«Мозг Палаши не отдыхал в ту ночь ни секунды: она не сомкнула глаз. Хотелось отказаться от поездки, сославшись на какие-то вдруг возникшие дела. Пелагея даже сделала невозможное. Вопреки своей привычке всегда просить провидение беречь всех сельчан от болезней, она взмолилась с совершенно противоположной просьбой: «пусть ночью кто-то заболеет так, что я вынуждена буду остаться!»
Но утро встретило ярким солнцем и спокойствием».
Часть 96
В первый же день доктор прооперировал нескольких больных с несложными проблемами, а трех тяжелобольных Варя и Палаша начали готовить к серьезным операциям, которые Сергей Иваныч на следующий день провел блестяще.
Слух про чудо-доктора разнесся по округе с неимоверной скоростью, и уже через пару дней к медпункту было непросто пробиться.
— Нет, так не пойдет! — хлопнула ладонью по столу Пелагея. — Все кому не лень! Гнойник, заноза, царапина, шишка на голове.
Она решительно вышла во двор медпункта.
— Уважаемые сельчане! Прошу внимания.
Люди прекратили галдеть и обратили внимание на Пелагею.
— К вам огромная просьба. Доктор Сергей Иваныч не будет вытаскивать занозы, промывать раны и бинтовать головы. Он — опытный хирург. Это человек, который проводит серьезные операции. Поэтому сначала вас всех осмотрим я и моя помощница Варвара. К доктору пройдут только те, кого я посчитаю действительно серьезно больным.
— Ня имеешь права! — раздалось из толпы.
— Это почему же? — жестко спросила Пелагея. — А ну покажись, законник!
Из толпы никто не вышел.
— Кто еще считает, что я не имею права допустить к доктору только тех больных, с которыми мы с Варей не справимся сами?
В ответ было гробовое молчание, но вдруг раздался старческий голос:
— Прально девка грит! Ишть набежаля! Войны всяво пять лет как нема, а вы ужо и забыля, чавой такоя настояшее лихо. Приперлиси! Усе заболели зараз ишть? Тьху! — плюнул дед и первый пошел со двора.
— Дед Панкрат, а вот ты как раз-таки постой: тебя я попрошу к доктору первым.
Кто-то попытался возражать:
— Таки он токма чичас явилси, а я с ранья тута!
Но Пелагея так посмотрела в толпу, что у всех возражающих отпала охота высказываться.
— Да ну, вон молодых сколь… — попытался противиться дед. — А мене ужо к Господу пора.
Дед широко перекрестился.
— Но ты ж пришел, дед! Давай, заходи, — настаивала Пелагея.
Панкрат тяжело вздохнул, что-то пробурчал себе под нос и зашел в медпункт.
Пелагея зашептала Иванычу:
— Дед Панкрат. Грыжа… давнишняя… застарелая… мучает. Ко мне приходит по настоянию своей бабки. Она его гонит. Сам бы дома сидел, терпел. Отправляла в город — ни в какую.
Иваныч поднялся навстречу старику:
— А что, Панкрат… как вас по батюшке?
— Селиванович я…
— А что, Панкрат Селиванович? Не приезжали к нам. Так вот я сам до вас приехал.
Дед, понимая, что доктор шутит, огладил бороду, крякнул довольно, а потом погрозил Иванычу:
— Шутейное дело! Шутейное! Ну енто хорошо, енто ладно! Дохтуру надоть побалагурить!
Через полчаса Варвара готовила деда к операции…
Домой приходили уставшие, но довольные. Валя встречала вкусным ужином, а Настенька едва дожидалась, пока мать с доктором поедят и чуть отдохнут. Девчушка делилась с врачом прочитанным: глаза ее горели и она быстро-быстро пересказывала то, что прочитала, и задавала вопросы, если что-то не понимала.
— Умная девчонка у нас! — как-то проговорил довольный Иваныч.
— А то! — улыбнулась Пелагея.
Время в Высоком мчалось как на парусах, и вот настал день отъезда в Нежинск. А накануне вечером произошло событие, которое омрачило настроение Пелагеи.
Весь вечер она видела, что Иваныч мнется, что-то хочет сказать, но не решается.
— Пойдем покурим, — шепнула она ему.
Доктор с готовностью вышел во двор.
Закурили.
— Ну что, Сережа? Что тебя мучает? Рассказывай.
Смущаясь доктор попросил:
— Палашенька, ты надень, пожалуйста, завтра протез… и… не бери костыли…
Пелагея не подала вида, но внутри у нее все вспыхнуло пожаром, обожгло такой мощной волной, что еле удержалась, сердце затрепетало и сжалось. Вроде бы ничего такого, она и сама подумывала о том, чтобы не появляться перед родителями Иваныча на костылях. Но его просьба выбила из колеи. Он стесняется ее? Ему неловко, что его жена без ноги?
— Я не в пьяной драке ее потеряла, — проговорила тихо и
коротко кивнула, развернулась, зашла в дом.
— Палаша, погоди… ах, дурак я какой, прости меня, прости…
Но Пелагея зашла в дом и уже не слышала, что он говорил ей вслед.
Доктор зашел час спустя. Он сидел на лавке, курил одну за одной и ругал себя последними словами. Ему действительно было немного боязно ехать к родителям с безногой женой. Больше к этому разговору не возвращались. Пелагея не выглядела обиженной, но в душе у нее родилась печаль. Палаше было невдомек, как мог Иваныч, доктор от Бога, обратиться к ней с такой неуместной просьбой? Пелагея даже засомневалась, а любит ли он ее? А если не любит — тогда зачем все это? Что же произошло? Палаше стало страшно: а надо ли ехать ей к его родителям? И вообще, зачем он ее туда везет? Знакомить? Но она вот такая, без ноги, и он сам ампутировал. Мозг Палаши не отдыхал в ту ночь ни секунды: она не сомкнула глаз. Хотелось отказаться от поездки, сославшись на какие-то вдруг возникшие дела. Пелагея даже сделала невозможное. Вопреки своей привычке всегда просить провидение беречь всех сельчан от болезней, она взмолилась с совершенно противоположной просьбой: «пусть ночью кто-то заболеет так, что я вынуждена буду остаться!»
Но утро встретило ярким солнцем и спокойствием.
…Проводить доктора вышла вся деревня. Люди норовили всучить Иванычу харчи. Кто огромный кусок сахара, кто каравай, а кто и бутыль самогона.
— Дорогие сельчане, я бы все забрал, но как? Благодарю вас от души за гостинцы, но не получится.
Народ загудел:
— Каравай, каравай возьми!
— Самогоночки чарочку выпьешь!
— Медок, медок мой, дохтур.
— Грибочков.
— Вареница малинишного!
— Рыбки возьми моей, токма вчерась ишшо сушиласи!
— Палаша, что делать? — беспомощно спросил доктор у жены.
— Возьмем столько, сколько разрешит дед Тимоха, — и подмигнула деду.
— А ну, — заорал дед, — расступиси! Ишть чавой удумали! Ня повезеть моя Ладка усе енто. Хлеба возьмем, пирогов, ты, Демьяновна, давай свой мед, а больша — усе! Ребятам своим няситя. Давайтя, давайтя!
Народ неодобрительно загудел, но желающих спорить с Тимохой не было. А ну как завтра понадобится ехать куда-то? А лошадь только у него да у Демьяна. Засерчает и не повезет. Потому ропот постепенно стих, отъезжающие сели на телегу и тронулись в путь. Долго еще деревенские не расходились: они рассказывали друг другу, какой же хороший муж достался Пелагее Прохоровне.
А некоторые горько вздыхали и говорили:
— Бяз фельдшерицы скора останемси. Увязеть он яе.
Татьяна Алимова
Все части здесь ⬇️⬇️⬇️
Копирование и распространение повести строго запрещено.