– Ты считаешь нормальным, что твоя мама приходит к нам, когда вздумается? – Марина стиснула спинку стула, костяшки пальцев побелели от напряжения.
Андрей медленно оторвался от телефона. На его лице появилось знакомое выражение – смесь усталости и непонимания.
– Ну а что здесь такого? – он пожал плечами, откладывая телефон. – Мама просто заботится о нас.
Марина прикрыла глаза. В висках стучало. Как объяснить то, что кажется таким очевидным? Она подошла к окну – старый клён во дворе раскачивался под порывами ветра, бросая беспокойные тени на подоконник. Каждый такой незваный визит выбивал почву из-под ног, превращал их квартиру в чужое, неуютное пространство.
– Андрей, – начала она, тщательно подбирая слова, – дело не в том, что она заходит. Дело в том, как она это делает. Вот сегодня... – Марина повернулась к мужу, – я готовилась к важной встрече с клиентом. У меня был расписан каждый час. А она просто... просто взяла и пришла!
– Но она же принесла нам домашние котлеты, – улыбнулся Андрей примирительно. – Ты же любишь её котлеты.
Марина почувствовала, как внутри всё сжимается от этой простодушной улыбки. Как он не понимает? Или не хочет понимать?
– Дело не в котлетах! – её голос предательски дрогнул. – Дело в уважении к личному пространству. К нашему с тобой пространству, понимаешь? Мы же не подростки, у которых родители контролируют каждый шаг. Мы – семья. Самостоятельная семья!
Андрей нахмурился, откладывая телефон в сторону. В его глазах промелькнуло что-то похожее на обиду.
– То есть, ты хочешь сказать, что моя мама не должна приходить к собственному сыну? – в его голосе появились стальные нотки.
– Нет! – Марина всплеснула руками. – Я хочу сказать, что она могла бы просто позвонить заранее. Предупредить. Спросить, удобно ли нам. Это же элементарное уважение к чужим границам!
Повисла тяжёлая пауза. За окном усилился ветер, и тени от веток заметались по стенам, словно молчаливые свидетели их разговора. Марина чувствовала, как между ними растёт невидимая стена непонимания.
Марина в третий раз поправила воротничок блузки, придирчиво разглядывая своё отражение. Помада легла ровно, тени не осыпались – всё идеально. Через пару минут начнётся встреча с инвесторами, от которой зависело будущее её проекта. Два года работы, бессонные ночи, постоянные переговоры – всё ради этого момента.
В тишине квартиры пронзительная трель звонка заставила её вздрогнуть. Сердце пропустило удар – она знала этот звонок. Три коротких, настойчивых. Так звонила только свекровь.
– Мариночка! – раздался голос Нины Петровны из прихожей. – Я тут проходила мимо, думаю – дай загляну к детям!
Марина замерла с кисточкой для румян в руке. Часы показывали 10:40. До встречи оставалось семнадцать минут.
– Я принесла вам свой фирменный пирог с капустой! – продолжала щебетать свекровь, проходя на кухню. – И заодно хотела обсудить, как мы будем праздновать день рождения Андрюши. Я тут составила список гостей...
– Нина Петровна, – Марина вышла из спальни, чувствуя, как внутри всё дрожит от напряжения. – У меня через пятнадцать минут важная деловая встреча. Онлайн-конференция. Я не могу сейчас...
– Ой, да какая встреча! – махнула рукой свекровь. – Вот я когда работала...
– Нина Петровна! – Марина повысила голос, удивляясь самой себе. – Я серьёзно. Это важно для моей карьеры. Я не могу сейчас разговаривать.
Свекровь замерла с пирогом в руках. Её лицо медленно менялось – удивление сменилось обидой, потом возмущением.
– Вот значит как, – медленно произнесла она. – Значит, карьера важнее семьи? Важнее матери мужа? Я так и знала! – она поставила пирог на стол с такой силой, что тарелка звякнула. – Ты всегда была такой. Только о себе и думаешь. Увела моего мальчика, а теперь даже поговорить со мной не хочешь!
– Что значит "увела"? – Марина почувствовала, как кровь приливает к лицу. – Мы с Андреем любим друг друга. И я не увела его – мы вместе приняли решение пожениться!
– Любите друг друга? – Нина Петровна горько усмехнулась. – А почему тогда он мне жалуется, что ты вечно занята? Что дома нормально не готовишь? Что...
– Он... что? – Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Андрей... жалуется на меня?
Часы показывали 10:52. До встречи оставалось восемь минут, но эта цифра уже не имела значения. В горле стоял комок, а в висках стучала кровь.
– Да, жалуется! – торжествующе произнесла свекровь. – Потому что я его мать, и он знает, что только я могу понять...
– Вон, – тихо сказала Марина.
– Что?
– Вон из моего дома! – голос Марины сорвался на крик. – Немедленно! И можете забрать свой пирог!
Андрей вернулся домой поздно. Марина сидела в темноте, только экран ноутбука бросал синеватый отсвет на её лицо. Встреча с инвесторами сорвалась – она даже не пыталась перенести её, просто написала извинения и отключила связь.
– Мама звонила, – сказал он вместо приветствия. – Плакала.
Марина молчала. Что тут скажешь? "Извини, что выгнала твою маму"? "Знаешь, а она рассказала, как ты жалуешься ей на меня"?
– И что ты ей сказал? – наконец спросила она, не поднимая глаз.
– А что я должен был сказать? – в его голосе звенело раздражение. – Она немолодая женщина, у неё давление. А ты...
– А я испортила твоей маме настроение, да? – Марина резко захлопнула ноутбук. – Знаешь, что ещё я сегодня испортила? Важнейшую встречу. Возможно, свою карьеру. Но это ведь ерунда по сравнению с маминым давлением?
– Перестань драматизировать, – Андрей провёл рукой по волосам. – Подумаешь, встреча! Перенесла бы...
– Драматизировать? – Марина встала, чувствуя, как дрожат колени. – Значит, когда я прошу элементарного уважения к своему времени и работе – это драматизация? А когда ты жалуешься маме, что я "плохая хозяйка" – это нормально?
Андрей побледнел: – Что за бред? Я никогда...
– Не ври! – её голос сорвался. – Она всё рассказала. Про то, как ты жалуешься, что я вечно занята, что готовлю плохо...
– Марин, – он шагнул к ней, – я просто иногда... разговариваю с ней. Делюсь. Она же мама.
– Делишься? – Марина отступила. – Ты не делишься, ты жалуешься. За моей спиной. Своей маме. А она потом... – голос предательски дрогнул, – приходит сюда и тычет мне в лицо моими недостатками.
– Послушай...
– Нет, это ты послушай, – она глубоко вдохнула, пытаясь справиться с дрожью в голосе. – Я люблю тебя. Правда люблю. Но я больше так не могу. Я не могу жить в доме, куда в любой момент может ворваться твоя мать. Не могу терпеть её бесконечные замечания и "советы". И я не могу... – она запнулась, – не могу быть с мужчиной, который вместо того, чтобы обсудить проблемы со мной, бежит жаловаться маме.
Андрей сидел на кухне родительского дома, бездумно водя ложкой по остывшему чаю. Мама суетилась рядом, то и дело вздыхая и украдкой вытирая глаза уголком передника.
– Она даже не извинилась, представляешь? – в который раз повторяла она. – А я ведь как лучше хотела...
– Мам, – тихо произнёс Андрей, глядя в пространство перед собой. – А ты когда-нибудь думала, каково было твоей свекрови?
– При чём тут... – она осеклась. – Какой свекрови?
– Папиной маме. Бабе Вале. Помнишь, ты рассказывала, как она постоянно приходила без предупреждения? Как давала советы по воспитанию детей? Как говорила, что ты неправильно готовишь?
Нина Петровна замерла у плиты: – Это совсем другое! Она была... она не понимала...
– Что она не понимала, мам? – Андрей поднял глаза. – Что у вас с папой должно быть своё пространство? Что ты была молодой женщиной, которая хотела сама строить свою семью?
– Андрюша...
– Знаешь, что я вчера всю ночь вспоминал? – он резко встал, отодвигая чашку. – Как ты плакала. Как говорила папе, что больше не можешь. И как он... – голос дрогнул, – как он сказал своей маме, что она должна научиться уважать границы. Помнишь?
Нина Петровна медленно опустилась на стул. Её руки безвольно легли на колени.
– Сынок, но я же...
– Ты – любящая мать. Я знаю. – Андрей подошёл и обнял её за плечи. – Но Марина – любящая жена. Моя жена. И я не могу допустить, чтобы она чувствовала себя чужой в собственном доме. Как когда-то чувствовала себя ты.
Марина перебирала старые фотографии в шкафу, когда наткнулась на альбом со свадебными снимками своих родителей. На одном из них мама стояла рядом с бабушкой – совсем молодая, с напряжённой улыбкой. Марина вдруг вспомнила обрывки разговоров: как мама жаловалась на свою свекровь, как тяжело ей было первые годы...
Звонок телефона прервал её размышления. На экране высветилось: "Нина Петровна".
Марина помедлила секунду, потом ответила: – Алло?
– Марина... – голос свекрови звучал непривычно тихо. – Можно... можно с тобой поговорить?
– Я слушаю.
– Знаешь, я вчера всю ночь не спала. Думала. Вспоминала, – Нина Петровна говорила медленно, будто подбирая каждое слово. – Когда Андрюшин папа умер... В доме стало так пусто. Я не знала, куда себя деть. А у вас... у вас всегда тепло, уютно. Пахнет вкусно. Ты так красиво цветы расставляешь...
Марина молчала, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
– Я не хотела мешать, – продолжала свекровь. – Просто... мне так не хватает семьи. Андрюша – всё, что у меня осталось. Но я поняла... поняла, что делаю неправильно. Что навязываюсь.
– Нина Петровна...
– Подожди, дай договорить. Я хочу извиниться. За всё. И... может быть... – её голос дрогнул, – мы могли бы встречаться по выходным? Вместе готовить, разговаривать. Только... по договорённости. Я обещаю больше не приходить без звонка.
Марина посмотрела на фотографию своей мамы с бабушкой. Сколько лет им понадобилось, чтобы найти общий язык?
– Знаете что? – сказала она. – Приходите в субботу. Будем печь ваши фирменные пироги. Только... позвоните перед тем, как выйти, хорошо?
На том конце провода раздался тихий всхлип: – Хорошо, доченька. Обязательно позвоню.