Часть 5
Проходчик повертел головой, то и дело поглядывая на купола в кровле, и вдруг вспылил:
– Ждать... Михалыч, чего ждать – у моря погоды? Хочешь – сам жди, а не хочу. И вообще ты не наш. Чего раскомандовался? Иди в своё звено и командуй сколь душе угодно.
Звеньевой спокойно ответил:
– Да, Валера, тут ты прав – я не ваш и меня сейчас здесь быть не должно. Но судьба распорядилась так, что мы вместе оказались взаперти с фортуной. Да, Валера, нам очень крупно повезло, что мы все остались живы. Что ни говори, а фортуна на нашей стороне. А если тебе не нравится, что я командую, так я не против – сам командуй.
Проходчик набычился:
– А чё я-то? Я – человек маленький. Вон, у нас мастер есть – он пусть и командует, ему по должности положено.
Горный мастер обвёл всех взглядом:
– Другие предложения будут? Понятно – других предложений нет. Тогда все внимательно слушаем меня. Валера, тебя это тоже касается. Значит так, мы все – молодые люди и я в том числе. И только Михалыч среди нас – самый старый и опытный шахтёр. Поэтому свои полномочия по командованию я передаю ему. Возражения не принимаются! Всем понятно? – горный мастер выдержал небольшую паузу, глядя на своих товарищей. – Ну вот и отлично. Михалыч, будешь у нас за старшего.
Звеньевой набрал в грудь воздуха:
– Мы попали в экстремальную ситуацию. Над нами 360 метров земной тверди, штрек завален породой. Можно, конечно, попробовать по куполам выбраться отсюда, но шансы стремятся к нулю. Мы можем угодить в метановый «мешок», кровля может ещё сесть и от нового завала ползком уже не убежишь. Раздавит как червяка на асфальте. Да и ползти по куполам на карачках более километра психологически тяжело, не каждый выдержит – тут яйца нужны не стальные, а из вольфрама. Но мы попробуем. Надо только немного подождать, чтобы кровля устоялась, потом полезем на разведку. Валера, ты полезешь?
Проходчик оживился:
– Да я хоть сейчас!
– Нет, сейчас не надо. Говорю же, надо немного подождать. А сейчас давайте посмотрим, чем мы располагаем. Мы три метра отрубили, закрепить не успели; ложняк упал, основная кровля стоит крепко – это нам на руку. Мы хоть и в каменном мешке, но у нас большое пространство – значит, воздуха нам хватит надолго. Далее. Серёга, сколько метана прибор показывает?
Комбайнёр глянул на красный индикатор газоанализатора СМП-2:
– Ноль-пять.
– Полпроцента – это мало, с учётом того, что у нас проветривания нет.
Горный мастер замерил газ своим прибором ШИ, глянул в окуляр интерферометра:
– Да, можно считать, что метана нет.
Звеньевой возразил:
– Погоди, ещё будет – мало-помалу соберётся, – Виктор Михайлович обратился к комбайнёру: – Серёга, ты свой прибор выключи пока. Заряжать его тут негде, а метан нам надо контролировать. Поэкономь заряд. Женька периодически будет замерять газ, – звеньевой посмотрел на электрослесаря: – Саня, а твой прибор где?
Электрослесарь пожал плечами:
– Где-то на штреке под породой валяется вместе с самоспасателем и сумкой с ключами. Когда бежал, я и не помню, как их потерял. Хорошо, что из карманов фляжка с тормозком не выпали.
Звеньевой акцентировал внимание:
– Кстати, у кого из вас нет тормозка? У всех есть? – звеньевой посмотрел на моториста: – А твой на пускателе остался?
Моторист похлопал по карману куртки:
– Нет. С собой. Когда пошёл на ленту, я его забрал.
– Правильно сделал. Тогда положение у нас не особо безнадёжное – воздух есть, еда есть, воды мало, но она тоже есть. Когда закончится, будем пить из шланга с орошения. Вода техническая, невкусная, но другого выбора нет. Среднестатистический человек без еды может прожить три недели, а без воды только три дня, – ребята молча слушали своего старшего товарища. Звеньевой продолжил: – Ресурсы у нас ограничены, без надобности расходовать их неразумно. Не буду лукавить, скажу честно – я не знаю, сколько времени нам предстоит тут просидеть, но мы должны продержаться. Даже не должны, а ради наших родных и близких мы ОБЯЗАНЫ продержаться. Если запаникуем, потеряем самообладание – мы погибнем. Сдаться легко, бороться тяжело. Но так ведь и в шахте слабые духом люди не работают! Верно говорю?
Ребята поддержали старшего товарища:
– Да-да, слабакам в шахте не место!
Видя одобрение ребят, звеньевой улыбнулся:
– Есть деликатный вопрос. Я бы даже сказал – интимный.
Ребята заинтересованно посмотрели на звеньевого, мастер спросил:
– Михалыч, ты на что намекаешь?
– Намекаю на то, что среди нас роботов нет.
Мастер озадаченно уставился на звеньевого:
– И как это понимать?
– А так и понимать, что туалет у нас будет под перегружателем. Зря что-ли вы породу раскидывали?
Мастер засмеялся:
– Так мы вас раскапывали!
– Раскопали – молодцы! А теперь мы туда будем ходить «прессу читать». Ну не будем же мы тут перед собой гадить?! – и звеньевой энергично указал руками на забой впереди комбайна.
Проходчик закивал:
– Михалыч, так бы сразу и сказал. А то, видишь ли, вопрос деликатный. Как хошь, так и понимай твой интим.
Звеньевой усмехнулся:
– Кто как воспитан, тот так и понимает. Это в кино персонажи в туалет не ходят, а у нас тут не кино. К сожалению.., – звеньевой обвёл взглядом товарищей и восторженно подбодрил: – Ребята, не вешаем нос, мы победим! А сейчас предлагаю всем выключить светильники, оставить только один. Так нам надольше света хватит. Или в темноте сидеть, или со светом – разница есть и разница существенная.
Ребята без возражений один за другим выключили светильники, непогашенный фонарь остался только у звеньевого. Наступила тишина. Зловещая тишина без малейшего звука. Казалось, что в этой мрачной тишине был слышен стук сердец шести шахтёров, оказавшихся глубоко под землёй взаперти с фортуной.