Дорогие мои подписчики! Я снова здесь, начинаю публикацию рассказа, который пишу прямо сейчас. Возможно, получится не рассказ, а повесть, еще не знаю. Я даже пока не знаю, чем кончится эта история, куда мы с вами придем. Увидим, самой интересно. Итак, в путь!
Год утекал капля за каплей, день за днем, и его осталось совсем на донышке. Секунды крайне неохотно складывались в минуты, а те еще более лениво превращались в часы. Казалось, что время здесь, в больничном коридоре, и там, снаружи, в свете новогодних огней, течет по-разному. Алевтина Андреевна стояла у окна и бесцельно смотрела на заснеженную улицу.
Вот мужчина торопится со связанной елкой на плече. Женщина представила, как, придя домой, он снимет путы с лесной гостьи, установит ее напротив зеркала, чтобы праздничные огни заполнили всю комнату, и она расправит свои ветви, подставит их под украшения. И дети, счастливые от того, что им доверили такое важное дело, станут развешивать игрушки, а жена будет хлопотать, накрывая праздничный стол…
Вот из вращающейся двери магазина вышла женщина в поношенной куртке и девочка в самовязаной шапке с длинными по молодежной моде ушами. У женщины в руках пакет, из которого выглядывает хохолок ананаса и французский багет, а у девочки – наполненная солнышками мандаринов сетка. Вероятно, это мама и дочка несут домой то, что могут себе позволить только по большим праздникам. Скоро и в их доме в предвкушении застолья начнется веселая суета.
Прохожие спешат, еще столько надо успеть, чтобы праздник удался. А здесь, в хирургическом отделении больницы, время словно застыло, никакого намека на Новый год.
Алевтина Андреевна вернулась в палату: оттуда видны окна операционной. Там, в ярком свете ламп, на операционном столе сейчас ее муж. Ей кажется, что оперируют их обоих, за четверть века брака они проросли друг в друга настолько, что эмоционально стали одним целым. Ожидание длится пятый час. Душа, словно сжатая пружина, устала молиться и ждать. Женщина прилегла на кровать мужа, прижалась лицом к подушке, хранящей родной запах.
Мысли унеслись на двадцать семь лет назад, когда она, двадцатилетняя девчонка, впервые переступила порог частного строительного предприятия. В кармане диплом выпускницы кулинарного училища, а в душе желание находиться как можно дальше от плиты и кастрюль. Тетушка, сотрудница этого предприятия, привела Алю устраиваться на работу. Она доподлинно знала, что в отделе кадров освобождается ставка.
– У нас зарплату платят почти без задержек, и живыми деньгами, не бартером, как в других местах. В наше время такие условия роскошь! Главное – зацепиться, нельзя упускать такой шанс, – убеждала она племянницу и сестру.
А они и не возражали. Девушке было все равно, где и кем работать, раз уж не сбылась мечта петь на сцене. Руководитель детского хора, в котором она была солисткой, убеждал маму Али, что дочку надо учить вокалу, искать хорошего педагога, чтобы подготовил к поступлению в консерваторию, но женщина пропускала его слова мимо ушей.
– Что это за профессия – певичка? – говорила она. – Чтобы моя дочь по кабакам пела? Или, того хуже, в переходах метро? Пусть учится на повара, эта специальность всегда в цене. По крайней мере, сытая будет, и замуж охотно возьмут.
Так и попала Аля вместо консерватории в кулинарное училище. Диплом повара для мамы получила, но мечта о сцене никуда не делась, затаилась в глубине души. Нет, ее не манили, как многих девчонок, блеск софитов, визги фанатов, фото в глянцевых журналах. Она любила романсы, камерные залы, звуки рояля и скрипки. Ровесники считали ее немного «не от мира сего», а она и не искала у них популярности. Ей и наедине с собой было нескучно.
Работу в отделе кадров по ходатайству тетушки Алевтина получила. Правда, одни тетки вокруг, но все лучше, чем кастрюли ворочать, да и зарплата хорошая, вот она и старалась вписаться в коллектив.
Накануне Нового года фирма устроила для сотрудников корпоратив. С этой целью арендовали зал в популярном ресторане. Организацию вечера поручили отделу кадров. Нужна была идея, чтобы вечер не превратился в банальную пьянку. Алевтина предложила, чтобы каждый отдел показал свой номер самодеятельности. Идею приняли, в фирме началась суматоха. Вечерами, закрывшись в отделах, все под большим секретом что-то репетировали, из-за запертых дверей доносились обрывки музыки и взрывы смеха. И вот праздничный вечер настал. В разгар корпоратива в зале под звуки двух гитар появились «цыганки», кто в чем. В центре, играя цветастой юбкой, звеня монистами, она, Алевтина: для такого случая выпросила на день костюм во дворце культуры. Она запела «Очи черные», и зал замер. В конце номера, перед столом руководства, взметнула широкие оборки, изогнулась змеей, тряхнула каштановой волной распущенных волос. Зал взорвался аплодисментами, криками «браво!».
В комнате, где «цыганки» из отдела кадров переодевались в свои вечерние платья, царил ажиотаж, все переживали опьянение успехом номера.
– Нет, ты видела, как на тебя смотрел Владимир Феоктистович? – горячо шептала Сонечка, новая подружка Алевтины.
– А кто такой Владимир Феоктистович? – собирая волосы в узел, спросила Аля.
– Здрасте! Директор! Он прямо впился в тебя глазами, побледнел аж. Ты ж прямо перед ним крутанулась. Поосторожнее, подруга, у него жена знаешь какая стерва ревнивая? Выживет тебя в два счета.
Настроение у Алевтины слегка поблекло, но вскоре она забыла об этом мелком инциденте.
Миновали новогодние праздники, за ними Рождество. Накануне Старого нового года ее вызвали к директору.
– Вот оно, началось, – шепнула Сонечка. – Я тебя предупреждала!
Ася с замирающим сердцем переступила порог кабинета.
Владимир Феоктистович был, по мнению Алевтины, довольно симпатичным «дядечкой». Доброжелательно-внимательный взгляд карих глаз, аккуратная короткая стрижка, первая седина на висках, темно-синий – в цвет пиджака галстук завязан замысловатым узлом. Директор предложил девушке сесть и стал расспрашивать, нравится ли ей работа, атмосфера в коллективе. Алевтина отвечала осторожно, не понимая цель расспросов. Он откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, какое-то время молча разглядывал девушку, потом улыбнулся и сказал:
– Я прочитал в вашем личном деле, что у вас первый разряд по лыжам, это так?
Алевтина растерянно кивнула: действительно, в годы учебы она, как многие, сдала норматив на разряд по лыжам. Тетушка настояла, чтобы племянница упомянула это в резюме:
– Чем больше положительных моментов и достижений, тем лучше. Никогда не знаешь, что именно «выстрелит», – говорила она.
Вот оно и «выстрелило» так неожиданно.
– А я, знаете ли, в годы учебы не любил лыжи, прогуливал занятия. А теперь решил освоить. Врачи рекомендуют для поддержания здоровья. Вот я и хочу попросить вас взять надо мной шефство, научить кататься. Не откажете в просьбе?
Алевтине пришлось кивнуть: директор все-таки.
– Вот и договорились. В субботу в десять часов утра жду возле вашего дома, адрес есть в личном деле. Но только пусть этот разговор будет между нами, во избежание сплетен.
До конца рабочей недели Алевтина гадала, пошутил директор, или, в самом деле, хочет заняться лыжами. В субботу она встала пораньше, собралась, вытащила с антресолей лыжи и без пяти десять вышла из дома.
– Если босс пошутил, то просто покатаюсь на лыжах в соседнем парке, погода подходящая, – решила она. Однако едва она повернула из двора на улицу, как из припаркованной машины ее окликнул Владимир Феоктистович.
Они приехали на загородную турбазу. Условия для лыжной прогулки там действительно были отличные: пушистый искристый снег, хорошо укатанная лыжня меж заснеженных елей, а воздух такой, что не надышишься. Владимир Феоктистович держался так просто и дружелюбно, что Алевтина вскоре забыла о разнице в возрасте и положении. Исчезли скованность и смущение, развеялись опасения. Она добросовестно учила его правильно двигаться на лыжах. Правда, он оказался настолько способным учеником, что у нее закрались сомнения в необходимости уроков. Однако вечером, прощаясь возле ее дома, Владимир Феоктистович сказал:
– Ну как? В следующую субботу повторим урок? Жду вас на этом же месте в десять.
Эти субботние поездки стали традицией. Алевтина перестала опасаться босса и уже ждала очередные выходные в предвкушении совместной прогулки. Вот только зима слишком быстро заканчивалась. Скоро снег растает, и что тогда? Ей так уютно было рядом с этим взрослым мужчиной. Куда там до него прежним друзьям сверстникам.
Алевтине было одиннадцать, когда умер отец. Как же она скучала по нему! Как завидовала подружкам, у которых папа был! А Владимир Феоктистович… у него и сухие варежки для нее припасены взамен промокших, и суп закажет для нее в кафе, потому что «сухомятка вредна», и подголовник настроит, чтобы она подремала в машине на обратном пути. Никто, кроме мамы, так о ней не заботился.
На восьмое марта посыльный доставил Алевтине домой корзину цветов. Мама потрясенно смотрела на дорогой букет:
– Это что? От кого?
– Это… Это от дирекции фирмы… всем женщинам к празднику.
Мама с сомнением покачала головой:
– Так уж и всем. Врешь ведь. Выкладывай как есть, с кем катаешься на лыжах каждую субботу? Думаешь, я ничего не понимаю?
– Мам, ну это мое личное дело, я взрослая и сама решаю, с кем встречаюсь.
– Ох, взрослая! Наворотишь дел…
– Сама наворочу, сама и расхлебаю.
При следующей встрече Алевтина попросила Владимира Феоктистовича больше таких роскошных букетов ей не присылать, чтобы не пугать маму.
Весна пришла в положенный срок, лыжные прогулки пора было заканчивать. В очередную встречу Владимир Феоктистович повез Алевтину не на турбазу, а в незнакомый двор многоэтажки в новом микрорайоне.
– Куда мы едем? К кому-то в гости? – забеспокоилась Алевтина.
– Увидишь. Наберись терпения, – усмехался босс.
Продолжение следует...