История завоевания Кавказа Россией должна быть написана кровью -
столько людей, столько средств, столько денег туда отдала Россия.
Между тем, именно эта страница русской истории нам, русским, или
вовсе неизвестна, или известна слишком слабо. Что-то мерещится о
Ермолове, Паскевиче, Воронцове... но что они там делали - Аллах ведает.
П. И. Ковалевский. Завоевание Кавказа Россией. 1911
Кавказская война длилась более шестидесяти лет и началась с подписания 12 сентября 1801 г. манифеста о вхождении в Россию Грузии, неоднократно обращавшейся к своим православным братьям (христианство там официально провозглашено в 326 г.) за защитой от турок и - особенно - от персов. Чтобы иметь прямое сообщение, следовало проложить дороги через Кавказ, то есть пройти по землям горских народов: осетин, чеченцев, черкесов... Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены, - писал А.С. Пушкин в "Путешествии в Арзрум".
У этих народов в течение веков сохранялась набеговая система - "охота за людьми" в целях работорговли или выкупа. Тревожили они Грузию, а потом уже освоенные русские территории и горские общества, лояльные России. Набег горцы считали своим неотъемлемым правом и одной из основ благосостояния, главным испытанием личных достоинств, а гибель в набеге была почетна и богоугодна. Отказ от этого обычая был бы равнозначен самоуничтожению: ведь дело чести и жизни каждого - сохранить традиционный миропорядок, завещанный предками, и передать его потомкам.
Горцы были уверены, что, истребив несколько русских экспедиционных отрядов, они навсегда отобьют у России охоту проникать в их владения. И для этого убеждения основания имелись. Еще в 1816 г. адмирал Н. С. Мордвинов писал: Таковых народов оружием покорить невозможно... Необходимость требует содержать великое число войск, истощевать великие сокровища денег, иметь всюду воинские отряды, испытывать в людях великий ущерб. Но, как известно, нет пророка в своем отечестве...
Вот мнение генерал-фельдмаршала И. В. Гудовича, отвоевавшего у турок место нынешней Одессы, овладевшего Анапской крепостью, а затем подчинившего нам каспийское побережье Дагестана - о чеченцах: Народ злой, дикий, к хищничеству и воровству более всех горских народов склонный. Сказано в 1791-м.
Что касается до горских жителей, то они даже за людей могут быть признаваемы по одному наружному подобию; образом же жизни и действиями едва отличаются от зверей. Это написано через сорок лет, в 1831-м.
Обратимся, наконец, к роману. Ужасные бестии эти азиаты!(...) Ужасные плуты! А что с них возьмешь?.. Любят деньги драть с проезжающих... Избаловали мошенников! Думаю, многие узнали слова Максима Максимыча. Кстати, а если давно не перечитывали это произведение М. Ю. Лермонтова и цитата начиналась бы со второго предложения, все поняли, о ком речь и даже о каком времени? НЕ азиаты и НЕ в 1830-е так не поступают?
Это про осетин. И еще о них. Преглупый народ! (...) ничего не умеют, не способны ни к какому образованию! Уж, по крайней мере, наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки. И добавлю. Да вот хоть черкесы как напьются бузы на свадьбе или похоронах, так и пошла рубка.
В общем, какие-то то ли неполноценные, то ли не вполне подходящие... Так и хочется добавить: зато мы, русские, молодцы! И денег нам не надо, и обмануть кого ни-ни, к образованию все как один способны, а уж чтоб на свадьбе напиться - вообще дело небывалое!
Кстати, о свадьбе.
Сначала мулла прочитает им что-то из Корана, потом дарят молодых и всех их родственников; едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь... смешит честную компанию; потом... начинается, по-нашему сказать, бал... Девки и молодые ребята становятся в две шеренги, одна против другой, хлопают в ладоши и поют. Вот выходит одна девка и один мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев... а остальные подхватывают хором. Поищем "десять отличий" от нас или обойдемся?
Мнение принадлежит русскому офицеру, проведшему на Кавказе более 20 лет. Максим Максимыч вспоминает А. П. Ермолова, назначенного командующим Кавказским корпусом летом 1816-го. Рассказчик встречается со штабс-капитаном в 1837-38 гг. Именно этот чин (и предыдущий) выслужил Максим Максимыч в ермоловское десятилетие (за дела против горцев), а вот с тех пор лет 12 прошло - и более ничего.
Нет семьи. Теперь уж и не будет. Хотя сам герой простодушен, способен на любовь и привязанность и зла сознательно никому не желает. Из тех, кто лет пять стоит где-нибудь в захолустье с ротой, и целые пять лет ему никто не скажет "здравствуйте" (потому что фельдфебель говорит "здравия желаю").
Так, в служении Отечеству, почти прошла жизнь...
Максим Максимыч - человек военный, поэтому отдает должное кабардинцам и чеченцам как храбрецам, отчаянным в бою, знающим толк в оружии. А вот осетины еще в давние времена создали собственную породу овец, способных в поисках пастбищ забираться на головокружительную высоту. Мясо их было отличного вкуса и не имело характерного, свойственного баранине запаха, а шерсть позволяла делать превосходного качества сукна.
Про лошадей, выведенных в Осетии, побывавший там в начале 1870-х путешественник сказал: достойны удивления их необыкновенное проворство, сила и ловкость. Можно поручить себя инстинкту животного и, закрывши глаза, переезжать через самые страшные пропасти.
Осетины - искусные строители, возводившие свои оборонительные башни в 7, 8 и даже 14 этажей.
Но пришли русские войска, заняли под дороги и свои укрепления плодородные земли, столь ценимые в горах, и как теперь жить народу, чем мужчинам кормить семьи?
Ну а раз эти люди "ниже" нас, они должны подстраиваться и выполнять, что велят "цивилизованные господа". А нам-то чего церемониться? Дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого мужа, как он, - говорит Печорин. Ведь отец Бэлы, старый князь, получив дочь обратно, ее зарежет или продаст, потому что дикарь. Уж не героем ли, спасшим девушку от злой участи, считает себя Григорий Александрович? Во всяком случае, выкрасть ее почел вполне допустимым.
То, что сам поступает как дикарь - и уже без всяких кавычек, - Печорин предпочитает не обсуждать.
Бэлу смертельно ранил Казбич. А если бы этого не случилось, что бы с ней стало? Ведь русский офицер через четыре месяца уже начал ею тяготиться. Он вдруг выяснил, что любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. И еще: я за нее отдам жизнь, - только мне с нею скучно...
(Как это скучно! - воскликнул я невольно, - говорит рассказчик, узнав о счастливой любви Бэлы и Печорина. Я ожидал трагической развязки, и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды!.. Чужая жизнь, судьба горянки - предмет развлечения как для Григория Александровича, так и для путешествующего повествователя. Красноречиво, не правда ли?)
Вот только не Печорину пришлось отдать жизнь, а самой Бэле погибнуть из-за него шестнадцатилетней, не став ни чьей-то настоящей, а не по-ихнему, то есть по разумению героя нашего времени, женой, ни матерью. И другой русский, великий критик В. Г. Белинский пишет: Смерть черкешенки не возмущает вас безотрадным и тяжелым чувством, ибо она явилась... светлым ангелом примирения... и вы с умилением повторяете... она хорошо сделала что умерла... Правда? Не возмущает? А вот меня, например, очень. Гибель столь юной девушки, заплатившей за краткую любовь тоской и горечью от предательства и унижения, практически совершившей самоубийство, - трагедия, и ничего светлого я в этом не нахожу.
Более того, не могу удержаться от вопроса: жизнь в султанском гареме точно ужаснее судьбы Бэлы?
Штабс-капитан Максим Максимыч - командир Печорина. Между ними три чина (за прапорщиком подпоручик и поручик). Максим Максимыч, узнав про нехорошее дело, должен был бы наказать прапорщика и вернуть девушку отцу. Но как-то быстро соглашается со вздорными, а по сути безнравственными объяснениями Печорина! А именно: Да когда она мне нравится? Или с уже процитированным суждением о дикарях.
Тем более, что Максим Максимыч - кунак и старого князя, и Казбича. Для горцев кунак значит брат, причем родной, кровный. То есть и горе, и радость - пополам. Участие и поддержка во всех делах. И это не слова и не проформа. Летом 1853-го Лев Толстой и его кунак чеченец Садо, оторвавшись от основного отряда, наткнулись на горцев. До крепости было недалеко, но лошадь Толстого начала отставать. Плен для русского офицера был бы неизбежным, если бы Садо не отдал ему своего коня и не убедил горцев прекратить преследование.
Кстати, князь, как нам известно, мирной. Вообще-то сия категория трагическая, потому что мирные горцы оказывались меж двух огней. Дружба мирных черкесов ненадежна; они всегда готовы помочь буйным своим соплеменникам. Это слова В. Д. Вольховского - лицейского товарища А. С. Пушкина. Но если не помогали, сами подчас становились жертвами их набегов.
Богатство потеряешь - не беда:
Всё снова наживешь.
Честь потеряешь - это навсегда:
Честь снова не найдешь.
Горцы могли обмануть "неверных" в переговорах, на, так сказать, общем, общественном уровне. Но предать кунака - это было за возможностью их понимания. Поэтому Казбич посчитал виновным старого князя. Что преступление против него и отца Бэлы может прикрывать Максим Максимыч, ему и в голову не могло прийти. Однако кто русскому ближе: соотечественник, сослуживец - или какие-то горцы, дикари?
Жертвой Казбича пал ни в чем не повинный старый князь. На его плечи свалилась неподъемная ноша: пропала любимая дочь. Гений рисует нам зрительный образ, раскрывающий душевное состояние героя, несколькими словами, но сколь они наполнены и значимы! Старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, - это было в сумерки, - он ехал задумчиво шагом. И снова - в который раз - про дочь ничего не узнал. К чему спешить домой? Ведь там пусто без любимицы. Поэтому задумчиво, в невеселых размышлениях, шагом. И уздени отстали даже от шага.
Всё это ПОНИМАЕТ Максим Максимыч. И выносит вердикт: Конечно, по-ихнему, - сказал штабс-капитан, - он был совершенно прав.
Русский офицер прапорщик Печорин из прихоти, от скуки разрушил и так непростую жизнь мирного князя, его семьи. Испоганил судьбу Казбича, потому что тот разбойник, с его точки зрения, хотя никаких доказательств тому не было, а баранов горец продавал русским дешево. Другой офицер - его командир не только скрыл преступление, но и ничем не выразил своего неодобрения, не прекратил личные, доверительные отношения хотя бы. Ну - кунак, и что? Это для них, для горцев что-то значит. У них там какая-то своя честь. А мы причем? У нас, похоже, "честь" другая: предать, не осудить совершившего подлость (или иначе можно назвать то, как Печорин поступил с Бэлой?) хотя бы морально, - в порядке вещей. И его слова об убийстве Казбичем старого князя у меня вызывают не проходящую даже со временем оторопь: ведь Максим Максимыч САМ творец этой ситуации, но ни малейшего звука совести, ни крошечного намека на самоосуждение! Как это возможно для хоть в какой-то степени нравственного человека?! Да еще и достойного уважения, по словам рассказчика! Восхищающего В. Г. Белинского тем, сколь высок и благороден он!
Может, дело в том, что я женщина и ничего не понимаю в вопросах мужской, военной, офицерской чести? Но какова тогда цена этой чести, коли она что дышло?
Однако именно этот взгляд на горцев: сверху вниз, - нежелание понять ментальность другого народа, на чью землю пришли захватчики,- и стал причиной столь долгих боевых действий, такого количества погибших с обеих сторон, огромных финансовых затрат для России.
Свой роман М. Ю. Лермонтов закончил в 1839-м году, опубликовал в 1840-м. Впереди будет август 1843-го, Даргинский поход М. С. Воронцова в 1845-м, восстание наибов в 1860-м... Этот тяжкий, длинный военный путь России очевиден после прочтения книги гения. Во всяком случае, мне.