Макс Либерман (1847–1935) — немецкий живописец и график, видный представитель немецкого импрессионизма
Я называю такие картины «коллекциями». Это вполне себе качественные, добросовестно исполненные работы, в которых художники XIX века суммировали приметы времени, актуальные явления, ключевые элементы окружавшей их реальности. Именно такими «коллекциями» ландшафтов, костюмов и типажей являются ранние работы Макса Либермана. Одного из поистине знаковых импрессионистов, состоявшихся вне Франции.
Сперва, как говорится, ничто не предвещало. Начинающий Либерман вторил основательной неторопливости композиций барбизонцев. Опирался на мощные линии, монументальные контуры, выраженную ритмичность природных и рукотворных ландшафтов. Делал это в своей индивидуальной манере, но всё же не пересекал известных границ. Его равнины тянулись, взгляды устремлялись, жесты его моделей преисполнялись. Вся суть произведений была сосредоточена в «барельефных» фигурах героев либо немногих могучих геометрических доминантах, старающихся не слишком «липнуть» к горизонту ради сохранения независимой роли световоздушной среды.
Словом, я предлагаю Вам, дорогой читатель, смотреть на ранние творения Макса Либермана как на парафраз живописи Милле. Между прочим, у любителей всяческих революций французов не сыскалось художника, чьё творчество столь же плавно и логично заняло бы нишу переходного этапа между патетическим и впечатленческим реализмом. Что делает ранний творческий период Либермана крайне интересным ещё и с культурно-исторической точки зрения. Но это уже другая история...
В какой-то момент Либермана перестали интересовать серые небеса и традиционные цветовые пятна. Надоела игра в псевдонепринуждённость продуманных поз и естественность мизансцен. Поманила гармония созвучных тонов, многообразие красок, а главное — свобода наполненной динамикой композиции. И никаких «коллекций».
Не отрекаясь от изящных предварительных построений, любимых Мане, наш герой в конце концов нашёл своё призвание в исследовании вечно ускользающей красоты живого движения. Став в этом смысле единомышленником Дега, но избрав свой путь к цели.
Монохром прибрежных дюн, харизма хмурых пейзан, патетичные голландские сиротки — всё это отошло на второй смысловой и эмоциональный план. Стало вспомогательными элементами в ходе порывистых, нервозных опытов Либермана с модным в те поры люминизмом. Крестьяне потеснились, освободив место для нарядных, праздных горожан. За холмами обнаружились большие города. Типажи сироток осушили слёзы и принарядились. Семантический акцент произведений сместился прочь от сюжета в целом и созидающих его субъектов в частности. В этом смысле крайне показательна картина «Пивной погребок в Бранненбурге» 1893 года. Всё внимание художника отдано игре солнечных лучей, мерцающих в листве, на земле, на одежде. А какими удивительными тонами сияет картина «Продавец попугаев»!
Следом в творчестве Либермана объявились теннисисты, наездники и прочие спортсмены. Наш герой будто бы проверяет пределы собственных возможностей, гоняясь за едва уловимыми сокращениями и расслаблениями мышц, смещениями центров тяжести и радиусов траекторий. Силясь передать всю эту метафизику движения на пределе меткости собственной кисти, твёрдости пальцев и верности глазомера. Результатами тех экспериментов стали прекрасные, прекрасные работы. «Юноша, вскакивающий на лошадь», «Пара, катающаяся верхом»... Такого союза лаконичности и выразительности в деле передачи движения не устыдился бы и сам Дега.
Энергичная целеустремлённость и умение концентрироваться на творческом замысле, достигая его эффективно и в максимально полном объёме, — на мой взгляд, — ставят Макса Либермана в один ряд с отцами-основателями импрессионизма. К тому же, помимо сугубо творческой деятельности, он был для своих соотечественников тем, кого нынче называли бы «инфлюэнсером». Мане был гением, но имя ему сделали Золя и Дюре. Макс Либерман сотворил себя сам. Он много писал, читал лекции об искусстве, ухитрялся одновременно быть на хорошем счету у высоколобой критики и широкой прессы, собрал примечательную коллекцию живописи. Создал себе множество врагов и в разы больше друзей, горячо отстаивая идеалы нового этапа изобразительного искусства. Один бесталанный усатый австрийский художник приложил немало усилий, чтобы до нашего времени дошло как можно меньше работ Макса Либермана. К счастью, многие-таки сохранились. Приятного просмотра, уважаемый читатель!
Автор: Лёля Городная
Подписывайтесь на канал и ставьте палец вверх! Большое спасибо!
P.S. А если Вы хочите еще немножко картин из каталога Либермана, то Вы так и скажите. Потому что тогда я буду искать Вам номер от 1 до 300, который Вы мне скажете. Потому что иначе как я узнаю? 😁