Татьяна, накинув на плечи лёгкую домашнюю кофту, сосредоточенно перелистывала кулинарную книгу, сидя на стареньком коричневом диване. Олег обещал вернуться пораньше, чтобы вместе выбрать обои для спальни. Он говорил, что эта покупка – важный шаг к обновлению их семейного гнезда. Но вот уже девять вечера, за окнами темно, а его всё нет.
Скрип входной двери прорезал тишину, и Татьяна вздрогнула. Из коридора доносились два знакомых голоса: глуховатый – Олега, и звонкий, с металлическими нотками – его матери, Натальи Сергеевны. Татьяна почувствовала, как внутри всё поджимается: свекровь редко являлась внезапно. Каждый её приход неизбежно превращался в инспекцию, где проверялись пыль на подоконниках, аккуратность в шкафах и уж, конечно, «правильность» поведения невестки.
— Ты что, не мог сказать мне, что приедешь с ней? – негромко произнесла Татьяна, когда Олег вошёл в комнату. Она постаралась сдержаться, чтобы не звучать слишком обвиняюще, но голос предательски дрогнул.
Олег, стройный мужчина тридцати пяти лет, выглядел уставшим. Взгляд его скользнул по жене, по расставленным на столе тарелкам, и остановился на кучке вырезок из журналов, посвящённых ремонту.
— Привет, Тань... Я... Мы просто были вместе на встрече с клиентами, мать захотела заехать посмотреть, как тут у нас дела. Извини, не успел предупредить.
Тут же в дверном проёме показалась Наталья Сергеевна. Высокая, с идеальной укладкой серебристых волос, в строгом жакете, от которого веяло холодной респектабельностью, она осмотрела гостиную взглядом госсекретаря, выискивающего признаки измены родине.
— Успел–не успел… – протянула свекровь, поджав губы. – Я, конечно, понимаю, что вы тут... заняты своими делами. Но семье нельзя ничего утаивать, верно, Татьяна?
В воздухе мгновенно повисла напряжённая пауза. Татьяна ощутила, как знакомая тревога подбирается к горлу. Когда-то ей казалось, что Наталья Сергеевна – женщина «с твёрдым стержнем», у которой можно поучиться жизненной мудрости. Но очень быстро уважение сменилось ощущением тяжёлого давления.
***
Татьяна выросла в тихом южном городке, где к каждому соседу относились по-родственному и помогали друг другу кто чем мог. Родители её умерли рано, оставив старенькую квартиру да горькие воспоминания о бесконечных болезнях и тратах на врачей. Оставшись без близких, она научилась полагаться на собственные силы и мечтала только об одном – о простом семейном счастье, где нет места грубости и вражде.
Олег же был родом из довольно зажиточной семьи, которая гордилась своей «старой фамилией». Когда Татьяна познакомилась с ним, он казался ей воплощением активности и уверенности. Сколько планов у него было: открыть своё дело, добиться успеха, прославить фамилию. И хотя Татьяна тихонько боялась, что они слишком разные, любовь к нему перекрывала все сомнения.
С самого начала отношений Наталья Сергеевна – свекровь – относилась к невестке неоднозначно. На свадьбе она вела себя словно хозяйка торжества: распоряжалась музыкой, командовала официантами, выбирала для гостей места за столом. Татьяна тогда закрывала на всё глаза: «Любая мама волнуется за свадьбу сына», – думала она. Но уже тогда её кольнуло обидой, когда свекровь громко назвала свадебное платье невесты «слишком скромным», а сервировку стола – «колхозной роскошью», хотя все вокруг были довольны.
Со временем Наталья Сергеевна всё чаще давала понять, что Татьяна «не дотягивает» до уровня семьи. Она приходила без приглашения, давала указания, проверяла, как выглажены вещи Олега, и стонала, если видела пыль на полках. Поначалу Татьяна молчала, стараясь завоевать расположение свекрови. Но внутри неё копились обида и чувство вины – за то, что не соответствует чужим ожиданиям.
***
В гостиной повисла тяжёлая тишина. Татьяна сделала приглашающий жест:
— Проходите, Наталья Сергеевна. Присаживайтесь. Я сейчас быстренько чай поставлю...
— Нет, подожди, – перебила свекровь, – сперва покажи мне, как у вас тут с порядком. Я слышала, вы затеяли ремонт...
Она скользнула в коридор, будто проверяя, что там творится. Олег было пошёл за ней, но остановился, взглянув на жену. Татьяна опустила голову, сжав губы, и прошептала:
— Я всё убирала сегодня... но сама знаешь, ей всегда что-то не так.
Она вспомнила, как этим утром мыла окна – подолгу оттирала прозрачные стёкла, чтобы ни одной полоски не осталось. На кухне навела идеальную чистоту, аккуратно уложила полотенца. Но тревога, засевшая под сердцем, подсказывала: свекровь непременно найдёт, к чему придраться.
В следующую минуту из спальни донёсся голос Натальи Сергеевны:
— Олег, а это что за бумаги у вас тут?
Взгляд Татьяны пересёкся с Олегом. Он вздохнул и произнёс:
— Пошли, разберёмся.
Они застали свекровь у письменного стола, где хранились квитанции, чековые книжки и разные справки. В руках матери была стопка документов.
— Это что, кредит? – в её голосе звучало возмущение, будто сын провинился, будучи школьником. – Олег, мы с отцом внушали тебе с детства: не подставляй семью под проценты! И вдруг вот оно что...
Татьяна почувствовала, как внутри неё всё сжимается. Эта стопка принадлежала ей: несколько дней назад она оформила небольшой заём на ремонт ванной – хотела заменить старую плитку и не тревожить мужа, поскольку его дела в последнее время шли нестабильно. Она планировала quietly, спокойно выплачивать из собственной зарплаты.
— Мама, – сказал Олег, – давай без криков. Это не мой кредит... это...
— Мой, – перебила Татьяна, стараясь говорить твёрдо, но голос всё же выдал волнение. – Небольшой кредит. Мы тут затеяли ремонт, а Олег и так загружен своими проектами. Я подумала, что лучше не брать деньги из семейного бюджета...
— Лучше?! – Наталья Сергеевна резко повернулась к ней. – Ты считаешь правильным брать кредит за спиной мужа и вообще всей нашей семьи? Да ты понимаешь, что репутация Олега может пострадать, если узнают, что его жена заняла денег?
Татьяна судорожно сглотнула, чувствуя, что снова окажется виноватой во всех смертных грехах. Она вспомнила, как полдня потратила на подбор новой плитки, как старалась найти недорогой, но красивый вариант, воображая, как уютно станет в их ванной. «Репутация, репутация... А моё желание обустроить дом – никого не волнует?» – пронеслось в голове.
— Наталья Сергеевна, – проговорила Татьяна, – я не хотела никого подставлять. Это мои личные деньги, я сама работаю бухгалтером на полставки, справлюсь с выплатами.
— На полставки! – свекровь фыркнула. – Да кому твоя полставки нужна, когда речь идёт о благополучии целой семьи?
Последние слова Натальи Сергеевны жалили, как разъярённые пчёлы. Татьяна ощутила обиду и горечь – снова эти упрёки, снова это унижение... Она интуитивно отступила на шаг назад и упёрлась лопатками в стену, словно её загнали в угол.
Олег, почесав затылок, аккуратно забрал у матери бумаги:
— Мам, успокойся. Это не такая большая сумма. Если надо, я сам помогу Тане с выплатой. Не нужно такую сцену...
— Сцену?! – глаза свекрови вспыхнули. – Это просто возмутительно! Во-первых, у вас в квартире какой-то беспорядок. Пыль на книжных полках лежит слоями, я вот пальцем провела! Во-вторых, ты, Олег, ходишь в несвежей рубашке – на встречу с клиентами! В-третьих, твоя жена, оказывается, сидит по вечерам и строит сама какие-то планы с кредитами. Да куда это годится?!
Татьяна с трудом сдержала слёзы и ярость. Мысль о том, что свекровь и вправду лазила по их спальне, рылась в столах, пробовала пыль на полках, заставляла сердце бешено колотиться.
Она вдруг вспомнила их первую крупную ссору год назад: тогда Наталья Сергеевна пришла «проверить», хорошо ли Татьяна готовит. Она без разрешения заглядывала в холодильник, ругала за несвежие остатки супа, а под конец заявила, что «Олег привык к другой стряпне». Татьяна тогда промолчала, но потом целую ночь проплакала. И вот сейчас всё повторяется – только мощнее и обиднее.
— Пойду хоть чаю поставлю... – срывающимся голосом сказала Татьяна, стараясь перевести разговор.
— Принеси тот чай, что я тебе дарила на Новый год, – распорядилась свекровь, – не этот дешёвый в пакетиках.
Татьяна вышла на кухню, чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы. В голове шумело: «Почему я опять оправдываюсь?! Почему не могу дать отпор? Может, я и правда плохая хозяйка? Но ведь я стараюсь...»
Пока чайник закипал, она начала машинально раскладывать чашки. В дверном проёме возник Олег. Он выглядел растерянным – взгляд метался, как у человека, не знающего, куда себя деть.
— Слушай, Тань, я понимаю, что мама перегибает. Но она ведь от добрых побуждений…
— Добрые побуждения? – Татьяна тихо рассмеялась – горько, надрывно. – Она унижает меня в моём же доме, рвётся командовать всем, словно я – полная неумеха.
— Но она нас растила в строгости, – Олег отвёл глаза. – Я с детства привык... Мне казалось, что она всегда права.
Татьяна почувствовала, как от этих слов внутри будто что-то надорвалось.
— Всегда права? А ты не видишь, как мне тяжело под этим давлением? Мне кажется, я начинаю ненавидеть собственный дом, потому что здесь всё должно быть, как решит твоя мать.
Олег безрадостно качнул головой:
— Ты права, это несправедливо. Но что я могу сделать? От нее не так просто отгородиться, да и отец, наверно, поддержит её...
Татьяна чуть было не ответила резкой фразой, но в этот миг чайник громко зашипел. Она поставила поднос с чашками, заваркой и блюдцем для лимона, который свекровь, как водится, не хотела.
Вернувшись в гостиную, Татьяна обнаружила, что Наталья Сергеевна уже заняла место на диване и рассматривает вырезки из журналов, которые Татьяна собирала для ремонта. Всё то, что ещё за пару часов до этого казалось милым увлечением, теперь подвергалось нещадной критике.
— Да это дёшево и смотрится убого, – комментировала она картинки с обоями. – Вот этот цвет «золотистый песок» – вообще безвкусный. Олегу нужно что-то более статусное. Ты должна это понимать.
— А мне нравится этот оттенок, – произнесла Татьяна, стараясь говорить спокойно. – Он будет давать тёплую атмосферу в спальне.
— Тёплая атмосфера?! – фыркнула свекровь. – Смешно... Ладно, Олег, раз уже мы сегодня встретились, думаю, нам надо обсудить ещё один момент.
Она поставила чашку на стол так громко, что фарфор мелодично звякнул. Татьяна внутренне сжалась.
— Какой ещё момент? – настороженно спросил Олег.
Наталья Сергеевна вздохнула с видом человека, который вынужден говорить очевидные вещи:
— Вы женаты уже пять лет, а до сих пор… детей нет. Я понимаю, что у вас там бизнес, ремонты, но так можно и жизнь без толку прожить. Олег, отец всё чаще спрашивает: «Ну что, когда внуки будут?» Мы ведь уже не молодеем, хотим понянчить внуков.
Татьяна помрачнела. Этот разговор она ожидала: свекровь не раз намекала на отсутствие детей, да ещё и Олег в последнее время будто сам не понимал, чего он хочет. Но сейчас, после всех сегодняшних упрёков, подобная тема прозвучала особенно больно и обидно.
— С этим мы сами разберёмся, – стараясь не сорваться, сказала Татьяна. – Дети – это серьёзный шаг, и здесь важно быть уверенными, что мы к этому готовы.
Свекровь приподняла бровь:
— «Готовы»… Ох, да что вы знаете о готовности? У меня впечатление, что вы просто увязли в своих проблемах. То рубашка не поглажена, то ремонт непонятно какой, то кредиты втайне берёте. Вы вообще представляете, сколько сил надо вложить, чтобы воспитать ребёнка?
Татьяна почувствовала, как от этой фразы у неё темнеет в глазах. Она испытала не просто обиду – а какую-то дикую, сжигающую досаду на то, что её унижают, причём демонстративно. Она бросила взгляд на Олега: он явно мучился, размышляя, влезть ли в этот спор. Но снова промолчал.
***
Внезапно Татьяна поняла, что молчать больше не может. Как вспышка молнии, её охватило желание освободиться от сковывающих оков. Глаза её налились слезами, она встала с кресла, выпрямив плечи.
— Довольно! – неожиданно для самой себя подняла голос Татьяна. – Мне надоело быть плохой во всём, что я делаю! Хватит уже проверять, какой тут уровень пыли, гладить ли я рубашки мужу, почему беру кредит. Я – не рабыня в этом доме!
Наталья Сергеевна вздрогнула. Её глаза расширились, а губы сжались в тонкую полоску.
— Татьяна, как ты со мной разговариваешь? – она повысила голос, дрожа от возмущения.
Но Татьяна не остановилась – слова сами полились из неё, словно прорвало плотину.
— А разве вы со мной разговариваете нормально?! Вы приходите в мою квартиру – да, именно в мою тоже, поскольку я здесь живу как жена Олега, – и устраиваете допрос, выискиваете пыль, роетесь в бумагах. Вы… вы уже давно переступили все границы приличия!
— Олег! – воскликнула свекровь, обращаясь к сыну. – Ты это слышишь? Это твоя жена, между прочим!
Олег встал, подошёл к Татьяне:
— Тань... успокойся...
— Нет, – отстранилась Татьяна, – я больше не хочу молчать! Я пять лет терпела ваши придирки, думала, вы ко мне привыкнете, поймёте, что я не враг. Но нет, каждый мой шаг оказывается неправильным! Даже ребёнка вы используете как повод для критики. Разве так должна выглядеть «любящая семья»?
Наталья Сергеевна покраснела, лицо её стало как у человека, испытывающего гнев и досаду одновременно. Она резко выпрямилась:
— Раз так, Олег, вызывай мне такси! Я не намерена оставаться здесь, где меня оскорбляют. Видишь, что творит твоя жена?!
— Постой, мама... – начал Олег.
— Нет, всё. Ты выбрал её? Тогда разбирайтесь как хотите. Но помни: нашей фамилии такие склоки не к лицу!
С этими словами она выскочила в коридор. Олег поспешил за ней, чтобы, по крайней мере, помочь ей с пальто и вызвать машину, но Татьяна услышала лишь недовольные отрывистые фразы свекрови.
Тишина накрыла квартиру, словно тяжёлым одеялом.
***
Татьяна вернулась в гостиную и машинально стала собирать чашки со стола. Руки дрожали, а внутри она чувствовала пустоту. Слёзы теперь лились без остановки – ведь она только что открыто выступила против женщины, которая фактически руководила их жизнью. «Больше некому меня поддержать», – мелькнула отчаянная мысль.
Через минуту в комнату вошёл Олег. Он был мрачен, опустил глаза. Несколько мгновений они стояли молча. Наконец он неуверенно подошёл к жене:
— Тань, прости... Я не думал, что так всё выйдет.
— И как, по-твоему, всё «вышло»? – Татьяна смахнула слезу тыльной стороной ладони. – Твоя мать считает меня какой-то самозванкой. Я полжизни мечтала о семье, а вышло так, что каждый раз, как она появляется, я чувствую себя никем!
Олег опустил голову:
— Я вырос под жёстким надзором родителей. Мама всегда ставила планку: я должен быть лучшим в школе, лучшим на факультете, лучшим в своём бизнесе. И… наверное, я привык всё принимать как норму.
— И не замечал, что я тону в этих бесконечных упрёках. Олег, я устала. Твоя мама давно переступила черту, и я не знаю, сможем ли мы жить спокойно, если она дальше будет так вмешиваться.
Олег обнял её за плечи:
— Понимаю. И знаешь, впервые осознал, что я обязан что-то сделать. Завтра я поеду к ней и поговорю. Я не хочу, чтобы ты уходила или мучилась в этой квартире. Я… не умею спорить с мамой, но ради нас я попытаюсь.
Слова мужа прозвучали как долгожданное признание своей доли вины. Татьяна с болезненным облегчением уткнулась лицом в его грудь. Ей хотелось верить, что этот шаг станет отправной точкой к переменам.
***
Они сидели на диване, обнявшись, в полутёмной гостиной. Всего час назад здесь бурлили страсти, свекровь громко высказывала недовольство, а Татьяна боялась поднять голос. Теперь же, хотя чувство вины, обида и тревога за будущее никуда не исчезли, появилось что-то новое – искорка надежды, что в их семье всё-таки найдётся место взаимному уважению.
Татьяна посмотрела на Олега влажными от слёз глазами:
— Давай поговорим о нас, о будущем. Без диктата и страха. Я хочу, чтобы мы сами решали, когда делать ремонт, брать ли кредит, и когда планировать детей.
Олег кивнул, медленно подбирая слова:
— Ты права. Пришло время нам самим отвечать за нашу жизнь…
В комнате стало по-настоящему тихо. За окном мерцали огни уличных фонарей, напоминавшие о том, что новый день близко. И, возможно, этот новый день принесёт им силы взглянуть на свою жизнь без оглядки на свекровь, фамилию и бесконечные претензии.
ПРИСОЕДИНЯЙСЯ НА НАШ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.