Новый альбом Дэвида Гилмора под названием "Luck And Strange" вышел спустя почти девять лет после своего предшественника "Rattle That Lock". Это уже пятый студийный альбом Гилмора. Его первая, одноимённая пластинка, вышла в мае 1978 года, когда Pink Floyd устроили перерыв перед записью "The Wall". Гилмор был продюсером и руководил основным трио, в которое входили басист Рик Уиллс и барабанщик Вилли Уилсон из его дофлойдовской группы Jokers Wild. Альбом "About Face", вышедший в 1984 году под руководством Гилмора и Боба Эзрина, имел ритм-секцию из барабанщика Toto Джеффа Поркаро и басиста Пино Палладино, а среди гостей были Стив Уинвуд и органист Deep Purple Джон Лорд.
Третьим сольным альбомом Дэвида стала работа 2006 года "On An Island", над которым приняли участие клавишник Pink Floyd Ричард Райт, Фил Манзанера из Roxy Music, Дэвид Кросби, Грэм Нэш, последний басист Pink Floyd Гай Пратт, Джулс Холланд и другие.
После того как жена Гилмора, Полли Самсон, приняла участие в работе над альбомом "The Division Bell", она стала главным автором текстов шести из 10 треков "On An Island", а также исполнила партию фортепиано в одном из них и бэк-вокал в другом.
В 2010 году Гилмор объединился с группой The Orb для создания электронного альбома "Metallic Spheres", а затем выпустил альбомы "The Endless River" и "Rattle That Lock". На последнем альбоме он снова сотрудничал с Манзанерой и другими музыкантами, а Самсон написала ещё пять текстов.
Когда в 2020 году разразилась пандемия, это было плодотворное время для Гилмора, который, помогая Самсон в продвижении её романа "A Theater For Dreamers", начал устраивать виртуальные выступления. Это помогло вовлечь в музыку их дочь Романи и сыновей Габриэля и Чарли. Когда антиковидные ограничения были сняты, Гилмор переключил своё внимание на новый альбом.
Они с Полли решили работать с сопродюсером Чарли Эндрю, лауреатом премий, в чей послужной список входит работа с инди-рокерами alt-J, Мэттом Корби, Марикой Хэкман, Джеймсом, Bloc Party и другими. Он принадлежит к другому поколению. Гилмор признался, что Эндрю даже сомневался в необходимости гитарных соло.
Чарли заставил Гилмора думать по-новому, а новые лица — барабанщики Стив Гэдд, Адам Беттс и Стив ДиСтанислао, клавишники Роджер Ино и Роб Джентри, а также старый знакомый басист Пратт — привнесли энергию и ощущение группы, что ещё больше обрадовало Гилмора во время работы в студии Марка Нопфлера.
Дэвид дал обширное интервью для Classic Rock, выдержки из которого представлены вашему вниманию ниже.
Прошло много времени с тех пор, как вы выпустили "Rattle That Lock". Чувствуете ли вы течение времени, и повлияло ли оно на то, как вы подошли к работе над "Luck And Strange"?
«Не знаю, связано ли это с течением времени, но за последние несколько лет в нашем мире произошло много событий, которые определённо повлияли на моё мышление и подход к тому, как появился этот альбом».
Некоторые из этих вещей кажутся очевидными...
«Ну, прежде всего, я бы сказал, что повлияли Ковид и самоизоляция, когда я был заперт дома со своей семьёй, с мыслью, которую выразили эксперты, что такие старики, как я, могут быть уничтожены в любую минуту Ковидом, и какой-то огромный процент населения умрёт [улыбается]. Это были реальные мысли, наполовину принятые мной идеи 2020 года. Вирус оказался не таким опасным, как мы думали сначала.
Но я сидел взаперти с Полли и с некоторыми из моих детей, и тема обсуждения часто сводилась к процессу старения и опасностям, связанным с этим ковидом. Так что эти темы, благодаря Полли, всплыли во многих текстах этого альбома. И, конечно, ещё одна тема — семья, работа с семьёй, потакание семейственности».
Мы впервые почувствовали это в виртуальных выступлениях, которые вы устраивали во время самоизоляции.
«Книга Полли "A Theater for Dreamers" должна была выйти в свет на той неделе, когда в Англии объявили самоизоляцию, и для неё это было непросто, потому что продажа и продвижение её книги оказались под угрозой. И она хотела, чтобы люди прочитали её книгу. Это блестящая книга.
В общем, Чарли, наш сын, когда нам пришлось отменить несколько концертов, которые мы собирались провести по всей Англии, — полулитературных, частично музыкальных, — так вот, Чарли сказал: "Почему бы вам не транслировать их из дома?" Это было непривычно, но мы пошли на это, и всё началось с того, что в центре внимания оказалась книга Полли. Но потом рамки расширились. Я пел песни каждую неделю — обычно каверы Леонарда Коэна, потому что он — персонаж, который появляется в её книге.
Потом мы заставили нашу дочь Романи подпевать и играть со мной, и я обнаружил, что у нас есть точки соприкосновения в музыке — Beach Boys, Everly Brothers и другие. Это то, что мы любили в прошлом. Так что все эти вещи объединились, чтобы создать другое настроение и новое ощущение при создании этого альбома».
Что-то вроде чистого листа или новой палитры?
«Это сродни освобождению. Я освободился от прошлого. Все эти вещи — Ковид, старение, семья — всё это заставило меня почувствовать, что мне не нужно придерживаться каких-либо правил или чего-то, что было раньше. Я могу быть более свободным, раскрепощённым и делать всё, что захочу. Я не привязан к тому, чтобы это звучало так или иначе. Это стало для меня очевидным».
Как это проявилось в самом альбоме? Вы работали с новыми людьми, в том числе с продюсером Чарли Эндрю. Что удалось сделать иначе, чем раньше?
«Всё это есть в музыке, а также в том, что привнёс в неё Чарли, и в том, что я принял то, что он мне показывал, и то направление, которое он предлагал. Всё это помогло двигаться в другом направлении, которое показалось мне освобождением».
Это парень, который, по вашим словам, спрашивал, должны ли быть в альбоме гитарные соло. Вы — Дэвид Гилмор. Как вы отвечаете на подобное?
«Это очень интересная ситуация. Ему сорок три или сорок четыре — он не маленький ребёнок — но на него музыка Pink Floyd не оказала влияние. Удивительно, но такие люди всё ещё есть [смеётся]. Но ему нравилась музыка, над которой я работал, и он нравился мне. Он очень понравился Полли. Она нашла его, и я подумал, что это интересный и захватывающий способ двигаться дальше».
Ощущение группы в "Luck And Strange" отличалось от того, что было на других ваших альбомах?
«В этом альбоме чувствуется команда, чего не было в других сольных альбомах. На этих альбомах я чувствовал, что на моих плечах лежит большее бремя сочинения и исполнения всего этого. Я начинал в поп-группе и в итоге оказался в положении лидера этой группы — я не надеялся и не ждал этого.
Да и быть сольным артистом я тоже не мечтал. Я всегда предпочитал быть участником [группы], и этот альбом подарил мне подобное ощущение в большей степени, чем всё, что у меня было за все эти годы. Всё это гораздо больше похоже на семью, на группу людей, работающих над общей целью, такого я не ощущал уже довольно давно. И это захватывающе. Это весело».
Вы сказали, что это лучшее, что вы создали со времён "The Dark Side Of The Moon". Это довольно смелое сравнение. Почему вы так считаете?
«Альбом ощущается как цельная работа, которая является отражением некоторых из тех вещей, которые я пытался описать вам. Это связь всего — сочинения, работы, того волнения, которое я всё ещё испытываю, слушая этот альбом до конца. Мы не говорим о концептуальном альбоме, но в нём есть последовательность мыслей и чувств, которые пронизывают его насквозь, и это волнует меня так, что заставляет делать подобные сравнения».
Вы продюсировали свои предыдущие сольные альбомы или работали в соавторстве с такими людьми, как Боб Эзрин и Фил Манзанера. Каково это было — передать управление процессом кому-то новому и более молодому?
«То, что на Чарли не повлияла моя репутация, стало для меня большим плюсом. В том положении, в котором я оказался, может быть слишком много... подхалимства, если хотите, слишком много людей, говорящих: "То, что вы делаете, просто замечательно". Это естественный путь, по которому всё и движется. Но у Чарли не было ни одной из этих специфических проблем, и это было чем-то новым. Когда он был твёрд в своих убеждениях относительно того, что мы должны попытаться сделать определённым образом, мы пробовали это, некоторое время думали, и если нам казалось, что это не то, мы пробовали другой подход. Можно всё сделать одним способом, а если не получается, попробовать другой».
В каких направлениях он подталкивал вас, которые казались вам новыми или, может быть, даже доставляли дискомфорт?
«Это было связано со звуком, с тем, как он хотел записываться, и с тем, как долго я был готов продолжать работать над чем-то, пока мы не добьёмся того, что он искал от меня или от других музыкантов. Он очень усердно работал с нами со всеми. Для меня было полезно быть рядом, пока он работал с другими музыкантами над треками, прежде чем я перешёл к вокальным партиям. Я знал, что меня ждёт, и это было то же самое, что он делал со Стивом Гэддом и другими людьми. Так что звучание было таким, как он и хотел.
Демо-запись песни "A Single Spark" — одно из дополнений на бонусных дисках, и вы можете услышать разницу, которую он привнёс в неё. В частности, мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, что его подход радикально отличается от моей версии песни, но теперь она мне нравится. Так что все эти вещи, которые он привнёс в нашу работу, пронизывали весь процесс, от начала альбома до его конца».
К моменту завершения работы над альбомом он проникся к вам благоговением?
«Думаю, к концу альбома он научился любить гитарные соло больше, чем в начале [смеётся]».
Давайте поговорим о соло и о том, как вы к ним относитесь. Позволило ли вам то, что кто-то другой выполнял часть тяжёлой работы по созданию альбома, подойти к своей игре, особенно к соло, более отстранённо?
«В гитарном соло хочется быть отстранённым от излишней мозговой работы. Хочется, чтобы музыка текла свободно, как дух, и находила именно то настроение, которое нужно для игры. Для некоторых соло на этом альбоме такой подход сработал очень хорошо. Есть и другие песни, где у нас был план соло, и мы собирались работать определённым образом, чтобы достичь чего-то, что мы уже придумали в своей голове.
Иногда, когда вы работаете над гитарной партией или гитарным соло, у вас в голове уже есть идея, и вам действительно приходится над ней работать. А есть и другой подход, когда вы освобождаете голову и не думаете, вы просто позволяете треку вести вас туда, куда ведут ваш мозг, ваши пальцы и муза».
Когда вы слушаете альбом сейчас, что вас удивляет?
«Я не знаю, что ответить на этот вопрос. Каждый раз, когда я слушаю его, я заново удивляюсь тому, как сильно он мне нравится и как он меня удовлетворяет».
Когда вышел "Rattle That Lock", вы упомянули, что у вас осталось много идей, которые вы планируете реализовать. Появились ли какие-то из этих идей на "Luck And Strange", или это в основном новый материал?
«Я в некотором смысле Плюшкин. У меня много музыкальных произведений, и я выбираю между ними. Иногда я ни с того ни с сего думаю об одном музыкальном произведении, а потом вспоминаю другое, совершенно не связанное с ним, в том же темпе и с теми же ощущениями, и думаю: "А может, они состыкуются?"
Например, есть ещё один трек — "Sings". Основную музыку для него я написал не так давно — лет пять назад, наверное, — но у меня не было припева. В конце концов я вспомнил о припеве, который я создал много-много лет назад, в 1997 году. Припев взят из демо-записи, которую я сделал на минидисковом магнитофоне, а мой сын, которому тогда было два года, просил меня петь: "Пой, папа, пой!" И мы действительно включили это демо в трек. Сейчас ему почти тридцать. Так что я, конечно, не против покопаться в сотнях музыкальных композиций, которые у меня где-то завалялись».
На "Luck And Strange" есть «амбарный джем» — версия заглавного трека, на которой играет Рик Райт. Как песня трансформировалась из этой версии в то, что мы слышим на альбоме?
«В конце тура "On An Island" [в 2006 году] мне показалось, что группа действительно очень хороша и отлично играет вместе. Поэтому я взял основной состав группы — четверых участников: барабаны, бас, гитару и клавишные — и мы расположились в сарае у меня дома и записывались в течение двух недель, просто импровизировали. Это был первый джем, который мы записали в первое же утро. Я просто начал играть эту небольшую гитарную партию, а они все присоединились.
А потом, довольно давно — я подозреваю, что это было за некоторое время до альбома "Rattle That Lock", — я сочинил и записал мостики и припевы к этому бэк-треку. И снова я озадачился: я не знаю, почему в 2015 или 2014 году я не послушал этот трек и не решил: "Поехали!" Но в этот раз он требовал, чтобы его услышали и поработали над ним, и мы это сделали».
Много ли для вас значит, что Рик до сих пор каким-то образом присутствует в вашем музыкальном мире?
«Да, это замечательно, что есть трек, в котором он присутствует. У Рика необычный стиль игры, и мне грустно, что его нет рядом, и он не может принимать большее участие в том, что я делаю».
Вернёмся к темам текстов "Luck And Strange", особенно в заглавном треке, о чём они?
«Большая удача, что я и другие люди моего поколения пережили этот странный момент. Все мы, кто родился в послевоенное время, пережили удачный момент с таким количеством позитивных идей, которые, как нам казалось, двигали нас вперёд. Мы с Полли вели разговор об этом, и о нём она написала в этих стихах.
Это вопрос из серии: "Что такое норма?" Была ли та эпоха — то, что некоторые называют золотым веком, — нормальной? Или эти мрачные времена — вoйны, пoлитика, безумный Tpaмп в CШA и безумный Пyтин в Poccии — это норма? Вот в чём суть разговора — какой момент является нормой и чего нам ждать в будущем».
Написание текстов песен вместе с женой может быть немного... опасным?
«Мы с Полли действительно команда. Мы пишем песни вместе уже более тридцати лет. Мы синхронизированы друг с другом в том, что хотим сделать, и этот альбом — результат того, что мы достигли твёрдой... эээ... лучшей точки в этом процессе.
Полли — просто замечательный человек, с ней приятно работать, и, будучи профессиональным писателем большую часть своей взрослой жизни, она прекрасно владеет словом. Её влияние в какой-то степени распространяется и на то, какие музыкальные композиции войдут в альбом. Если есть что-то, что ей действительно нравится и что она хочет писать, то у этого больше шансов попасть на альбом.
Раньше она очень старалась представить себя на моём месте и писать вещи для меня, но я думаю, что она немного освободилась от этой точки зрения и теперь понимает, что может писать для себя, и нет особой разницы, поскольку у нас с ней очень много общих взглядов, политических или философских, поэтому эти тексты отлично подходят для меня. Я пою их, поэтому они звучат как я. У меня большой опыт пения чужих слов, но с Полли это получается очень здорово, как партнёрство, и я получаю от этого огромное удовольствие».
Придётся ли нам ждать вашего следующего альбома ещё девять лет?
«Я намерен собрать всех этих людей вместе, вернуться и начать работать над чем-то ещё в новом году. Нужно всего несколько вещей, с которых можно начать, и надеяться, что всё пойдёт своим чередом, и я надеюсь, что так и будет».
Осмелюсь спросить: а что с Pink Floyd?
«Я завязал с Pink Floyd много-много лет назад. Вернуться к группе без Рика невозможно, да я и не хотел бы. Всё кончено. Я очень рад и доволен той маленькой командой, которая меня окружает в эти дни. У нас было много предложений поехать в турне, но я нахожусь в таком эгоистичном положении, когда у меня более чем достаточно денег и более чем достаточно славы.
Мне просто не нужно всё это сейчас. Я бы не хотел, чтобы у кого-то сложилось впечатление, что я не на сто процентов счастлив и не удовлетворён той работой, которую я проделал с Pink Floyd за эти годы, которая была продуктивной, удовлетворяющей и в основном радостной. Это невероятно. Но сейчас я сосредоточен на другом».