Лондон, 1918 год. В роскошном зале Букингемского дворца король Великобритании Георг V рассматривал необычную посетительницу. Перед ним стояла невысокая женщина в русском офицерском мундире, увешанном наградами. Четыре Георгиевских креста поблескивали на груди, а на погонах красовались знаки различия подпоручика.
— Так вы и есть та самая Мария Бочкарева? — спросил король по-английски.
— Так точно, ваше величество, — ответила женщина на ломаном английском.
— Расскажите, как простая русская крестьянка стала офицером и командиром батальона?
Мария чуть заметно усмехнулась. Если бы его величество знал всю правду о её прошлом, вряд ли эта аудиенция вообще состоялась бы. От работы уборщицей в публичном доме до королевского дворца – такой путь не снился даже героиням волшебных сказок.
— Всё началось в 1914 году, ваше величество, когда я решила идти на войну...
— Подождите, — прервал её король, — я хочу услышать всю историю. С самого начала.
Георг V откинулся в кресле, приготовившись слушать. А Марии вспомнилась грязная улица провинциального Томска, где пятнадцать лет назад начался её путь к этому роскошному залу.
Путь наверх из самого низа
Томск, 1903 год. Пятнадцатилетняя Мария стояла перед иконами в родительском доме, кусая губы, чтобы не разрыдаться. Завтра её выдают замуж за Афанасия Бочкарева, человека, которого она видела всего дважды в жизни.
— Хороший муж попался, работящий, — приговаривала мать, поправляя на дочери праздничный сарафан. — И непьющий.
Последнее утверждение оказалось горькой ошибкой. Уже через месяц Афанасий начал прикладываться к бутылке, а через полгода пропивал всё, что зарабатывал. Мария крутилась как белка в колесе. Она работала поденщицей, стирала чужое бельё, мыла полы в богатых домах.
Однажды в трактире, куда она принесла обед мужу, к ней подсел бравый молодец Яков Бук, по прозвищу "Яшка". Он держал в городе мясную лавку и слыл человеком состоятельным. Правда, злые языки поговаривали, что основной его доход идёт не от торговли мясом.
— Что ж ты, красавица, с пьяницей маешься? — спросил Яшка, подмигнув. — Такой цветок, а в грязи вянет.
Мария хотела гордо отвернуться, но вместо этого заплакала. А Яшка продолжал нашёптывать ей на ухо о красивой жизни, о том, как она достойна лучшей доли. Через неделю она сбежала от мужа к своему новому покровителю.
Счастье длилось недолго. Вскоре выяснилось, что Яшка промышляет не только мясом, но и разбоем. Однажды ночью в их дом ворвалась полиция. Бука арестовали и сослали в Якутск. Мария, уже успевшая полюбить этого лихого человека, отправилась за ним.
В Якутске жизнь покатилась по наклонной. Яшка пил не меньше первого мужа, а деньги добывал ещё более сомнительным путём. Когда его снова арестовали, Мария осталась без копейки. Пришлось устроиться уборщицей в публичный дом, единственное место, где согласились взять женщину с таким прошлым.
Казалось, судьба загнала её в тупик. Но тут грянула Первая мировая война.
Рядовой Бочкарева
В ноябре 1914 года в призывном пункте Томска случился переполох. На пороге стояла женщина с решительным взглядом и требовала записать её в действующую армию. Офицеры переглядывались, не зная, как реагировать на такую невидаль.
— Милая барышня, — снисходительно улыбнулся начальник призывного пункта, — у нас есть санитарный батальон. Туда женщин берут.
— Не хочу в санитары. Хочу в пехоту, рядовым.
— Помилуйте, но это же невозможно. Женщина в окопах, такого ещё не бывало.
— Значит, будет, — упрямо сдвинула брови Мария.
Чтобы отделаться от назойливой просительницы, офицер посоветовал ей обратиться к самому царю. Он и предположить не мог, что Мария воспримет эти слова как руководство к действию.
В тот же день она потратила последние деньги на телеграмму императору Николаю II. Текст был прост: "Ваше Императорское Величество! Прошу разрешить мне, крестьянке Марии Бочкаревой, встать на защиту Родины рядовым пехотного полка".
Ответ пришёл неожиданно быстро. На телеграфе не поверили своим глазам, царь лично разрешил женщине служить в армии.
В 28-м Полоцком пехотном полку новобранка произвела фурор. Солдаты не знали, как себя вести с женщиной в строю. Кто-то подшучивал, кто-то возмущался, а кто-то просто крутил пальцем у виска.
— Ну что, служивая, покажи, как ружьём управляться будешь, — ухмыльнулся бравый унтер на первом построении.
Мария молча разобрала и собрала винтовку за тридцать секунд. В прежней жизни, с Яшкой Буком, ей доводилось иметь дело с оружием.
— А штыком колоть сможешь? — не унимался унтер.
— Дайте мишень, покажу.
Первый Георгий
Боевое крещение Марии случилось в феврале 1915 года. Полоцкий полк занимал позиции под Сморгонью, когда немцы пошли в атаку. Рота, где служила Бочкарева, попала под шквальный артиллерийский огонь.
В грохоте разрывов Мария вдруг услышала стон. Молоденький солдатик, почти мальчишка, корчился в воронке, зажимая окровавленный живот. Не раздумывая, она поползла к нему, хотя вокруг свистели пули и рвались снаряды.
— Ты что, баба, совсем ополоумела? — крикнул ротный. — Назад!
Но Мария уже тащила раненого к своим окопам. Добравшись до бруствера, она скатилась вниз вместе с ношей и тут же поползла за следующим. За два часа боя она вынесла с поля боя пятнадцать раненых.
А потом началась немецкая атака. Серые цепи противника поднялись во весь рост и двинулись на русские позиции. Ротный скомандовал: "В штыки!", и Мария первой выскочила из окопа.
— Что, братцы, не уступим бабе в храбрости? — крикнул кто-то из солдат.
Рота поднялась все, как один человек. В рукопашной схватке Бочкарева действовала с отчаянной яростью, сказывалась прежняя жизнь, где приходилось драться за существование. Двоих немцев она заколола штыком, третьего оглушила прикладом.
После боя командир полка лично поздравил необычного бойца:
— За спасение раненых представляю к Георгиевскому кресту четвертой степени. Честно говоря, не ожидал от женщины такой храбрости.
— Рада стараться, ваше высокоблагородие! — по-уставному гаркнула Мария, а про себя подумала: "Эх, знали бы вы, сколько раз мне приходилось вытаскивать раненого Яшку из переделок..."
С того дня отношение к ней в полку изменилось. Солдаты прозвали её "наш Яшка" в память о лихом налетчике, с которым она когда-то жила. Имя прилипло, и вскоре вся дивизия знала отчаянную женщину-солдата под этим прозвищем.
Дорога к славе
К концу 1916 года грудь рядового Бочкаревой украшали уже все четыре степени Георгиевского креста. Каждый из них имел свою историю. Второй она получила за то, что вынесла с поля боя тяжелораненого командира роты. Третий – за захват немецкого пулемёта вместе с расчётом. Четвёртый – за то, что возглавила атаку после гибели всех офицеров.
В окопах ходили легенды о женщине-солдате. Говорили, что пули её не берут, что она заговорённая. А всё объяснялось проще, годы жизни с бандитом научили её мгновенно чувствовать опасность.
— Яшка, как ты узнаёшь, откуда немец стрелять будет? — спрашивали солдаты.
— По воздуху, — усмехалась Мария. — Когда снайпер целится, воздух звенит по-особому.
В начале 1917 года её произвели в унтер-офицеры и назначили командиром взвода. Такого в русской армии ещё не бывало, чтобы женщина командовала мужчинами. Но солдаты не роптали, за два года войны они убедились, что их "Яшка" стоит десятка иных командиров.
А потом грянула Февральская революция. В армии начался разброд, солдаты митинговали, отказывались воевать, братались с немцами. Глядя на этот развал, Бочкарева решила, что пришло время для отчаянного шага.
На одном из митингов она выступила с пламенной речью:
— Если мужчины разучились воевать, пусть это сделают женщины! Я берусь создать женский батальон, который покажет, как надо защищать родину!
В толпе засмеялись:
— Куда бабе с ружьём?
— А это мы сейчас проверим, — спокойно сказала Мария и вызвала насмешника на штыковой бой.
Через минуту здоровенный детина лежал в пыли, а его винтовка оказалась в руках у Бочкаревой.
Батальон в юбках
Идея женского батальона неожиданно нашла поддержку у Временного правительства. Керенский, увидев в этом отличный пропагандистский ход, выделил для формирования подразделения казармы на Торговой улице в Петрограде.
На призыв Бочкаревой откликнулись две тысячи женщин. Среди них были и потомственные дворянки, и фабричные работницы, и курсистки. Мария устроила им такой отбор, что три четверти кандидаток отсеялись в первую же неделю.
— Вы на курорт пришли или воевать? — рявкала она на изнеженных барышень. — Думаете, на фронте вам будут шоколад в постель носить?
Оставшихся она муштровала без всякой жалости. Подъём в пять утра, десять часов строевой подготовки, штыковой бой, стрельбы. Многие плакали по ночам в подушку, но не сдавались.
— Косы долой! — скомандовала Бочкарева на второй день. — На войне за них только зацепиться можно.
Дочь генерала Добровольская рыдала над своими роскошными локонами, но покорно подставила голову под машинку. Княжна Татуева, чьи предки служили ещё Ивану Грозному, безропотно надела солдатские портянки.
К июню 1917 года батальон был готов. На площади перед Исаакиевским собором им вручили знамя с надписью "Первая женская военная команда смерти Марии Бочкаревой". Корреспонденты щёлкали фотоаппаратами, дамы бросали цветы, оркестр играл марш.
Бочкарева стояла перед строем своих "амазонок" с новенькими офицерскими погонами и думала о том, как далеко завела её судьба от грязных улиц Томска.
А через месяц батальон отправили на фронт. Там их ждало настоящее боевое крещение, немцы наступали на Сморгонь.
Боевое крещение
8 июля 1917 года женский батальон занял позиции под Сморгонью. Мужчины-солдаты встретили необычное пополнение насмешками:
— Эй, красавицы, может, лучше в медсанбат пойдёте? Там тоже форма красивая!
Бочкарева на провокации не реагировала. Она знала, что скоро будет не до смеха. Разведка доносила о готовящемся немецком наступлении.
Утром 9 июля начался артобстрел. Немцы били из тяжёлых орудий, превращая окопы в месиво из земли и щепок. Многие из "амазонок" впервые оказались под огнём. Княжна Татуева читала молитвы, сжимая винтовку побелевшими пальцами. Дочь генерала Добровольская стискивала зубы, чтобы не закричать при каждом разрыве.
— Спокойно, девочки, — говорила Бочкарева, обходя позиции. — Это только увертюра. Скоро начнётся главное..
И оно началось. После артподготовки немцы пошли в атаку. Серые цепи поднялись во весь рост, и женщины впервые увидели врага так близко.
— Огонь! — скомандовала Бочкарева.
Её "амазонки" стреляли без суеты, как учили на полигоне. Немцы падали, но продолжали идти вперёд. Когда до окопов осталось метров двадцать, Мария подняла саблю:
— В штыки, за мной!
И тут случилось неожиданное, соседний мужской батальон не поддержал контратаку. Женщины оказались одни против немецкой пехоты. Но они не дрогнули.
В рукопашной схватке "амазонки" дрались отчаянно. Немцы, не ожидавшие такой ярости от женщин, отступили. Батальон Бочкаревой занял немецкие окопы, но развить успех было некому, мужские части продолжали отсиживаться в тылу.
К вечеру из двухсот бойцов батальона в строю осталось меньше сотни. Сама Бочкарева была тяжело ранена осколком снаряда.
Цена победы
В петроградском госпитале, куда доставили раненую Бочкареву, собрался весь цвет столицы. Генералы и министры приезжали посмотреть на женщину-командира, чей батальон устоял там, где отступили регулярные части.
— За этот бой вас представили к Золотому оружию, — сообщил ей генерал Корнилов, сидя у постели.
— Благодарю, ваше превосходительство. Только вот девочек моих жалко... Многие не вернулись.
— Вы показали пример мужества всей армии.
— Пример? — горько усмехнулась Мария. — А толку? Мужики в окопах сидели, пока мои девчонки в штыки ходили.
После госпиталя Бочкарева, произведенная в подпоручики, объехала все женские батальоны с инспекцией. То, что она увидела, её разочаровало. Новые формирования больше напоминали дамские клубы, чем воинские части.
— Так воевать нельзя, — доложила она Корнилову. — Из этих барышень солдат не выйдет.
А потом грянул Октябрь 1917-го. Новая власть приказала расформировать все женские батальоны. Бочкареву арестовали прямо на вокзале в Петрограде.
В Смольном её допрашивал сам Троцкий:
— Предлагаю вам послужить революции. Ваш опыт пригодился бы Красной армии.
— Нет, — покачала головой Мария. — Я устала от войны. Отпустите меня домой.
К удивлению многих, её отпустили. Снабдили даже деньгами на дорогу до Томска. Но это было только начало новых испытаний.
Между красными и белыми
В Томске Бочкарева застала полный хаос гражданской войны. Власть менялась каждую неделю. Белые, красные, эсеры, все требовали от знаменитой женщины-офицера поддержки.
Мария пыталась остаться в стороне от братоубийственной бойни. Сидела с родителями в маленьком домике на окраине, лечила старые раны. Но судьба готовила ей новый поворот.
Однажды ночью в дверь постучали. На пороге стоял офицер с погонами колчаковской армии:
— Госпожа Бочкарева? Адмирал Колчак просит вас прибыть в Омск.
— Зачем я ему? — устало спросила Мария.
— Нужно формировать санитарные отряды. Раненых много, а рук не хватает.
Она согласилась, но с условием, что не будет никакого участия в боевых действиях. Однако в Омске её ждал сюрприз. Колчаковская контрразведка раскопала историю о её встрече с Троцким.
— Как прикажете это понимать? — грозно спросил начальник контрразведки. — Вы вели переговоры с большевиками?
— Я отказалась служить им, — спокойно ответила Мария.
— А может, это была конспирация?
Её спас американский консул, предложивший неожиданный выход – поездку в США для сбора средств в пользу белого движения. Так Мария Бочкарева оказалась в Америке, где её ждал ошеломительный успех.
За океаном и в Лондоне
Американцы, обожающие истории о героях, пришли в восторг от русской женщины-офицера. Газеты взахлёб писали о "славянской Жанне д'Арк", а светские львицы устраивали в её честь приёмы.
Мария, с её природной сметливостью, быстро освоилась в новой роли. На встречах с журналистами она ловко обходила острые углы своей биографии, делая упор на военных подвигах. О прошлом в публичном доме и жизни с бандитом никто так и не узнал.
Президент Вильсон принял её в Белом доме. Во время беседы он поинтересовался ситуацией в России:
— Как вы думаете, кто победит в гражданской войне?
— Победит тот, кого поддержит народ, — уклончиво ответила Мария. Она уже поняла, что американцы не горят желанием помогать белым.
В Англии приём был ещё более пышным. Суфражистки сделали из неё знамя борьбы за женские права. Особенно усердствовала мисс Панкхерст, лидер движения за права женщин:
— Вы доказали, что женщина способна на всё.
— Кроме одного, — усмехнулась Бочкарева. — Я так и не научилась пить чай с молоком.
Апофеозом стала аудиенция у короля Георга V. Тот самый разговор, с которого началась наша история. Король произвёл на Марию сильное впечатление:
— После беседы с вашим величеством я поняла, что корона, это не только привилегия, но и тяжкий труд.
— Как и офицерские погоны, — улыбнулся король.
Но все эти встречи оказались «пустышками», Мария поняла, что серьёзной помощи белому движению больше не видать. С этим печальным заключением Бочкарева вернулась в Россию.
Последний бой
В Томске уже вовсю развевались красные флаги. За время её отсутствия город окончательно перешёл под контроль большевиков. Армия Колчака отступала на восток, оставляя города один за другим.
Мария понимала, надо бежать. Но не смогла бросить больных родителей. Она пришла к коменданту города:
— Вот мой револьвер. Я сдаюсь добровольно.
Комендант, бывший фронтовик, узнал знаменитую женщину-офицера:
— Зачем вернулись? В Америке жили бы припеваючи.
— Россия – моя страна. Здесь мой дом.
Её арестовали, но поначалу обращались мягко, просто взяли подписку о невыезде и отпустили. Однако в рождественскую ночь за ней пришли.
В красноярской тюрьме следователь листал её дело:
— Поездка в Америку, встречи с Колчаком. Как прикажете это понимать?
— Я никогда не стреляла в своих, — спокойно ответила Мария. — Только в немцев. За это меня наградили четырьмя Георгиями.
— Георгиевские кресты теперь не в цене, гражданка Бочкарева.
В мае 1920 года в Красноярск прибыл член коллегии ВЧК Павлуновский. Он бегло просмотрел дело и наложил резолюцию: "Расстрелять".
Перед казнью Мария попросила разрешения написать письмо родителям. В нём она рассказала всю правду о своей жизни, от томского публичного дома до королевского дворца в Лондоне.
—Я готова! — сказала она конвою, запечатав письмо.
Эпилог
В 1992 году Мария Бочкарева была полностью реабилитирована. Но главная загадка её жизни так и осталась неразгаданной – существуют свидетельства, что расстрел был инсценирован, а сама она под чужим именем дожила до глубокой старости в Харбине.
А что думаете вы? Могла ли женщина с таким характером покорно принять смерть? Или она снова перехитрила судьбу, как делала это много раз?
Если вам понравилась эта история, подписывайтесь на наш канал. Впереди ещё много удивительных рассказов о людях, изменивших ход истории.