Это продолжение рассказа! Первая часть здесь:
Рассказ | Спасибо, что ушёл | Часть 2 |
3. Первый шаг
В день собеседования Вера проснулась за час до будильника. В желудке противно крутило, руки дрожали так, что она дважды промахнулась чашки, наливая кофе. Костя ещё спал – она специально записалась на утро, сказав мужу, что идёт к маме помогать с генеральной уборкой.
Костюм Аллы Сергеевны пах дорогим парфюмом и выглядел. как мечта. Вера несколько раз проверила, не осталось ли следов от утюга – гладила вчера вечером, пока муж был поглощён телевизором, а руки предательски тряслись от страха и волнения. Туфли, хоть и были великоваты, делали походку увереннее, каблук цокал по асфальту как метроном – отсчитывая минуты до новой жизни.
Офис дизайн-студии располагался в бизнес-центре класса А – зеркальные стены, охрана на входе, холл как в пятизвёздочном отеле. Вера чувствовала себя самозванкой. В лифте, глядя на своё отражение, она едва узнавала себя: строгий костюм подчёркивал стройную фигуру, новая стрижка и макияж, сделанный мастером Аллы Сергеевны, превратили бледное лицо затюканной домохозяйки в лицо красивой, хоть и немного неуверенной в себе женщины.
— Я справлюсь, — прошептала она, сжимая папку с портфолио. — Я смогу.
Ресепшен встретил её прохладой кондиционеров и ароматом свежесваренного кофе. Девушка за стойкой окинула её оценивающим взглядом:
— Вера Александровна? Проходите, Марина Игоревна ждёт вас.
Марина Игоревна, дочь подруги Аллы Сергеевны, оказалась моложе, чем Вера ожидала – элегантная тридцатилетняя женщина с цепким взглядом и жёсткой улыбкой акулы.
— Присаживайтесь. Алла Сергеевна много о вас рассказывала.
Вера достала портфолио, но руки дрожали так сильно, что папка выскользнула, рассыпав листы по полу. Сердце ухнуло куда-то в желудок. "Всё, провал," – мелькнула паническая мысль.
— Простите, я... — она наклонилась подбирать бумаги, но Марина Игоревна её опередила.
— О! — её возглас был полон искреннего удивления. — Это ваш проект? Интересное решение для зонирования пространства. А здесь... необычное цветовое сочетание, но работает идеально.
Она разложила листы на столе, жадно вглядываясь в каждый:
— Шесть лет не работали по специальности? Надо же. Такое чувство стиля нельзя растерять.
И Вера начала рассказывать – сначала робко, потом всё увереннее – о своих идеях, о том, как всё это время следила за трендами, делала эскизы для себя, мечтала...
— Достаточно, — прервала её Марина Игоревна. — Когда сможете выйти?
— В смысле?..
— На работу. Завтра сможете?
Вера растерянно моргнула:
— Но как же испытательный срок? Оформление?
— Испытательный будет, конечно. Три месяца, стандартная зарплата младшего дизайнера – пятьдесят тысяч плюс процент от проектов. Оформление завтра с утра, к девяти подходите в отдел кадров. И да, – она улыбнулась уже теплее, – добро пожаловать в команду.
Домой Вера летела как на крыльях. В сумке лежал договор, который предстояло подписать завтра. Пятьдесят тысяч! Это же почти столько же, сколько Костя давал ей на месяц на всё про всё. А с процентами можно будет и больше получать...
Первый звоночек прозвенел, когда она встретила у подъезда бабу Нюру. Та поджала губы при виде Вериного преображения:
— Что это ты такая расфуфыренная? К мужу, поди, охладела? Смотри, доиграешься...
Второй – когда Марья Степановна начала громко рассуждать на лестничной клетке:
— Ишь, выпендривается! А муж-то знает, где она пропадает? В таком-то виде на уборку к матери не ходят!
К концу недели весь дом гудел. Шёпот за спиной, косые взгляды, демонстративное отворачивание при встрече. Те самые соседки, что ещё недавно жалели "бедную Верочку", теперь судачили о её моральном облике.
— Да у неё любовник! — уверенно заявляла тётя Зина. — Откуда ещё такие деньги на шмотки?
— И не говорите, — поддакивала баба Нюра. — А муж-то, муж какой хороший! Всё для неё делал...
Костя заподозрил неладное на десятый день. Вера как раз получила первый аванс и имела неосторожность купить домой пирожных и новые сапожки себе.
— Это что? — он перехватил её у двери, грубо дёрнул за руку. — Откуда деньги?
— Я... — она замялась, но внутренний голос (подозрительно похожий на голос Аллы Сергеевны) приказал: говори! — Я устроилась на работу. Дизайнером.
Дальнейшее слилось в один кошмар. Он орал, брызгая слюной, швырял вещи, обзывал её последними словами. Потом ушёл, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась.
Вернулся через три дня – пьяный, злой.
— Значит так, – прорычал он с порога. — Ты уволишься по-хорошему, или я устрою тебе весёлую жизнь.
— Нет, — собственный голос показался Вере чужим.
— Что?!
— Я сказала – нет.
Пощёчина обожгла лицо, в ушах зазвенело. Вера медленно подняла руку, потрогала горящую щёку.
— Ещё раз тронешь - заявление напишу, — её голос был спокоен, хотя внутри всё дрожало. — Сниму побои, и свидетели найдутся.
Костя отшатнулся, словно это его ударили:
— Да ты... да как ты…
Но Веру было не остановить!
— Вон из моего дома.
— Это я квартиру снимаю!
— Уже нет. Во вторник закончился наш договор, а новый с хозяйкой подписала я. Платить буду больше - она цену повысила.
Он схватил куртку, выскочил за дверь. Вернулся через пять минут:
— Ты пожалеешь об этом! Подумай хорошенько. Даю тебе время до…
— Я уже подумала.
И он хлопнул дверью.
Глава 4. Крылья
Первую неделю одиночества Вера почти не спала. Большая квартира, казавшаяся раньше тесной для двоих, теперь пугала пустотой и тишиной. Ночами она вздрагивала от каждого шороха, включала все лампы и телевизор, чтобы не чувствовать себя такой потерянной в этом внезапно огромном пространстве.
По утрам, собираясь на работу, она машинально готовила завтрак на двоих. Потом долго смотрела на вторую чашку кофе, на бутерброды с любимым сыром мужа, и комок подкатывал к горлу. Шесть лет она жила чужим расписанием, чужими привычками, чужими желаниями. Теперь предстояло заново учиться жить своей жизнью.
— Главное – займи себя делом, — советовала Алла Сергеевна, забегая по вечерам с пирогами и чаем. — Я, когда одна осталась, работой спасалась. И тебе надо.
Вера послушалась. Она засиживалась в офисе допоздна, вгрызаясь в новые программы, изучая современные тенденции дизайна, навёрстывая шестилетнее отставание от профессии. Марина Игоревна только одобрительно кивала, подбрасывая ей всё более сложные проекты.
Первую зарплату она почти целиком потратила на новый ноутбук – старенький компьютер не тянул профессиональные программы. Покупала дрожащими руками, всё ещё не веря, что может сама принимать такие решения. Продавец-консультант посмотрел странно, когда она расплакалась, получив чек. Разве объяснишь ему, что это – первая крупная покупка за шесть лет, сделанная без оглядки на чужое мнение?
Коллеги оказались совсем не такими, как она боялась. Молодой коллектив, творческая атмосфера, никакого осуждения за "дыру в резюме". Особенно она сдружилась с Катей, дизайнером её возраста, тоже пережившей неудачный брак.
— Слушай, — сказала та однажды за обедом, — мы в конце месяца летим на выставку интерьерного дизайна в Стамбул. Компания оплачивает. Поедешь с нами?
Вера замерла с вилкой у рта:
— Я... я никогда не была за границей.
— Тем более надо ехать! — Катя хитро прищурилась. — Заодно и отдохнёшь. Босс разрешила взять три дня дополнительно к выставке – походим по городу, посмотрим архитектуру.
Загранпаспорт делала как в тумане. Ночами гуглила информацию о Стамбуле, разглядывала фотографии Святой Софии и дворца Топкапы, изучала путеводители. В последний момент чуть не отказалась – стало страшно лететь так далеко, в чужую страну, с малознакомыми людьми...
Но Айя-София стоила всех страхов и сомнений. Вера стояла под гигантским куполом, и слёзы текли по щекам от восторга. Сорок окон в основании купола пропускали свет так, что казалось – своды парят в воздухе. Древние фрески проступали сквозь мусульманские узоры, создавая причудливый орнамент, в котором сплетались века и культуры.
— Потрясающе, правда? — Катя протянула ей бутылку воды. — А ты ещё сомневалась, ехать или нет!
Пять дней пролетели как один миг. Выставка, экскурсии, прогулки по узким улочкам старого города. Вечерами они с девочками сидели в маленьких кафе, пили терпкий турецкий кофе, делились историями из жизни. Вера впитывала всё – краски, звуки, запахи специй на базаре, крики чаек над Босфором.
В последний день она купила себе серебряный браслет с узором в виде птичьих крыльев. Просто так, потому что захотелось. Потому что могла. Потому что имела право тратить заработанные деньги на красивые вещи.
Дома её ждала целая стопка новых заказов – слух о талантливом дизайнере разошёлся по клиентам. Работы было столько, что некогда стало скучать. Днём – встречи, эскизы, расчёты. Вечером – неспешные разговоры с Аллой Сергеевной за чашкой чая.
Соседки по-прежнему судачили за спиной, но теперь в их шёпоте слышалась плохо скрытая зависть. Ещё бы – "брошенка" не только не сломалась, но и расцвела, похорошела, начала одеваться как картинка. А тут ещё и машину купила – подержанную, но свою.
За три месяца Вера словно помолодела. Исчезла сутулость, распрямились плечи, в глазах появился блеск. Она начала краситься по утрам – не для кого-то, для себя. Записалась в фитнес-клуб, купила абонемент в бассейн.
Вечерами она раскладывала на полу эскизы, включала джаз (раньше Костя не разрешал – головная боль от "этой какофонии"), пила вино маленькими глотками и чувствовала себя... свободной. Окрылённой. Живой.
А потом в дверь позвонили. На пороге стоял Костя – похудевший, осунувшийся, с букетом её любимых фрезий.
— Ну что жена, наигралась в свободную жизнь? Пора заканчивать...
Глава 5. Свобода
Фрезии пахли навязчиво и приторно. Вера смотрела на букет в руках бывшего мужа и думала, как могла столько лет считать эти цветы своими любимыми – на самом деле она предпочитала васильки, простые и честные. Просто когда-то Костя решил, что его жена должна любить фрезии, и она послушно согласилась. Как соглашалась со всем остальным.
— Проходи, — она посторонилась, пропуская его в квартиру.
Костя переступил порог и замер оглядываясь. За три месяца здесь многое изменилось: исчезли тяжёлые шторы, которые он когда-то выбрал, стены украшали её собственные картины, на журнальном столике лежали альбомы по архитектуре. Вкусно пахло жасмином.
— Присаживайся, — Вера указала на кресло. — Будешь кофе?
— Ты же знаешь, я не пью растворимый...
— А я варю в турке. Научилась.
Он неловко опустился в кресло, провёл рукой по щетине – раньше она никогда не видела его небритым.
— Вера, я... — он запнулся. — Я всё обдумал. Давай начнём сначала?
Она молча варила кофе, слушая его сбивчивую речь. Как ему плохо без неё. Как мама достаёт своей заботой. Как неуютно в родительской квартире.
— Представляешь, она готовит всё со сметаной! А у меня непереносимость! И это родная мать! А носки... она складывает их не так, как ты складывала. И вообще...
"Господи," – подумала Вера, – "неужели я шесть лет слушала это нытьё?"
— ...и я понял, как много ты для меня значишь, – продолжал Костя. — Мы же семья! Муж должен обеспечивать, жена – хранить очаг. Это же естественно! Зачем тебе эта работа? Бросай! У меня скоро повышение, буду больше зарабатывать, обещаю.
— И сколько ты сейчас получаешь? – спросила она, ставя перед ним чашку.
Костя назвал…
— У меня последний проект принёс в два раза больше. За две недели работы.
Он поперхнулся кофе:
— Не может быть! Ты врёшь!
— Могу показать выписку со счёта, — она пожала плечами. — Но дело не в деньгах, Костя. Дело в том, что я больше не хочу быть просто чьей-то тенью, комнатной женой, которую достают, когда удобно. У меня, оказывается, есть свои мечты, появились цели.
— Какие ещё цели? — он скривился. — Что за феминистская чушь? Женщина должна...
— Что должна? — она внезапно разозлилась. — Стирать твои носки? Готовить борщ по воскресеньям? Просить деньги на прокладки? Или, может, не рожать детей в нищете, потому что "потом будет лучше"?
— Но так же заведено! Мужчина...
— Заведено кем? Кто решил, что я должна похоронить все свои мечты в быте? Кость! Я ведь не просила тебя уходить и от очага не отказывалась. Это ты решил.
Она отхлебнула кофе. На запястье блеснул серебряный браслет с крыльями – символ её свободы.
— Знаешь, что я поняла за эти месяцы? Что счастье – это не когда “тебе дают всё”. Счастье – это когда ты можешь сама выбирать, что взять.
— Да кому ты нужна одна? — он вдруг перешёл на крик. — Думаешь, кто-то позарится на разведёнку под тридцать?
Вера улыбнулась, вспомнив вчерашний разговор с заказчиком – успешным архитектором, который пригласил её на ужин "обсудить проект". Может быть, она согласится. А может, и нет – ей пока слишком хорошо наедине с собой.
Она поднялась, давая понять, что разговор окончен.
— Когда я была твоей женой, я действительно никому не была нужна. Даже себе. А теперь... теперь я нужна очень многим. Но главное – я нужна самой себе.
— Ты пожалеешь об этом! — он вскочил, опрокинув чашку. — Состаришься одна, никому не нужная!
— Уходи, – она распахнула дверь. — Всего доброго не желаю, прости.
Позже, убирая осколки чашки, она напевала любимый джаз. За окном занимался рассвет – чистый, свежий, с ароматами весны. На столе лежал очередной проект, в холодильнике ждала её любимая пицца с анчоусами, а в душе разливалось спокойное, уверенное счастье.
Она подошла к окну, распахнула створки. В небе парили птицы – свободные, как она сама. Серебряные крылья браслета поймали первый луч солнца и вспыхнули, словно подмигивая: "Всё правильно, девочка. Жизнь только начинается."
Конец
Так закончилась история Веры и настоящего мужчины, которым считал себя её муж. Если вас тронула эта история, жду ваши лайки! И, конечно, делитесь ею с близкими, пусть тоже знают, что хоронить надежды нельзя ни при каких обстоятельствах. Подписывайтесь на мой канал, новые рассказы выходят каждый день!