В воздухе витал едва уловимый аромат хвои и мандаринов. Марина, напевая старую новогоднюю песенку, бережно расставляла на праздничном столе высокие бокалы для вина – те самые, что они с Виктором купили ещё в первый год супружеской жизни. Тонкое стекло мелодично позвякивало, когда она протирала его мягкой салфеткой до хрустального блеска.
"Как тогда, помнишь?" – прошептала она, погружаясь в воспоминания. Перед глазами встала их первая новогодняя ночь после свадьбы – уютная, тихая, наполненная негромкими разговорами и мечтами о будущем. Тогда они сидели в полумраке, освещённые только светом гирлянд и трех высоких свечей. Именно такие свечи она достала сейчас из шкафа – золотистые, витые, пахнущие ванилью.
Украшая квартиру, Марина то и дело останавливалась, представляя, как они проведут этот вечер. Вот здесь, у окна, можно поставить кресло – будут смотреть на падающий снег. А на журнальном столике – вазочка с конфетами и бутылка любимого Витиного вина... Она специально выбрала то самое, которое они пили в их первый совместный Новый год.
Звук открывающейся входной двери вырвал её из приятных мыслей. Виктор, румяный с мороза, на ходу стягивая шарф, что-то увлечённо говорил в телефон:
– Да-да, Серёга, конечно, приходите! Часам к десяти, нормально? И Наташку с Димкой захватите...
Марина замерла с недовязанным бантом в руках. Внутри что-то оборвалось, сердце пропустило удар. Она смотрела на мужа, который, не замечая её состояния, продолжал бодро обсуждать планы на вечер:
– И Михалычу позвони, скажи – ждём! Что? Нет, места хватит всем...
Пальцы Марины задрожали, красивый бант смялся в неровный комок. Она молча опустилась на стул, чувствуя, как предательски щиплет в носу. Двадцать лет вместе, а он даже не спросил... Не поинтересовался, какой праздник она хотела бы...
Виктор, закончив разговор, довольно потёр руки:
– Ну вот, все будут! Весело встретим... – он осёкся, наконец заметив её застывшее лицо. – Ты чего, Маринка?
Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались. Вместо ответа она механически расправляла смятый бант, чувствуя, как внутри растет горький ком разочарования. А Виктор уже набирал следующий номер, его голос звучал всё так же радостно:
– Алло, Вадим? Слушай, ты на Новый год как, свободен?
Марина встала и медленно пошла на кухню. В горле стоял ком, а в голове билась одна мысль: "Неужели он совсем не помнит? Неужели забыл, как мы когда-то мечтали, что каждый Новый год будет только наш?".
Нож стучал о разделочную доску в рваном, нервном ритме. Марина нарезала морковь для оливье, пытаясь сосредоточиться на равномерности кубиков, но они выходили то слишком крупными, то совсем мелкими. В голове крутились непрошеные мысли, руки подрагивали.
– Витя, – наконец произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Может, позвонишь ребятам? Скажешь, что планы изменились?
Виктор, раскладывавший в серванте бутылки с шампанским, обернулся с недоумением:
– Это ещё зачем?
– Понимаешь... – Марина отложила нож, вытерла руки о фартук. – Я думала, мы встретим праздник вдвоём. Как раньше, помнишь?
Он рассмеялся, и этот смех больно кольнул её сердце:
– Брось, Маринка! Какое "вдвоём"? Новый год – праздник друзей! Что мы, старики какие-то, чтобы сидеть вдвоём и в десять спать ложиться?
Она почувствовала, как краска заливает щёки. Двадцать лет... Двадцать лет она подстраивалась, соглашалась, улыбалась его друзьям, готовила на огромную компанию. А сегодня что-то надломилось.
– Значит, я для тебя – старуха? – её голос предательски дрогнул. – Поэтому тебе со мной скучно?
– Да что ты придумываешь? – он подошёл, попытался обнять её за плечи, но она отстранилась. – Просто это же традиция уже – все вместе собираемся...
– Твоя традиция, – тихо сказала Марина. – А ты хоть раз спросил, чего я хочу?
– Ну вот, начинается... – Виктор закатил глаза. – Тебе что, плохо с нашими друзьями?
– Мне плохо без тебя! – она резко повернулась к нему. – Ты понимаешь? Я хочу хоть один вечер провести с мужем, а не с толпой гостей! Хочу, чтобы ты был рядом, а не бегал с бутылками и анекдотами...
– Господи, какие страсти! – он снова попытался свести всё к шутке. – Подумаешь, гости придут...
Это была последняя капля. Марина сорвала фартук, скомкала его в руках:
– Если тебе важнее гости, чем я, то отмечай Новый год один!
Она выбежала в прихожую, трясущимися руками натянула сапоги. Пальто никак не хотело налезать на праздничное платье.
– Да ладно тебе, Марин! – донёсся из кухни голос Виктора. – Ну куда ты на ночь глядя?
Она не ответила. Схватила сумку, рывком открыла входную дверь.
– Перебесишься и вернёшься! – крикнул он ей вслед с той снисходительной уверенностью, от которой у неё окончательно потемнело в глазах.
Хлопок двери прозвучал как выстрел. Марина почти бежала по заснеженной улице, глотая злые слёзы. Телефон в сумке завибрировал – наверное, Виктор. Она не стала доставать. Вместо этого набрала номер подруги:
– Оля? С наступающим... Слушай, можно я к тебе приеду? Да, прямо сейчас. Нет, всё в порядке, просто... – голос всё-таки сорвался. – Просто мне больше некуда идти.
– Ты это серьёзно? В одном платье по морозу? – Ольга втащила продрогшую Марину в прихожую. – Господи, ты вся ледяная! Так, быстро умывайся и иди на кухню, я пока чайник поставлю.
Марина послушно прошла в ванную. В зеркале отражалось заплаканное лицо с растёкшейся тушью. "Хороша невидаль – сбежала из дома под Новый год", – она с остервенением принялась умываться холодной водой.
– Я тут пирог с яблоками испекла, будешь? – крикнула из кухни Ольга.
– Не хочу ничего, – Марина опустилась на табуретку, обхватив руками дымящуюся кружку. – Знаешь, как обидно? Я ведь специально выходные взяла перед праздником. Квартиру украсила, стол накрыла... А он даже не спросил.
– А что, он часто спрашивает? – Ольга села напротив, подперев щёку рукой.
– В том-то и дело, что... – Марина запнулась. – Нет. Я всё жду, когда наконец наговорится с друзьями, накрутится на работе. А он... Слушай, помнишь, как мы раньше Новый год встречали? Только вдвоём. Я ещё свечи везде ставила...
– Ещё бы не помнить! Ты мне все уши прожужжала тогда – какой он romantic, как вы полночи говорили...
– Вот именно что "тогда", – Марина с тоской посмотрела в окно. За стеклом кружился снег, где-то вдалеке бабахали петарды. – А сейчас... Знаешь, что он мне сказал? "Что мы, старики что ли – вдвоём сидеть?"
– Дурак твой Витька, – припечатала Ольга.
– Сама знаю, – Марина шмыгнула носом. – Но ведь мой дурак. Двадцать лет уже.
– И что, все двадцать лет такой был?
– Да нет... – Марина задумалась. – Просто как-то незаметно всё изменилось. Сначала дети маленькие были – не до романтики. Потом ипотека эта проклятая, работали как проклятые. А теперь вроде и можно бы, но...
Телефон на столе снова завибрировал. "Витя" – в десятый раз за вечер.
– Не буду брать, – Марина решительно перевернула телефон экраном вниз. – Пусть поймёт наконец.
– А вдруг уже понял? – Ольга кивнула на телефон. – Звонит ведь.
– Ага, понял. "Перебесишься и вернёшься" – вот его последние слова были.
– Ну и пусть себе думает так. А ты что решила?
Марина помолчала, грея руки о чашку:
– Не знаю... Домой не хочу. К гостям этим его. Устала я, Оль. Устала делать вид, что мне весело.
– Ну так не делай, – Ольга пожала плечами. – Хочешь, оставайся у меня. Будем чай пить, старые фотки смотреть. Помнишь, как мы на первом курсе...
Телефон снова зажужжал. На этот раз пришла смска: "Марин, возьми трубку. Пожалуйста."
Марина перечитала сообщение несколько раз. Это "пожалуйста" было совсем не в духе Виктора.
– Знаешь что, – сказала она наконец. – Наверное, я всё-таки возьму трубку. В следующий раз.
Виктор сидел в кресле, бездумно щёлкая пультом. По всем каналам крутили праздничные передачи – мишура, конфетти, счастливые лица ведущих. Раздражало.
В десятый раз набрал номер Марины. Гудки, гудки и снова автоответчик. Он со злостью бросил телефон на диван.
– Подумаешь, гости... – пробурчал он в пустоту квартиры.
На кухне остался недорезанный салат, разделочная доска в морковной крошке. Марина всегда ругалась, когда он не убирал за собой. А сама вот бросила всё и ушла.
"Ничего, – думал он, расхаживая по комнате. – Погуляет и вернётся. Не пропадать же Новому году...".
Он снова потянулся к телефону – надо предупредить ребят, что всё в силе. Палец замер над кнопкой вызова. А что он им скажет? "Приходите, жена психанула и ушла"?
На столе стояли свечи – три высокие, витые. Он машинально взял одну, повертел в руках. От свечи пахло ванилью.
– Точно такие же были тогда... – вдруг вспомнил он.
Их первый Новый год. Маринка суетилась, расставляла свечи, а он всё подшучивал – зачем эта романтика, что за телячьи нежности... А потом они просидели всю ночь при свечах, говорили-говорили, будто впервые друг друга увидели.
Виктор тяжело опустился на диван. В голове настойчиво крутилось её "мне плохо без тебя". А ведь правда – когда они в последний раз просто сидели вдвоём? Без телевизора, без гостей, без вечных разговоров о делах?
На стене тикали часы – подарок тёщи. Половина десятого. Ребята собирались к десяти...
Он вдруг представил, как они ввалятся шумной толпой – Серёга со своими анекдотами, Димка с гитарой, Наташка с очередным салатом... А Маринки не будет. Не будет её смеха, её "ой, да куда столько еды", её привычного "Вить, помоги с тарелками"...
На кухонном столе что-то блеснуло. Виктор подошёл ближе – бокалы. Те самые, из тонкого стекла, купленные ещё в молодости. Маринка всегда берегла их, доставала только по особым случаям.
– Дурак ты, Витька, – сказал он сам себе. – Всё о друзьях думаешь, а самого близкого человека не видишь.
Он снова взял телефон. На этот раз набрал Серёгу:
– Слушай, старик... Тут такое дело... В общем, сегодня не получится. Да нет, всё нормально, просто... Есть одно важное дело. Прости, что в последний момент...
Потом долго смотрел на экран, где высвечивался Маринкин номер. Набрал сообщение: "Марин, возьми трубку. Пожалуйста."
За окном громыхнуло – кто-то запустил первую новогоднюю петарду. Виктор накинул куртку. Надо успеть найти её до полуночи. И ведь знает где искать – у Ольки она, где ж ещё...
В дверь позвонили. Ольга переглянулась с Мариной:
– Ну что, откроем?
– Сама открой. Я никого не жду, – Марина демонстративно отвернулась к окну.
На пороге стоял Виктор – в распахнутой куртке, с красным от мороза лицом. За его спиной падал снег.
– Оль, можно? – он переступил с ноги на ногу. – Две минуты.
– Явился – не запылился, – хмыкнула Ольга, но дверь открыла шире. – Проходи уж... простудишь всех.
Виктор прошёл на кухню, остановился у порога. Марина по-прежнему сидела к нему спиной.
– Маринк... – начал он.
– Все гости собрались? – перебила она. – Или ещё кого ждёшь?
– Я им позвонил. Отменил всё.
Она недоверчиво обернулась:
– Что, прям всем?
– Всем, – он стянул шапку, помял её в руках. – Знаешь... ты права. Я как-то... совсем забыл, как мы раньше Новый год встречали.
– Да уж, – она снова отвернулась, но уже не так решительно. – Склероз в сорок пять – это диагноз.
– Марин, – он сделал шаг к столу. – Я свечи твои нашёл. Те самые, с ванилью. И бокалы... помнишь, как мы их выбирали? Ты ещё сказала – будем беречь для особых случаев.
– Помню, – тихо отозвалась она. – А толку-то?
Виктор придвинул табуретку, сел напротив:
– Знаешь, что я понял? Каждый Новый год – особый случай. Только я... как-то забыл об этом. Всё бегом, бегом – работа, друзья, дела... А ты всё помнила. И свечи эти хранила...
Марина украдкой вытерла щёку. Ольга тихонько вышла из кухни.
– А что теперь толку? – упрямо повторила Марина. – Всё равно уже...
– Ничего не поздно, – он осторожно накрыл её руку своей. – Слушай, а давай так: сначала – только мы вдвоём. Как тогда. Свечи, вино, разговоры. А часам к одиннадцати, если захочешь...
– Если захочу – что?
– Тогда позовём ребят. Но только если ты захочешь. И вообще... давай теперь всегда так будем? Сначала – мы, а потом уже всё остальное?
Она наконец посмотрела ему в глаза:
– А почему я должна тебе верить? Ты же завтра опять всё забудешь.
– Не забуду, – он сжал её пальцы. – Знаешь, как страшно в пустой квартире? Я сегодня первый раз понял... Ты ушла, а я как будто оглох. Ни музыки, ни смеха – ничего не слышу. Даже телевизор не помогает.
– Вить... – она закусила губу. – А давай договоримся? Все праздники теперь будем заранее обсуждать. Чтобы не как сегодня...
– Конечно, – он облегчённо выдохнул. – Всё, что захочешь. Только домой пойдём, а? Там твои свечи скучают...
За дверью деликатно кашлянула Ольга:
– Ну что, голубки? Мир?
Марина встала, одёрнула платье:
– Погоди, я хоть умоюсь... Глаза опухли.
– Красивая ты у меня, – Виктор притянул её к себе. – Даже с опухшими глазами.
– Всё-всё, – замахала руками Ольга. – Дальше без меня. С наступающим вас!
– Ты куда эти тарелки понесла? – Виктор перехватил у Марины стопку праздничной посуды. – Давай я сам.
– Вот это новости, – усмехнулась она, но тарелки отдала. – С чего вдруг такая забота?
– А то я не вижу, как ты умаялась с этими салатами...
В комнате горели свечи – те самые, ванильные. Их огоньки отражались в окне, смешиваясь с падающим снегом. На столе – два прибора, любимое вино и та самая "праздничная" скатерть, купленная ещё на первую зарплату.
– Знаешь, – Марина поправила бант на ёлке, – я ведь правда каждый год эти свечи доставала. Думала – вдруг...
– А я болван был, – Виктор обнял её сзади. – Вечно куда-то бежал, торопился. А счастье-то вот оно, дома сидело...
– Ой, только не надо сейчас этих телячьих нежностей! – она шутливо отмахнулась, но глаза подозрительно заблестели.
– Это не нежности, – он развернул её к себе. – Это правда. Двадцать лет женаты, а я как будто только сегодня тебя разглядел.
За окном бабахнуло особенно громко – соседи начали запускать салюты. Марина вздрогнула.
– Помнишь, как мы в первый год салют с балкона смотрели? – Виктор кивнул на дверь. – Пойдём?
На балконе было морозно. Марина поёжилась, и Виктор накинул ей на плечи свой свитер. Пахло хвоей – на перилах стояла маленькая ёлочка в горшке.
– Гляди, – она ткнула пальцем в небо, – звёзды видно...
Куранты уже начали бить. Где-то внизу кричали "ура", небо расцветало огнями фейерверков.
– С Новым годом, – шепнул Виктор.
– С Новым годом, – она прижалась к его плечу. – Слушай, а может, всё-таки позвоним ребятам? Часок уже пробил...
– Уверена?
– Ага. Теперь – уверена.
Когда часа через полтора явились друзья – шумные, весёлые, с гитарой и шампанским – Марина встречала их с искренней улыбкой. Она больше не чувствовала себя просто хозяйкой, которая должна всех накормить и развлечь. Виктор то и дело ловил её взгляд через комнату, подмигивал, а один раз даже утащил на кухню – "помочь с чаем" – а на самом деле чтобы украдкой поцеловать.
– Эй, молодожёны! – крикнул захмелевший Серёга. – Вы там чай скоро принесёте?
– Представляешь, – шепнул Виктор, обнимая жену, – чуть было всё это пропустил. Из-за собственной глупости.
– Ничего, – она погладила его по щеке. – Главное, что успел понять.
Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон – наверняка дети, поздравить хотят. Марина пошла было искать трубку, но Виктор остановил её:
– Стой. Я сам. А ты иди к гостям – тебя там Наташка заждалась.
И глядя, как он скрывается в коридоре, Марина вдруг поняла – вот оно, счастье. Не в том, чтобы быть только вдвоём или непременно в шумной компании. А в том, чтобы чувствовать – ты на первом месте. Главная. Любимая. А всё остальное – потом.