Изучение болгарской мифологии имеет важное значение для понимания идеологии, специфики общественного сознания и духовной культуры болгар и других народов Поволжско-Уральского региона.
Автор - Гамирзан Давлетшин
Болгарские мифы дошли до нас прежде всего благодаря археологическим находкам, их отголоски слышны в традициях народов Волго-Уральского региона, в языковом материале. Средневековые путешественники, побывавшие в Болгарии, также уделили некоторое внимание болгарским обычаям и традициям.
В этом смысле болгары немало унаследовали от своих предков — гуннов, народов, населявших Тюркский каганат, хазаро-болгар. В.В. Бартольд писал: «...к болгарам перешло, если не во всей Восточной Европейской равнине, то в бассейне Волги наследие хазар». Это, естественно, относится и к духовному наследию.
Несмотря на раннее проникновение ислама в Поволжье (IX в.), у болгар сохранились многочисленные пережитки политеизма. Древние болгары, как и другие народы, одухотворяли окружающий мир, природу. По их языческим верованиям, разные природные явления, объекты управлялись отдельными божествами.
Определенный материал для изучения болгарского традиционного политеизма дает изображение мифологического «древа жизни», «мирового дерева», «небесного древа», у татар — «яфан агачы» («дерево яфан»).
Гуннские, древне-тюркские, хазаро-болгарские представления, связанные с небом, Тенгри, продолжают бытовать и у волжских болгар. По представлению ряда народов, на ветвях такого дерева (по количеству ветвей) помещаются божества. Этим, очевидно, следует объяснять одинаковое количество ветвей на «древах жизни», изображенных на некоторых болгарских предметах.
Мотивы «древа жизни» были одним из популярных сюжетов в болгарском изобразительном искусстве. Кроме отдельных изображений, встречаются каменные шаблоны для его массовой отливки. На последних простая форма «мирового дерева» представляется в виде попарно отходящих ветвей-листьев. Наличие дырочек говорит о том, что данный предмет носился в качестве амулета.
У тюркских народов и в этот период высокие деревья и горы настолько тесно отождествлялись с культом Тенгри, что, как отмечает тюркский филолог XI в. Махмуд Кашгари, даже тюрки, еще не принявшие мусульманства, называли высокие горы и высокие деревья именем Тенгри.
Культ «древа жизни» сохранился и широко распространился среди народов Среднего Поволжья. По представлению мордвы, «мировое дерево» находилось посреди поля или луга и на его ветвях помещались божества. Этому дереву приносили жертву, сообщали о своих проблемах, просили помочь. Татары также верили, что на каждой ветке священного дерева имеется по божеству. Возле него они забивали жертвенного барашка.
Наверно, не случайно татарские кладбища похожи на рощи. С древних времен татары сажали над могилой дерево, которое, по их мнению, качаясь и шелестя листьями, восхваляет величие Аллаха (от этого татарская поговорка «агач башы тәсбих әйтә» — «вершина дерева перебирает четки (величает Аллаха)»).
Как и у хазаро-болгар, они считались священными и, даже если засыхали, их нельзя было трогать, потому что в них вселялись души умерших. Эта идея нашла свое отражение в обряде, когда бесплодные женщины обращались с молитвой к священным березам, прося одарить их ребенком. У крещеных татар береза также считалась священным деревом.
Вообще, береза у татар — это «кладбищенское» дерево, символ печали, поэтому, как правило, возле домов ее не сажали. Видимо, культ березы у татар восходит к древнетюркским временам. У тюркских народов Южной Сибири был когда-то распространен культ березы-матери (каен ана).
В татарском языке слова с корнем «каен» — береза, обозначающие родственные отношения (каен ана — свекровь, каен ата — свекор, каен сеңел — золовка и т.д.), возможно, как-то связаны по смыслу с березой.
В татарском фольклоре часто встречаются образы Ак тирәк — Белое дерево, Күк тирәк — Голубое или Небесное дерево, Бай тирәк — Богатое дерево. Эпитет «бай» в названиях деревьев, связанных с Тенгри, встречается и в мифологии сибирских тюрок.
Например, «бай каен» — богатая береза у шаманов считалась священным деревом. Слово «бай» означало самую высокую степень в иерархии деревьев, т.е. святость. Эпитет «бай» имеет еще значение «священный» и довольно часто встречается в тюркской мифологии.
Например, одно из названий совы — «байгыш», т.е. бай+кош — имеет ту же этимологию: важная, священная птица. Ниже мы остановимся на этом образе. «Бай тирәк» — дерево родины, рода. Например, вот как разъясняет один из снов хана Тохтамыша придворный толкователь снов в дастане «Идегей»:
Бай тирәк твой на землю упал,
Этот Бай тирәк — ты сам.
Девяносто листов —
Это девяносто ратей твоих,
Столько же знамен боевых.
Само понятие «дерево рода» относится к более раннему историческому периоду. Например, в поэме «Кысса-и Йусуф» основатель рода Якуб отождествляется с раскидистым высоким деревом, а его 12 сыновей — с 12-ю ветвями дерева.
На упомянутых болгарских литейных формах, изображающих «древо жизни», обычно имеется 17 отростков, включая и верхушку. Можно предположить, что у древних болгар были 17 божеств. Вера в 17 божеств, связанных с «древом жизни», была и у алтайских тюрок. Все эти божества были созданы главным богом — Тенгри — единственным верховным божеством.
Очевидно, на попарно отходящих ветвях «древа» располагались божества, управлявшие противоположными явлениями, как, например, бог жизни и бог смерти, бог ночи и бог дня, бог лета и бог зимы и другие боги, зафиксированные у башгирдов Ибн Фадланом. Здесь речь идет о 13 божествах, включая и Тенгри. Это число позже встречается и в языческом пантеоне крещеных татар. Дуализм болгарской мифологии отражается и в восприятии ими молнии и грома как результата столкновения между верными и неверными джинами. Дуалистическое мышление, характерное для всех архаичных обществ, составляло основной стержень и протоболгарской мифологии.
Главным божеством у болгар, венчавшим языческий пантеон, как почти у всех древнетюркских народов, был бог неба Тенгри. Его имя встречается в болгарских эпитафиях XIII- XIV вв. и в «Кысса-и Йусуф» Кул Гали. Болгарские обряды поклонения Тенгри в принципе не отличались от обрядов других тюркских народов.
Среди болгарских археологических материалов часто встречаются плоские костяные амулеты в виде сильно стилизованного антропоморфного существа. По форме они напоминают лицевую поверхность стелы с надписью Кюль-Тегина. Основную часть амулета составляет прямоугольная, почти квадратная плоскость (туловище) с небольшим ступенчатым ромбовидным выступом (голова). Почти вся плоскость амулета покрыта солярным («циркульным») орнаментом, обозначающим солнце — атрибут Тенгри. Такие амулеты в области «шеи» имеют сквозные отверстия, в которые вдевались металлические кольца для подвешивания. Эти амулеты с известной долей осторожности можно считать миниатюрными изображениями Тенгри.
В подвесках-амулетах отражены основные качества Тенгри. Тенгри был, главным образом, небесным божеством. Со времен древних тюрок он величается как «Кöк Тенгри» (Небесный бог).
Слова Тенгри и Небо для древних тюрок были синонимами. В поэме «Кысса-и Йусуф» Тенгри наделен эпитетом «хозяин неба» («гареш изеси»). Такие же эпитеты давались и некоторым животным, таким, как конь (күк ат), баран (күк тәкә), бык (күк үгез), олень (күк болан), собака (күк эт), волк (күк бүре). Данный эпитет означал не только и не столько масть животного (сивый), сколько его принадлежность к небу и Кöк Тенгри. Изображения именно этих животных были наиболее распространенными в болгарском искусстве. Часто они наделялись мифическими чертами.
В подвесках Тенгри изображен громадным человекоподобным существом.
Его тело составляет вся небесная сфера. Древние сувары представляли Тенгри «громадным героем». В этом отношении весьма любопытно, что чуваши представляли бога как великого исполина в белых одеждах, голова которого касается небес, а ноги — земли (Н.В.Никольский).
Головы антропоморфных существ и животного в подвесках также касаются небес (Тенгри). У тюркских народов, в том числе у поволжских татар, эти представления отражаются во фразеологизме «Баш (түбә) күккә тию» дословно: «головой коснуться неба»).
Это выражение полного счастья, высшей радости. В древнем понимании оно означало приобщение к небу и его властелину Кöк Тенгри. Уместно вспомнить строки из Большой надписи, сделанной в честь Кюль-Тегина и Бильге-хана:
«Когда наверху было создано голубое небо, а внизу бурая земля, между ними были созданы сыны человеческие».
Здесь говорится, что три божественные силы: Небо, Земля и Человек возникли одновременно, причем Человек — как бы дитя Неба и Земли, но он так же могуч. Он божествен тем, что ноги его стоят на земле, а голова достает до неба.
В татарских заклинаниях говорится:
«Земля, земля, дай мне силы шестикратной (т.е. силу для ног, для рук, для головы, тела, души и сердца), 60- кратного зерна (т.е. по 60 зерен от каждого посеянного зерна), дай мне силу молодого жеребца».
И в древнегреческой мифологии бог Антей получает силу, коснувшись земли. Геракл победил Антея только после того, как сумел оторвать его от земли. В татарском языке и в настоящее время используются фразеологизмы, связывающие человека с небом: «возносить до небес», т.е. удостоить самой высокой похвалы, «подпрыгнуть до небес» (русский вариант — «быть на седьмом небе»), «күктән төшкән» («с неба свалиться»), «күкрәге белән күк терүп, арты белэн җир терүп» («грудью упираться в небо, а спиною — в землю»). Последнее выражение особенно важно, поскольку в точности соответствует описанному выше болгарскому изображению. Иначе говоря, это описание нашими предками своего собственного Атланта. По представлению болгар, даже цвет Тенгри (голубой, белый, светлый) имел оберегающую силу.
Все они имеют оттенки неба: ярко-синий, голубовато-серый, сине-серый. Небольшая рельефная обработка (несколько вертикальных и горизонтальных линий) превращает отвлеченную схему-символ в человеческие фигуры: ромбовидные — в мужские, треугольные — в женские. Интересна география их распространения. Они компактно встречаются только в трех точках. Самые ранние были найдены в урочище Басандайка на р.Томи в Сибири. Более поздние (X-XI вв.) были обнаружены в Саркеле — Белой Вежи и в Билярском городище.
По представлениям древних, Тенгри управлял громом и молнией. Ибн Фадлан сообщает:
«...если молния ударит в дом, то они не приближаются к нему и оставляют его таким, какой он есть, и (также) все, что в нем (находится), — человека и имущество и все прочее, пока не уничтожит его время. И они говорят: этот дом (тех), на котором лежит гнев (бога)».
Почитание места и человека, пораженных молнией, наблюдается еще у кавказских гуннов, хазар. Они приносили в таких местах жертвы.
Этнографические материалы из истории народов Среднего Поволжья могут дополнить наше представление об отношении болгар к молнии. По поверьям татар, в строительном деле и в качестве топлива запрещалось использовать дерево, пораженное молнией.
Человек, убитый молнией, считался богоугодным, т. е. священным. Лучина из дерева, подвергнувшегося удару молнии, могла служить лечебным средством. Башкиры окуривали больного углями от дерева, пораженного молнией. Подобное почитание молнии отмечается и у тюркоязычных народов Сибири. По мнению ученого Н.А.Алексеева, почтение к молнии было унаследовано от общих предков тюркских народов и утвердилось очень давно.
По обычаям казанских татар, удмуртов и чувашей, огонь, зажженный молнией, нельзя было ворошить, заливать водой. Для тушения использовалось молоко черной коровы. Башкиры и восточные марийцы для этой цели употребляли кислое молоко. Все эти факты можно рассматривать как отголоски бытовавшего в древности обряда жертвоприношения богу молнии.
По верованиям башкир, татар, чувашей, мордвы, тюркоязычных народов Сибири, молния есть результат борьбы Тенгри со злыми силами. Бог посылает ангела с кнутом, к концу которого привязаны огненные камешки («яшен ташы»). Срываясь с кнута, они образуют молнию и поражают шайтана. Камни, найденные в том месте, где ударила молния, носили при себе как обереги против поражения молнией. Все это созвучно отмеченным Ибн Фадланом болгарским представлениям о молнии как столкновении «между верными и неверными джинами».