Где вино?
Новое Вино?
(Прокисло давно…)
Независимые переводчики переводили поэзию Джима Моррисона еще в Советское время, однако эти переводы были утрачены. Более-менее качественные из них были выпущены в 90-е года прошлого века. Это, как правило, переводы С. Климовицкого, М. Пушкиной, Д. Эпштейна, П. Мавра, А. Малькевича, В. Шерша. И в них сразу обнаруживаются разночтения. Достаточно вспомнить Lament. У Малькевича это «похоронная песнь моему петуху», по поводу которого ряд толкователей делали отсылку этой аллегории аж к самому Д.П.Д. Мирандоле и его трактату, где упоминается некий «алхимический петух», тогда как Климовицкий трактовал это как «похоронная песнь моему члену», имея в виду «совсем другие» проблемы. Поэтому, это называется «понимайте, как хотите».
В связи с этим, допустимы и вольные переводы, которые, кстати, иногда обогащают смысл первоисточника и адаптированы под русское стихосложение. (В статье будут цитироваться преимущественно фрагменты стихов, приводимые в качестве примеров. При этом текст на английском сейчас можно найти в Интернете без проблем.) Среди них могут встречаться тексты «народных» авторов, которых я буду воспроизводить исключительно по памяти.
Так некоторые песни группы Дорз переводятся без труда, укладываясь в привычный контекст. Их переводили, так сказать кустарно, максимально адаптируя под привычное «дворовое» исполнение. Вот, к примеру рифмованная песня неизвестного переводчика «Люди так странны», которую даже можно петь под гитару:
Люди так странны, когда ты чужой им.
Лица ужасны, когда ты один.
Женщины злы, когда ты нежеланный,
Улицы кривы, когда давит сплин.
И знаменитая Riders On The Storm может также при переводе удерживать прежний строй стихосложения. А самое главное, передать экзистенциальный смысл, наполненный ассоциациями отчаяния и безысходности, что было присуще поэзии битников.
Мчащиеся в шторм.
Родились в доме том.
Здесь брошен я и ты
Собаки без кости
Актеры на заем
Мчащиеся в шторм
Дорога есть. Его, убийцы
Там жабой корчатся мозги.
Дни отпуска ты сбереги,
Позволь детишкам порезвиться.
А вдруг тебя семьи лишит
Убийца на дороге.
У подобных песен очень маленькая длина контекста, т. е они переводятся почти идеально. А вот, к примеру, в матросской джиге Land Ho! может слегка удлиниться:
Любила бабка деда. Он у меня матрос.
Плавал китобоем он по морям в мороз.
Я на его коленях услышал как-то раз:
«Моих друзей матросов разыщем мы сейчас.
Потом к пескам заморским снарядим корабли.
Не то сойду с ума я от жизни на мели.»
Это может быть также рифмованный блюз Cars hiss by my window, представляющий из себя совершенно произвольно переведенную криминальную байку и точно передающий оттенки мрачной иронии маньяка.
Машинный шум в окошке.
Люблю волну и пляж.
Ты мне досталась крошка,
Наверняка, - не дашь.
Свет фар в моем окошке
Играет на стене.
Зову, зову я крошку.
Та не идет ко мне.
Вот дребезжит окошко.
Я чую эту дрожь.
Холодная матрешка,
Ведь ты сейчас умрешь.
А теперь обратимся к квалифицированным переводам разных стихотворений Моррисона. Часть из них декламировались под музыку, часть вышли в сборниках стихов, поэм и рассказов. Перевод здесь допускает больше вольностей. При этом главное, передать основной смысл, несмотря на частные семантические неточности. Очень выразительны и прочувствованы в этом плане рифмованные переводы песен Петра Мавра:
Хрустальный корабль
Прежде, чем в грезы уйти, ускользнуть,
Дай мне еще один поцелуй.
Это блаженства чарующий путь…
Только один поцелуй,
Только один поцелуй.
Светлые дни – это радость и боль,
Тело свое дождем укрой.
Бегство твое лишь безумная роль,
Чувствую встречу с тобой,
Чувствую встречу с тобой.
Где мне поведай, свобода твоя?
Улицы, милая – это луга…
Дай мне возможность забыться, и я …
Плачешь зачем ты, пока
Птицей парю в облаках?
Плотно набит мой хрустальный корвет
Тысячами подруг,
Тратой бездумной минувших лет,
Массой соблазнов, тягостных мук…
А когда мы опять вернемся домой,
Я, конечно, черкну тебе адрес свой.
Стихотворение – исповедь – прощание, очень точно выражающее сомнительный путь богемной «звезды», полный тоски и боли. Замененное «корабль» на «корвет» лишь усиливает эффект парадоксальной несовместимости понятий, чем вызывает особое восприятие текста.
Или надрывное проклятие серому существованию – «Странные дни»:
Странные дни настигли нас,
Странные дни втоптали нас в грязь,
Разбили случайную радость,
Порвали случайную связь,
Никуда ни деться от странных их глаз.
Странные взгляды наполнили странные здания,
Голоса предсказали печальный конец мироздания.
И чисто «по-гамлетовски» звучит подготовка к грядущим ужасным событиям в скандальном «эдиповском» трипе The end:
Представить не мог, что случиться она,
Свободная вольная буря, судьба
В отчаянном поиске чьей-то руки,
Потерянных мест, что уже далеки.
В огромном пространстве немыслимой боли
Безумные дети томятся в неволе.
В ожидании летних дождей.
Переводы С. Климовицкого как правило не рифмованы и более точно следуют длине контекста, чем у Мавра. Но и у него вдруг, строго вслед за автором, пробиваются поистине философские рифмованные строки, повышая накал речитатива An American Prayer (Американская молитва):
Мы можем царства выдумать свои
Пурпурность тронов, кресел благодать
А для любви нам - ржавая кровать...
Крик пленных сталью двери заглушен
Качает утренняя музыка свой сон
Нет черных гордости перенести урон
И ангельский глядит с насмешкой сонм
На тот коллаж, где пыль пустых изданий
Рассыпана по лицам веры зданий
И это есть темница для созданий
Что встать должны с утра и воевать за эти
Ненужные штандарты
Покуда плачущие девы нужду подчеркивают и бубнят
Свой бред бессмысленному персоналу.
И уже полностью избавившись от рифмы, точно следуя как говорится «букве», даже в ущерб рифмам автора, работает Дмитрий Эпштейн, но лирический мотив все же чувствуется:
Потом появилась ты –
С чемоданом и с песней,
Заставила меня посмотреть по сторонам,
И теперь я так одинок,
Просто-напросто ищу себе дом
В каждом месте, которое увижу…
(Universal Mind)
Эпштейн в плане переводов Дорз категоричен до того, что переводит даже реплики Моррисона во время концертных выступлений. Однако точность переводов поражает. Это все-таки выверенное осмысленное образование, в отличие от набора словесных значений в гугл-переводчике или «творений» нейросети. Недаром его совместное издание произведений Дорз с М. Пушкиной самое корректное и авторитетное.
Но мастером переводов моррисоновских вольных стихотворений в прозе и рассказов является Александр Малькевич, который весьма точно и как бы вдохновенно интерпретирует его самые кульминационные места.
Музыка и голоса окружают нас.
Выбери, напевают они, только тех, кто похож на тебя,
Снова время пришло, выбери сейчас
Под луной и у древнего озера.
Снова вступи в бесшумный ты лес,
Снова войди в раскаленный свой сон
И в больную мечту иди с нами
Все разбито и пляшет…
И, наконец самый вольный переводчик Дорз – это В. Шерш., не лишенный юмора и иронии. У него перевод не просто рифмуется, а превращается в складные, очень легко воспринимаемые забавные стишки, похожие на те, что мы выставляли в начале. Некоторым даже покажется, что это вариации на тему или «по мотивам» … Вот отрывок из его перевода The Soft Parade:
Сэнди, девочка моя, мини-шоколадка.
Саксофон, наш чемпион, мятная облатка.
В мире несколько путей самопостиженья:
Можешь спать, но лучший путь – быть всегда в движенье
Путь один: понять, что жизнь – Пиррова победа;
Путь другой: любить жену своего соседа:
Путь один: увидеть мир как вершину духа;
Путь другой: любить себя яростно и глухо.
В лабиринтах катакомб
Детские останки.
Камни – вестники беды
Ждут младенцев у воды.
Перевозят мертвецов
Маленькие санки.
Леди с ледяной душой
Сыплют соль на раны.
Каблуки по мостовой
В тихий омут – головой
И лепечут новости
Радиомембраны.
________________
Начинается парад:
Завертелся аппарат,
Вышли все повеселиться, посмеяться – каждый рад.
Кобра слева от меня,
Справа – Леопард.
Лань одета в тонкий шелк,
На нее взирает Волк,
И оковы нежных бус воспевает Бард.
С глаз долой! Из сердца – вон!
Соло тянет Саксофон
Поцелуй того, кто ночью побеждает львов:
Он одет в жилет зеленый и рискнуть готов.
Ярче свет, пришла пора
Созывать собак.
Трупы брошенных зверей
Покрывает мрак
Постарайся объяснить этим недоноскам,
Кто такие моряки, клеши и матроски.
Мой тропический пожар,
Мой тропический кошмар…
Что влечет меня к тебе и бросает в жар?
Но однажды мы должны
Выпить прелесть новизны,
Чтоб пронзило нас насквозь соло тишины.
____________________
Принеси мое ружье, одиночество мое,
Рухнет мир (Потоп – ты знаешь – это Божия слеза),
Мы хлыстом заставим плакать лошадиные глаза
Или спать…
И, напоследок, продемонстрируем стихотворные образцы переводчиков, с которыми мы еще впоследствии встретимся, рассказывая о переводах других групп. Сразу можно заметить, что у каждого переводчика свой стиль и потенциал интерпретации. Поэтому мы неизбежно слышим с «голосом» автора и «голос» переводчика, как сопутствующий смысловой аккомпанемент. Итак, В. Должанский очень изобретателен в плане подбора эпитетов и отточенности фразы:
Ни слез, ни страха, ни примет,
Впустую проведенных лет
Часов, растраченных напрасно,
Двадцатый век – она прекрасна.
Она не тратит время зря –
С тех пор, как школьная скамья
В воспоминаньях растворилась,
Она почти не изменилась.
Хладнокровная королева,
Двадцатый век – шальная Ева.
Весь мир в стерильной упаковке
Всегда при ней,
Она – красотка наших дней.
(Twenties Century Fox)
Игорь Полуяхтов всегда старается точно и емко попасть в контекст, не оставляя ни одного шанса побочным смыслам. Основной смысл как бы компактно упакован в рифмованных строках, не нанося при этом ущерба художественной составляющей. В этом переводе сразу видна разница между простеньким «хипповым» талантом Кригера (1 катрен и припев) и мрачным гением Моррисона (2 катрен).
Ты знаешь, это просто ложь,
Ты знаешь, были мы лжецами.
Детка, ты меня поймешь,
Мало кайфа между нами.
Ну давай, раздуй мне пламя,
Ночи пусть пройдут с огнями.
Цена твоим сомненьям – грош,
Не время нам играть словами.
Наши страсти станут тоже
Погребальными кострами.
(Light My Fire)
Таким образом теперь можно убедиться, насколько важна личность переводчика в переводе рок-текстов. Можно, конечно, сделать анализ поконкретнее. Скажем, сравнить оттенки смыслов и разночтений, например, в «Американской молитве» в переводах Пушкиной, Климовицкого и Малькевича и это будет неслабый мозговой штурм. Здесь же преследовалась цель привлечь к пониманию самого творчества Моррисона в пределах группы и вне ее. А также показать на примере разных переводов стихов Моррисона насколько глубока эта противоречивая личность и ее эманации, воплощенные в этих причудливых строчках так, что как будто позволяют нам общаться с самим Джимом. Конечно, хорошо если бы за эти переводы взялся какой-нибудь мастер, но при сильном желании, если не устраивают вышеприведенные и другие переводчики, можно сделать перевод самому, прочувствовать, понять, приобщиться. «Двери» открыты.
Спасибо всем, кто читает, понимает, интересуется данной темой, а также тем, кто подписался на мой канал. Рад буду вашим мнениям в комментариях и оценкам в лайках.