.
Ответ Григорию понравился.
— Я почему спросил, Света, — тихо, задумчиво, но вместе с тем серьёзно продолжил он, стараясь сделать так, чтобы его взгляд казался ей просящим и влажным. — Я ведь не просто так. Я с тем, что если вам нужна какая-нибудь помощь, то я с радостью вам окажу любую услугу.
Григорию показалось, что, прежде чем что-то сказать, Светлана ответила ему таким же взглядом: просящим и влажным.
— Вы серьёзно? — спросила она.
— Абсолютно.
— Это так мило с вашей стороны, Григорий Галактионович.
— Вы знаете моё отчество?
— Я же видела ваш паспорт. Вот и запомнила.
— У вас хорошая память, Света.
— Не в этом дело. Просто у вас запоминающееся отчество. Вот соседей ваших по купе я никого не запомнила. Помню только, что их отчества совсем простые. А вот ваше отчество хоть и сложное, но я его запомнила.
— Если бы вы только знали, Света... Ничего, что я вас так называю? Светой?
— Это ничего.
— Если бы вы только знали, Света, — просящий взгляд, — как мне приятно, что вы запомнили моё отчество. Но у меня будет к вам просьба.
— Просьба?
— Всего одна.
— Я слушаю.
— Называть меня по имени.
— Хорошо, Григорий.
— Можно просто Гриша.
— Хорошо, Гриша.
— А давай перейдём на «ты»? — предложил Григорий.
— А давай, — ответила Светлана.
«Она моя, — подумал Григорий. — И это оказалось проще, чем я думал».
— Что я могу для тебя сделать, Света?
— Ты действительно этого хочешь?
— Иначе я не успокоюсь. Ты меня ещё не знаешь, Света. Поверь, если я чего-то хочу, то...
— Верю.
— Тогда проси. Всё, что пожелаешь.
— Завтра утром, Гриша, часов в десять примерно, мне нужно, чтобы ты пропылесосил ковровые покрытия во всех купе вагона и в проходе, — попросила Света.
— Что сделал? — не понял Григорий.
— Купе пропылесосил, — повторила Светлана чуть громче. — И в проходе тоже. А за это я тоже тебе кое-что сделаю. Завтра вечером.
— Что сделаешь?
— Увидишь, Гриша. Тебе понравится. Обещаю.
— А нельзя ли наоборот, Света? — спросил Григорий.
— Наоборот? — удивилась Светлана. — Это как?
— Это сперва ты сегодня сделаешь мне что-то хорошее, что мне понравится. Тем более что уже вечер. А завтра утром часиков в десять я пропылесошу все купе в вагоне и в проходе.
— Нет, Гриша, так нельзя, — ответила Светлана. — Но если для тебя это составляет трудность, то я могу попросить кого-нибудь из твоих соседей.
— В смысле «попросить»? — возмутился Григорий. — О чём попросить? Пропылесосить купе?
— Ну да, — спокойно ответила Светлана. — А я бы отблагодарила. Я умею быть благодарной, Гриша. Но если тебе трудно, то я уверена, что Андрей, не помню его отчества, с радостью бы согласился.
«Ах, женщины, — подумал Григорий, — коварство — ваша сущность. Ещё каких-то пять минут назад ты была вся в моей власти и чуть ли в любви мне не клялась, а уже сейчас готова променять меня на какого-то Андрея! Отчество которого даже не смогла запомнить.
Ну как так можно, Света? А ведь ты замужняя женщина. Двое детей! Куда катится этот мир? Не понимаю. Впрочем, по-моему, я слишком требователен к миру вообще и к женщинам в частности. А всё потому, что сужу о других людях по себе. Думаю, что если я такой хороший, то и все другие такие же.
Когда же наконец я пойму, что это не так, и перестану судить о других людях по себе? Тем более о женщинах».
— Не надо никого просить, Света, — твёрдо произнёс Григорий.
— Точно не надо?
— Точно. Тем более моих соседей.
— А как же тогда?
— Завтра, Света, в десять утра ты дашь мне пылесос, и я всё сделаю.
— А ты славный, — сказала Света. — И помни, я умею быть благодарной.
После этого Светлана сказала, что ей нужно работать, и Григорий вернулся в своё купе.
Андрей, Борис и Виктор лежали на своих полках, и каждый занимался каким-то своим делом. Григорий решил, что самое правильное будет ни с кем из них не разговаривать, а просто лечь и заснуть.
«Так быстрее наступит утро, — думал он. — Интересно, чем Света хочет меня удивить? Хм, отблагодарить. Как? А что, если она...»
Засыпая, Григорий представлял себя и Светлану завтрашним вечером, и в его сознании возникали умопомрачительные картины, одна увлекательнее другой.
Ночь прошла спокойно. Григорий проснулся в девять часов. В вагоне-ресторане он позавтракал яичницей и бутербродами с кофе, а ровно в десять начал пылесосить.
— Я — всё! — решительно заявил Григорий, входя в купе Светланы, когда работа была закончена. — Все купе в вагоне и проход пропылесосены, мусор выброшен.
— Я тебя обожаю, — сказала Светлана.
— Это само собой, Света, — томно и многозначительно произнёс Григорий. — Но не забывай и про своё обещание!
— Я всё помню.
— Во сколько мне прийти?
— В десять вечера.
— Как «в десять вечера»? — возмутился Григорий.
В ответ Светлана сделала грустное лицо и покачала головой.
— А пораньше никак нельзя? — воскликнул Григорий.
— Увы, — последовал ответ проводницы. — Пораньше нельзя. Никак.
— Я не выдержу.
— Ну что же поделать. Мне тоже хотелось бы отблагодарить тебя раньше.
— Так в чём же дело? Отблагодари!
— Но у меня работа. А делать такое впопыхах... Нет. Это несерьёзно. Я так не умею. Давай запасёмся терпением. И подождём. Сделаем всё это по-людски. Чтобы было что вспомнить.
— Тебе легко говорить, Света. А я? Знаешь, как я мучаюсь?
— Зачем ты так говоришь, Гриша? Мне тоже непросто. Поверь. Я не привыкла долго быть должна. Мне всегда хочется отдать то, что должна, поскорее. Тем более когда ждут и не скрывают этого.
И Григорий ушёл в своё купе, лёг, повернулся лицом к стене и уснул.
Время тянулось безжалостно медленно, и Григорий думал, что он и в самом деле не доживёт.
Поэтому, когда часы показали ровно десять, Григорий быстро поднялся и вышел.
— А вот и я, — сказал Григорий, входя в купе Светланы.
— Ты как раз вовремя, — сказала она. — Уже всё готово.
Светлана усадила гостя за стол, дала ему чашку горячего чая и кусок кекса.
Григорий пытался объяснить, что он не голоден, но Светлана и слушать ничего не хотела.
— Да ты попробуй, глупенький. Это же вкусно. А то я обижусь.
Григорий решил не спорить, чтобы не обидеть Светлану. Он съел положенный ему на тарелку кусок кекса и выпил чай.
— Тебе понравилось? — спросила Светлана.
— Очень, — ответил Григорий.
— Я знала, что тебе понравится, — сказала Светлана. — Я тоже обожаю кексы. Некоторые любят пирожные, но только не я.
И с этими словами она налила Григорию ещё чаю и положила на тарелку ещё один кусок кекса.
— Ешь, — сказала она.
И в этот раз Григорий решил не спорить, видя, как для Светланы это важно.
Только съев пятый кусок кекса и выпив пятый стакан чая, Григорий понял, что в этом купе ему ловить больше нечего, кроме разве что ещё чая и ещё кекса.
Сразу надо сказать, что с тех пор Григорий ненавидит кексы.
— Я пошёл, — сказал Григорий, когда всё стало настолько очевидно, что не нужно было задавать каких-то вопросов.
— Но ты точно доволен? — уточнила Светлана.
— Доволен, — с трудом ответил Григорий.
Ему казалось, что последний кусок кекса всё ещё стоит у него в горле.
— Потому что если нет, — сказала Светлана, — если ты не наелся, то я ещё кусочек отрежу. Мне не жалко. У меня здесь много кекса.
— Достаточно.
— Точно?
— Не сомневайся.
Светлана вздохнула с облегчением.
— Если бы ты знал, как я рада, — сказала она, — современным мужчинам так трудно угодить.
— Да, — согласился Григорий. — Угодить нам действительно нелегко, но тебе это удалось, Света! А сейчас можно я пойду? Мне нужно. Туда. Ну ты понимаешь.
— А может, ещё посидишь?
— Я бы с радостью. Но если прямо сейчас не уйду, то... Буду с тобой честен, Света, ещё немного, и я боюсь, что будет уже поздно.
— В смысле?
— Не успею добежать до... Ну, ты понимаешь.
— Не понимаю, о чём ты, но если тебе надо, иди.
Григорий выскочил из купе проводницы и побежал в другой конец вагона. Но оба туалета оказались заняты. И более того, около них скопилась очередь.
Но Григорий прошёл и это испытание. И через двадцать минут, когда он зашёл в своё купе, он уже смотрел на жизнь куда веселее.
«При всей своей нелогичности и непредсказуемости, — думал он, — жизнь иногда преподносит человеку и приятные сюрпризы».
Григорий лёг на свою полку и стал слушать, о чём разговаривают его соседи. После всего случившегося Григорий почему-то вдруг проникся к ним симпатией.
«Нормальные мужики, — думал он, — такие же, как и я. И почему они мне сразу не понравились? Не понимаю. Тем более что тема разговора у них довольно интересная».
— Вот вы, Андрей Борисович, настаиваете, что женщины — верные и преданные существа, да? — спросил Борис Викторович.
— Настаиваю, — подтвердил Андрей Борисович.
— И я с ним согласен, — сказал Виктор Андреевич. — И даже больше скажу. Женщина потому более верная и преданная, и на неё можно положиться, потому что она умнее мужчины во много раз.
— Ну уж это вы загнули, Виктор Андреевич.
— Ничуть не загнул, Борис Викторович. Женщина умнее мужчины — это бесспорно. Другой вопрос — почему?
— И почему же? — спросил Борис Викторович.
— Потому что женщина добрее мужчины и нежнее его, — ответил Виктор Андреевич. — А ум человека, и это известно всем, он ведь на доброте основывается и на нежности. Поэтому женщина умнее.
— Вздор! — решительно заявил Борис Викторович. — Вы так говорите, потому что совсем не знаете женщин.
— Я не знаю женщин?
— Вы, Виктор Андреевич, — ответил Борис Викторович. — Да и откуда вам их знать?
— Ну, знаете ли, — возмущался Виктор Андреевич.
— Да вы не обижайтесь, — продолжал Борис Викторович. — Я ведь вам правду говорю. Как отец сыну.
— Какой ещё отец сыну? Мы с вами ровесники.
— По возрасту ровесники, — согласился Борис Викторович. — Но по опыту жизненному я вдвое вас старше.
— Позвольте с вами не согласиться.
— Не позволю, — решительно заявил Борис Викторович. — И в подтверждение своих слов я сейчас расскажу вам одну историю.
— Надеюсь, эта история про женщину? — спросил Андрей Борисович.
— Ну а про кого ещё-то? — ответил Борис Викторович. — Про неё, конечно. Причём сразу обращаю ваше внимание на то, что это добрая женщина, ласковая, нежная. Итак. Случилось мне как-то на месяц задержаться в Москве по служебной надобности. Это было, если мне не изменяет память, ровно полгода тому назад.
Григорий сразу вспомнил, что ровно полгода назад он тоже был в командировке. Но не в Москве, а в Петербурге. Он тогда уехал из Москвы в Петербург на целый месяц.
— Так вот, — продолжал Борис Викторович. — С женщиной этой я познакомился в кафе. В самом обычном кафе. Угостил её чашечкой кофе, купил ей пирожок с капустой, и всё. Она стала моей на целый месяц.
А ведь эта женщина была замужем, и у неё даже есть ребёнок. И как по-вашему? Можно назвать её верной и преданной после всего этого? Молчите? Вот то-то же. Ну, слушайте дальше. Я вам сейчас всё подробно расскажу.
И Борис Викторович начал свой рассказ, не опуская ни одной подробности. И чем больше он рассказывал, чем больше подробностей всплывало, тем больше в сознании Григория возникало подозрение, что речь сейчас идёт не о какой-то там женщине, а о его собственной жене.
Совпадало всё. И фигура, и цвет волос, и рост, и даже размер ноги, и одежда, и голос. В общем, всё совпадало, и даже район проживания.
В какой-то момент Григорий так был взволнован услышанным, что даже не выдержал и поинтересовался, как зовут эту женщину и где именно она живёт.
Но Борис Викторович категорически отказался называть имя и адрес женщины. Сказал, что он не такой, что в первую очередь он мужчина. И какой бы ни была женщина, он никогда не позволит себе раскрыть её имя и адрес.
— А куда же она ребёнка девала, когда вы с ней встречались? — спросил Григорий.
— Как куда? Она отвозила его своей маме.
«Ну точно, — подумал Григорий. — Как я сразу не догадался, что ребёнка можно отвозить к маме? Почему я был такой наивный, думая, что привязал свою жену ребёнком к себе и она от меня никуда не денется?»
— Скажу ещё, — продолжал Борис Викторович, — что эта женщина не только со мной, но и с другими постоянно так себя ведёт.
— Как так? — не понял Григорий.
— Когда её муж уезжает в командировки, — ответил Борис Викторович, — она отвозит ребёнка к маме и пускается во все тяжкие.
— Но почему? — воскликнул Григорий.
— Что «почему»? — не понял рассказчик.
— Почему она так себя ведёт? Почему пускается во все тяжкие?
— А действительно? — спросил Виктор Андреевич. — Почему? Чего ей не хватает?
— Может, потому что она не любит мужа? — предположил Андрей Борисович.
— Ничего подобного, — ответил Борис Викторович. — Своего мужа она любит, и даже очень.
— Тогда почему? — воскликнул Григорий.
— Потому что, — ответил Борис Викторович, — она точно знает, что её муж её обманывает, когда уезжает в командировки. И таким образом она мстит ему. Отвечает ему той же монетой. А вы говорите, что женщина — преданная и верная. Нет, господа, ищите верность где угодно, но только не в женщине.
— Да где же?! — воскликнул Григорий, который был уже на сто процентов уверен, что только что выслушал историю про свою жену. — Где её искать-то тогда, эту вашу верность и преданность, если не в женщине?
— В собаках, например, — ответил Борис Викторович.
— Как в собаках? — не понял Григорий. — В каких ещё собаках?
— В обычных собаках. Не знаете, что такое «собака»? Это домашнее животное семейства псовых.
— Я знаю, что такое «собака», — закричал Григорий. — Я не понимаю, почему в них надо искать преданность и верность?
— Да потому что преданней собаки нету существа, — ответил Борис Викторович. — Это вам каждый скажет. И в отличие от женщины она руки готова лизать вам за одно только доброе слово и ласковый взгляд. А вы говорите — «женщина».
— Ничего такого я не говорю, — воскликнул Григорий.
— Ну не вы, так другие.
— А вот с этим, Борис Викторович, позвольте с вами не согласиться, — сказал Андрей Борисович. — Я вот сейчас расскажу вам одну историю про собаку, и вы поймёте.
Было и у меня это домашнее животное семейства псовых. И я души в ней не чаял. А денег сколько на неё извёл? Ну-у, что ты. Так вот, господа, изволите ли вы знать, чем она мне ответила, это неблагодарное животное семейства псовых?
Григорий не стал дослушивать историю про неблагодарную собаку, потому что ему было всё равно, чем она ответила своему хозяину в ответ на многолетнюю его о ней заботу. Григорий уже принял для себя решение. Он поднялся и начал собирать свои вещи.
И на ближайшей станции он сошёл с поезда и поехал обратно.
«Вернусь домой и прослежу за ней, — думал Григорий. — И что я с ней сделаю, когда узнаю правду, что сделаю... Она пожалеет, что замуж за меня вышла и стала матерью моего ребёнка».
Приехав в Москву, Григорий сразу вызвал такси и поехал домой. В квартиру решил не подниматься.
«Дождусь её на улице, — думал он. — И если у неё кто-то есть, она сейчас с ним, а значит, рано или поздно, но они вдвоём выйдут на улицу. И я всё увижу. А если даже она и не с ним, то, наверное, пойдёт к нему на свидание, и я в любом случае всё узнаю».
Только через час его жена вышла из подъезда. Она была одна. Из чего Григорий сделал вывод, что ребёнка она отдала маме, а сейчас едет на свидание с другим.
Григорий решил проследить за женой. Он не сомневался, что сегодня наконец-то правда выплывет наружу и тайное станет явным.
«Ну, всё как в рассказе Бориса Викторовича, — думал Григорий, когда жена вошла в ближайшее кафе. — И сейчас она с кем-нибудь будет знакомиться в кафе. Господи, и это моя жена. Мать моего ребёнка. Куда, скажите, куда мы все катимся?»
Григорий в этот момент почему-то достаточно чётко представил свою жену с Борисом Викторовичем, и ему захотелось плакать.
Григорий вошёл в кафе и сел недалеко от столика, за который села его жена. Чтобы его не узнали, Григорий надел капюшон, наклонил голову и уткнулся в телефон.
Вскоре за столик к его жене подсела женщина. Григорий узнал в ней подругу жены.
«Всё ясно, — подумал Григорий, — подруга — сообщница. Они вместе пускаются во все тяжкие. Конечно. Вдвоём веселее. А я-то! Наивный. Ещё переживал, что не храню ей верность. А о какой верности может идти речь, когда она вот так со мной поступает? Интересно, на кого она меня променяет в этот раз?»
Григорий снова вспомнил Бориса Викторовича.
«Нет, но как она могла? — подумал он. — И с кем? С этим... Чем он лучше меня?»
Время шло, но никто не появлялся. Жена с подругой пили кофе и мило беседовали.
«Может, сегодня у них что-то пошло не так? — думал он. — Или, может, всё должно случиться позже? Ладно. Запасусь терпением и буду ждать. Рано или поздно, но я получу ответы на все свои вопросы».
Однако ответы на все свои вопросы Григорий так и не получил. Потому что произошло событие, которое прервало его тайное наблюдение за женой.
— Гриша?! — услышал Григорий радостный и вместе с тем удивлённый голос за своей спиной.
И голос этот был знаком Григорию, потому что принадлежал Марине. Да-да, той самой Марине, с которой вот уже три года у Григория были серьёзные отношения.
Григорий встречался с Мариной три раза в неделю. Он не скрывал от неё, что женат, но говорил, что не может развестись, потому что его жена в возрасте, чуть ли не вдвое старше Григория, и нуждается в постоянной заботе. И Марина верила.
— Подожди, Марина, — говорил Григорий, — когда сама жизнь решит эти наши с тобой проблемы. Поверь, любимая, недолго уже осталось. Год, самое большее, два, и Людмила сама покинет этот мир. Давай не будем ей в этом помогать. Она слишком впечатлительная, а нас после всю оставшуюся жизнь совесть будет мучить.
И Марина согласилась ждать столько, сколько нужно, чтобы только совесть её не мучила.
Уезжая в этот раз в командировку, Григорий ушёл из дома жены на неделю раньше. И всю неделю жил у Марины.
— А я смотрю, ты это или не ты? — радостно кричала теперь Марина. — Ты чего здесь? Я была уверена, что ты в командировке.
И, не дожидаясь позволения, Марина сняла капюшон и с радостью стала обнимать и целовать Григория, тем самым полностью раскрывая его присутствие для всех, кто был в это время в кафе и с интересом наблюдал за происходящим между ним и Мариной. Автор: Михаил Лекс © Подборки канала