С тех пор я живу с этим голосом уже одиннадцать лет.
Одиннадцать лет с тех пор, как я впервые услышал болезненные шёпоты, доносящиеся из глубин моего сознания.
Одиннадцать лет с момента аварии.
Я почти не помню, что было до того дня — наверное, как и любой человек, я забыл большую часть первых семи лет жизни. Но тот роковой день врезался в мою память во всех подробностях.
Может, травма намертво приковала его ко мне.
Мама везла меня домой с футбольной тренировки. Её светлые волосы спадали на подголовник сиденья. Я сидел сзади и, когда она отказалась остановиться за мороженым, схватил прядь её волос и дёрнул изо всех сил.
Она вскрикнула от боли, обернулась, чтобы отчитать меня, и проехала на красный свет.
Я никогда не забуду лицо молодой женщины из другой машины — её крик, её взгляд, устремлённый на заднее сиденье, в тот миг, когда её автомобиль врезался в нас.
Мой отец был в совете директоров лучшей больницы города. Он позаботился, чтобы нам оказали самую квалифицированную помощь.
Пассажиры другой машины — молодая мать и её сын — оказались не так удачливы.
Чудом я выжил. Удар пришёлся прямо в мою дверь — туда, где я сидел.
Меня должно было раздавить.
Но я не остался невредимым. Осколки стекла и металла изуродовали лицо, повредили голосовые связки, а глаза — настолько, что мне диагностировали юридическую слепоту.
Возможно, потеря зрения была даже к лучшему: моё лицо стало неузнаваемым.
Однажды я всё же рискнул надеть очки и посмотреть в зеркало. То, что я увидел, заставило меня зарыдать. Родители нашли меня в ванной, кричащим, что я — чудовище.
Через несколько дней они объявили, что мы переезжаем — с западного побережья на восточное. Они хотели оградить меня от вопросов и насмешек в школе. Мы оставили всё, включая фотографии меня до аварии. Родители сказали, что это ради моего блага — чтобы я не вспоминал, каким был раньше.
Мы начали новую жизнь.
Они старались не говорить об аварии и моих травмах, будто её никогда не было.
Мама тоже получила ранения, но научилась скрывать шрамы под слоем косметики. На вопросы о моих травмах они отвечали коротко: «Попали в аварию. Он обычный мальчик. Не будем это обсуждать».
Чаще всего я был благодарен им за это. Но иногда мне хотелось, чтобы они хотя бы поговорили со мной.
Особенно в ту ночь, когда я впервые услышал голос.
Через полгода после переезда я проснулся посреди ночи в своей комнате. Без очков я не видел времени на часах, но по темноте и стрекотанию сверчков понял, что уже давно за полночь.
Я не мог пошевелиться.
Тело будто окаменело. Дыхание участилось, я пытался позвать родителей, но голос не слушался.
И тогда я услышал его.
— Кто ты?
Детский шёпот, дрожащий от страха, прозвучал у меня в голове. Голос казался одновременно чужим и знакомым.
«Что?» — мысленно ответил я, всё ещё не в силах говорить вслух.
— Тебя тут не должно быть.
Он звучал так же испуганно, как я. А потом моя левая рука сама поднялась с кровати. Пальцы сжимались в кулак, разжимались, будто пытались что-то схватить в воздухе.
— ТЕБЯ ТУТ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ!
Голос закричал. В ужасе я заорал в ответ: «Уйди! Оставь меня!» — и рука упала на постель. Паралич отпустил.
Я вскочил и побежал к родителям. Благодаря жизни в темноте я уже привык ориентироваться без зрения. Они успокаивали меня, объясняя, что это «сонный паралич» — нормальное явление, хоть и пугающее.
Отец посоветовал: «Если голос вернётся, скажи ему, что ты главный».
С тех пор он приходил снова и снова. Каждый раз я прогонял его, но страх не уходил: а что, если однажды он возьмёт верх?
К двенадцати годам голос посещал меня девять раз. Фразы менялись:
— Нечестно! Уходи! Ты виноват! Украдено!
Но всегда возвращалось: — Тебя тут не должно быть!
Родители твердили, что это просто последствия травмы. Но в пятнадцать я встретил Карла — первого друга, который не обращал внимания на моё лицо. Я рассказал ему о голосе.
Карл выдвинул новую теорию: голос — это дух мальчика из той аварии. Его душа вселилась в моё тело, пытаясь вернуть себе контроль.
Мы попытались связаться с ним через спиритическую доску, но безуспешно. Голос стал злее. В последний раз, когда Карл ночевал у меня, «он» едва не задушил друга.
Карл отдалился. Голос забрал моего единственного друга.
В отчаянии я написал историю на паранормальных форумах. Вчера пришёл ответ:
— Я тебя искал. Это не дух.
К сообщению были прикреплены две фотографии: одна — моя семья до аварии, другая — женщина с двумя сыновьями. Её лицо я узнал — та самая мать из другой машины.
Младший сын... он был похож на меня.
Я подбежал к зеркалу, впервые за десять лет надел очки. Под шрамами и рубцами было его лицо.
Голову пронзила адская боль. Перед глазами промелькнули воспоминания... но не мои.
Я видел аварию его глазами. Его мать пыталась остановиться, но наша машина врезалась в них. Он очнулся в больнице, но его тело уже было не его.
Мой отец договорился с хирургом. Они пересадили мой мозг в его тело.
Я украл его жизнь.
В конце сообщения стояло:
— Ты убил мою мать. Украл тело моего брата. Я найду тебя.
Теперь я знаю правду.
Голос — это он. Мальчик, запертый в собственном теле. Он ненавидит меня. Он ждёт момента, чтобы вернуть контроль.
Я разбил очки — не хочу видеть его лицо. Но я чувствую, как он копит ярость где-то в глубине сознания.
Он знает, что его брат ищет его.
А я не знаю, что делать.