"Кадрить на вечеринках несложно: главное – сокращать расстояние. Надо уметь завоевывать позиции, сантиметр за сантиметром, так, чтобы это не слишком бросалось в глаза. Если вы положили глаз на девушку, подойдите к ней (дистанция 2 метра). Если она все еще нравится вам на этом расстоянии, заговорите с ней (дистанция 1 метр). Если она улыбается вздору, который вы несете, пригласите ее потанцевать или предложите выпить (дистанция 50 сантиметров). После этого сядьте рядом (дистанция 30 сантиметров). Как только у нее заблестят глаза, аккуратно заправьте ее прядь волос за ушко (дистанция 15 сантиметров). Если она позволяет поправлять ей прическу, говорите, наклонившись еще ближе (дистанция 8 сантиметров). Если дыхание ее учащается, прижимайтесь губами к ее губам (дистанция 0 сантиметров). Вся эта стратегия, разумеется, преследует цель достичь отрицательной дистанции вследствие проникновения инородного тела внутрь данной особы (приблизительно на 12 сантиметров, если брать среднестатистическую величину по стране)."
(Фредерик Бегбедер "Любовь живет три года").
Люба Воропаева хорошо знала своего мужа. Он был упрямым человеком. Что вобьет себе в голову, то обязательно и сделает. Переубедить его в чем - либо было очень сложно. За то время, что они с Алексеем состояли в браке, бывали случаи, когда он обращал слишком пристальное внимание на других женщин. Она это видела и сердцем чувствовала.
В те трудные дни Любаша не устраивала Леше истерик, не перекрывала "доступ к телу". Напротив, она становилась более ласковой и внимательной. Даже переставала ругать его и детей непечатными словами за неряшливость в быту. Леша не был бессердечным злодеем, он все видел и понимал, и даже страдал, потому что не мог быстро вырвать новое чувство из своей широкой груди. Но все равно потом как-то с этим справлялся. Однако, его тяга к соседке, которая сейчас напоминала Любе настоящую ведьму, обольстительную и коварную, - это было что-то другое. Это было похоже на сильную страсть. Наверное, слишком долго чувство Алексея к Альбине было неутоленным. После того случая, когда Леша попал в больницу, он, как ему казалось, честно пытался справиться с этим, взять ситуацию под контроль, но не смог. Желанный объект все время мельтешил у него перед глазами. И Леша "сдался".
Люба замечала, какими глазами он снова начал смотреть на Альбину, когда думал, что жена его не видит.
"Надо же, сглазила нас Альбина, что ли? Или одного Лешку присушила? Вон он какой худой стал, как Вовка ее! Как зыркнет своими глазищами - мороз по коже! Бессовестная, ни дна ей, ни покрышки! Ведьма проклятая! Все равно ей мужа не отдам, лучше убью его собственными руками!"
Внешне Люба казалась спокойной, но внутри у нее все кипело. К сожалению, злясь на мужа и на бессовестную Альбину, она чаще всего срывалась на детях.
Пока Любаша думала, что ей со всем этим делать, она перебрала в уме все способы, какими можно было бы попробовать переломить ситуацию. Даже пыталась намекать Володе, но тот только шутил :
- Любаня, Алька такая, какая есть! Такой у нее темперамент. Ей хочется нравиться, она изо всех сил привлекает к себе внимание. Ты сама приглядись получше. Все ее якобы "подкаты" к мужикам - не более, чем игра! Она же актрисой родилась! Плюнь, не грузись! Никто твоего Леху не отобьет, если ты именно этого боишься!
"Да ты совсем слепой! Ни черта не видишь, лопух!"- злилась Люба про себя, а вслух сказала:
- Хотелось бы, Володя, чтобы именно ты оказался прав, а не я! Но у меня все равно на душе неспокойно!
Люба пыталась в чем-то Альбине подражать. Например, сделала себе "химическую завивку". Но добилась только того, что ее тонкие светлые волосы после мытья теперь, высыхая, торчали на голове, как лучи у нарисованного ребенком солнца.
Она начала накручивать свои "перышки" на бигуди, но волосы от природы у нее были мягкие, форму совсем не держали. И Люба поняла, что она сглупила. Теперь хоть парик надевай. А под париком, говорят, свои собственные волосы сильно страдают, могут начать выпадать. Тем не менее, Любаша основательно состригла "химию", а парик ей помогла купить мама. Постепенно Люба стала привыкать, что у нее на голове появилась прическа из чужих волос, которая называлась "Аврора".
"Этот бессовестный мне еще за все ответит", - говорила себе Люба, глядя на мужа.
Алексей долго носил повязку на глазу. Когда снял ее, все увидели, что поврежденный глаз начал стал сильно косить, но ничего особо неприятного в его лице не было. Для Любы Алексей по-прежнему оставался единственным любимым мужчиной, самым красивым в мире.
Она помнила, что врагов надо держать ближе, чем друзей. Поэтому она продолжала поддерживать с Альбиной отношения, понимая, что просто навязывает свою дружбу соседке, делилась с ней "женскими секретами", старалась выведать, с кем сейчас флиртует Альбина, иными словами, собирала на нее компромат. Но улыбчивая соседка Любаше свои тайны не доверяла, а вот о чужих секретах не молчала. Поговорить им всегда было о чем. Поэтому эта женская дружба худо-бедно продолжалась.
Алексей всеми силами пытался вернуть те отношения, что существовали с соседями раньше, но Соколовы приглашали их с женой в гости редко. Поэтому он остался в танцевальной группе, чтобы иметь возможность встречаться с Альбиной, иногда касаться ее рук в танце, и его при этом будто жаром обдавало. Иногда, на его счастье, их ставили вместе в пару, и тогда он мог даже обнимать ее за талию, кружить ее, поднимать и удерживать в поддержке в своих горячих руках, смотреть в ее огромные блестящие глаза, чем порой приводил ее в некоторое смущение.
Альбина перешла на работу в суд. Ей сразу объяснили, о чем она может беседовать со своими знакомыми и родственниками, а о чем нельзя говорить ни при каких обстоятельствах. Однако, чужие секреты для нее секретами не были. Все, о чем она узнавала на работе, она могла обсуждать с мужем, с подругой Ирой или с соседкой Любой.
С первых же дней ее работы стало понятно, что она - нерасторопная, невнимательная и крайне любопытная особа. В ее должностные обязанности входила регистрации входящей почты в специальный журнал. Она принимала исковые заявление от граждан и проверяла по имеющимся у нее образцам, все ли документы приложены к исковому заявлению, правильно ли они оформлены. Но даже взял в руки просто исковое заявление о расторжении брака, Альбина ухитрялась создать очередь в канцелярии. Она любила подробнейшим образом расспрашивать у заявителей про все обстоятельства и причины обращения в суд, спрашивала о том, почему супруги ссорились, почему расстались, как они ладят с детьми, словом, делала то, что в ее должностные обязанности совершенно не входило. Особенно ее мучило любопытство, если речь шла о ее знакомых. На третий день работы Альбину предупредили, если она продолжит вести себя именно так, в суде ей не работать.
Она регистрировала в журнал исходящих документов те, что подлежали отправке с курьером или через почтовое отделение. Она вела учет конвертов, бланков и иных канцелярских принадлежностей, необходимых для работы. Если курьер болел, Альбина сама отправлялась на почту или по разным инстанциям, которые находились от суда, что называется, в шаговой доступности, и могла отсутствовать на работе час или больше, за что получала замечания.
Но ее женское обаяние и показная наивность сыграли свою роль, и она смогла задержаться в суде на какое-то время. Кроме того, она, придя в суд, уже умела печатать на машинке, и у нее был хороший почерк. Поэтому скоро ее перевели на должность секретаря судебного заседания и стали чаще привлекать при рассмотрении несложных гражданских и уголовных дел, где был один или два эпизода. Естественно, снова провели с ней инструктаж и велели держать язык за зубами.
Несмотря на сделанные ей неоднократно предупреждения, Альбина так и не научилась молчать, когда ее не спрашивают.
Иногда в зале суда, во время заседания, раздавался ее недовольный шепот, который был громче всякого крика, и относился он не только к подсудимым, но и к адвокатам, и к прокурору, и к другим участникам процесса :
"Уже задолбал своим враньем!", "Сколько можно одно и то же спрашивать?", "Он же уже три раза ответил, чем вы слушали?", "Ну, и кто тут чеканулся?" , "Вот же ж блин!" и т.п.
Если кто-то обращал на нее внимание и смотрел с укоризной, или делал замечание, она тут же зажимала рукой рот, прикидывалась, будто все это вырвалось у нее случайно. Но иногда судья объявлял перерыв и отчитывал ее в кабинете, без свидетелей, на что она обычно отвечала, что была взволнована и ругала сама себя, за невозможность писать быстро, или за то, что чернила в ручке закончились, или стержень не пишет, или карандаш упал. Какое - то время после выволочки, полученной от начальства, она вела себя осторожно, а потом снова случалось нечто, за что ее вызывали на ковер.
Работать в суде Альбине нравилось, это точно. Просто она пыталась приспособить эту работу "под себя", организовать все так, как ей было удобно. Конечно, у нее появились поклонники среди сотрудников милиции и даже среди адвокатов, но их было немного. На какое-то время Альбина так увлеклась работой, что забыла про свои иные сердечные дела. Но вскоре она "втянулась", привыкла и снова обратила внимание, что на репетициях за нею внимательно следят три пары мужских глаз : Алексея, мужа и бывшего любовника Рудика.
Поэтому молодая женщина чувствовала себя там, как рыба в воде: стреляла глазками, заигрывала, накручивала на палец свои завитые волосы, покусывала губы, ненавязчиво и легко касалась пальчиками мочки уха, теребила сережки. В те моменты, когда Алексей в танце приподнимал Альбину или прикасался к ней, она вдруг начала ловить себя на мысли, что ей такие прикосновения очень приятны. Вместе с тем, она наблюдала и за Рудиком, и видела, что ему не нравится, как она заигрывает с Алексеем.
"Вот, пусть теперь и мучается, гад, что не смог удержать такую женщину, как я! Леночку ему, видите ли, захотелось! А кукиш тебе с маслом, изменник!"
Не имея возможности больше пользоваться теми милостями, которыми одаривала его Альбина, Рудик придумывал новые движения для своих номеров, где Алексей и Альбина находились бы в более тесном контакте, чтобы ревностью мучился не только он, Рудик, но и муж Альбины. Потому, что именно Володя мог призвать свою жену к порядку, устроить скандал. Однако, вслух Рудик объяснял это тем, что Алексей сильнее физически, чем Володя, поэтому ему поднимать Альбину легче, чем ее мужу. Это было правдой.
Володя, конечно, ревновал свою жену, но он не имел возможности постоянно наблюдать за ней, так, как это делал Рудик. Владимира чаще всего ставили в пару со Стеллой, которая была ниже его ростом. Было заметно, что Стелле Володя нравился. Как-то раз, приподняв девушку на руках вверх, Володя случайно поймал взгляд Стеллы и прочел в нем искреннее восхищение и удовольствие от того, что именно он держит девушку в своих руках. По его телу прошла теплая волна. Он стал на репетициях чаще смотреть именно на Стеллу, а не на свою жену.
Альбина же была в полной уверенности, что трое мужчин, которым она нравится, ловят ее улыбку и каждое движение ее глаз, а также ее гибкого тела.
Она часто поднималась по лестнице в зал, находящийся на втором этаже, где происходили репетиции, и с лукавым видом напевала известную песню Марка Бернеса, с заметным упором на припев:
"Стоят дворцы стоят вокзалы
И заводские корпуса, и заводские корпуса
Могу назвать вам адреса.
А без меня, а без меня тут ничего бы не стояло!
Тут ничего бы не стояло, когда бы не было меня!
Тут ничего бы не стояло, когда бы не было меня!"
Итак, все эти интриги и со стороны Альбины, и со стороны Рудика привели к тому, что Альбину снова потянуло к Алексею, а Володя, верный отец семейства, неожиданно заинтересовался Стеллой. Не зная, как справиться со всем этим, чтобы никому не причинить боли, Володя скоро стал чаще выпивать. У него в жизни уже был такой период, когда он злоупотреблял алкоголем. Это случилось после того, как он вернулся из армии домой. Наверное, если бы он не повстречал тогда Альбину, он бы стал алкоголиком.
И сейчас, сравнивая свою жену со Стеллой, он пришел к выводу, что это сравнение не в пользу Альбины.
"Как же меня раздражает ее жеманность и кокетство ! Даже стыдно из-за ее поведения! Похоже, Люба права! Увлекшись этими играми, Алька перестала быть искренней, настоящей!"
Это злило и расстраивало Володю, он злился и на жену, и на себя.
На день рождения мужа Альбина пригласила родителей и супругов Воропаевых. Сидели они хорошо, шутили, танцевали, выпивали, как обычно. Володя показывал фотографии. Потом альбом у него отобрала Альбина и сама начала комментировать фото. Родители посидели еще пару часов и ушли, прихватив своих внуков, и за столом остались две молодые пары. В тот вечер Володя себя контролировал плохо, слишком много мыслей было у него в голове, поэтому он выпил больше, чем обычно. Через какое-то время он почувствовал головокружение, его потянуло в сон, и он ушел в спальню, где решил прилечь.
Люба увидела, что после его ухода Алексей с Альбиной стали флиртовать друг с другом безо всякого стеснения. Какое-то время молодая женщина просто наблюдала за этим, а потом резко поднялась из-за стола, решив это прекратить:
- Леша, пошли домой! Нам пора!
- Люба, да еще детское время ! - пытался остановить ее Алексей.
- Пойдем, виновник торжества заснул, значит, и нам пора! Детей нужно укладывать спать!
Супруги Воропаевы пошли на выход. Когда Люба отвернулась, Алексей что-то прошептал на ухо Альбине, быстро прикоснулся к ее руке, и они с женой ушли. Альбина приняла душ, потом вошла в спальню : Володя уже храпел. Она вышла и тихо закрыла за собой дверь. Потом подошла ко входной двери и повернула ключ в замке. Сама отправилась в комнату детей.
Алексей немного покрутился дома, тоже принял душ, увидел, что Люба занята детьми и тихо вышел из квартиры. Он больше не хотел ждать. У него было предчувствие, что именно сегодня все случится, можно сказать, что он сгорал от нетерпения. Дверь квартиры Соколовых была не заперта. Алексей тихо толкнул ее, вошел и закрыл изнутри на шпингалет.
Из детской комнаты к нему вышла Альбина в красивом прозрачном пеньюаре и кинулась ему на шею. Они, обнявшись, пошли в детскую.
Люба в тот вечер долго не могла уложить малышню и упустила тот момент, когда Алексей куда-то ушел. Наконец, дети заснули, а она отправилась спать. Но мужа в спальне не обнаружила. Женщина почувствовала, как у нее сжалось сердце. Она села и отдышалась:
"Значит, все-таки ушел, и даже ничего не сказал! Уже поздно, а ведь ему рано утром на работу! Надо эту комедию прекращать! Не буду я за ним бегать, искать его, сам найдет дорогу домой! И пусть потом не обижается!"
Немного успокоившись, Люба пошла в кухню, достала хлеб, порезала его на куски. Она не торопилась, все еще надеясь, что Алексей, если он вышел покурить, вот-вот вернется.
"Судя по всему, он ушел в домашних тапочках. Но он часто выходил в них на улицу, когда надо было вынести мусор. Значит он, скорее всего, где-то недалеко. Он мог вернуться и в квартиру Соколовых, наплевав на мое мнение. Хорошо, если Володя уже передремал и проснулся. А если нет? Чем Алексей там занимается с Альбиной? Но не может же он быть настолько бессовестным! Может быть, я сама себя накручиваю?"
Люба вытащила из холодильника банку, на которой красовалась надпись, сделанная пастой на кусочке лейкопластыря : "только для детей". Достала также колбасу, сливочное масло. Сделала для мужа несколько бутербродов и сложила их в пластиковый пакет. Убрала на среднюю полку холодильника, как делала это всегда. Взяла чистый термос, положила туда несколько ложек сахара, повесила на краешек самодельный марлевый мешочек, обвязанный толстой ниткой, с заваркой внутри. Утром можно будет встать, быстро согреть электрочайник и залить воду в термос. Всего несколько минут - и чай для мужа будет готов.
Леша не любил плотно завтракать перед выходом на работу. Может быть, потому, что выходил он всегда рано. Но позже с удовольствием съедал тот завтрак, что давала ему с собой жена. Обедал, как все, в столовой. А ужинал уже дома. Правда, в последние месяцы эти ужины происходили позже обычного - Алексей в ДК постигал искусство народного танца.
Потом Любаша села и задумалась:
"Ведь должен же Алексей когда-нибудь понять, какую боль он причиняет мне своим поведением? Сколько же я могу быть для него только удобной женой? Куда он мог пойти среди ночи? Да, скорее всего, он вернулся к Соколовым!"
Люба вышла в коридор, приложила ухо к стене и прислушалась : у соседей было тихо. Но проверить все равно не мешает. Она надела свой длинный халат поверх ночнушки и вышла на лестничную клетку.
В висках у Любы стучало, она сильно волновалась. Никогда еще она вот так, среди ночи, не врывалась к соседям. Ну что же, все когда-нибудь бывает впервые. Будь что будет. Она вздохнула, шагнула к двери Соколовых и решительно нажала на кнопку звонка.
Продолжение следует…
Имена участников и некоторые обстоятельства событий изменены. Любое совпадение считать случайным.
Этот текст был впервые опубликован на моем канале "Лана Орловская. Солнце на парусах" на платформе "Яндекс Дзен" 30.01.2025 года. Копирование или иное использование текста, в том числе, его озвучка, без разрешения автора ЗАПРЕЩЕНО.