Часть 4
Дойдя до комбайна, обрушение кровли остановилось. Ещё некоторое время слышалось падение небольших кусков породы, а вскоре и они прекратились. Стало тихо. Твердыня Земли успокоилась.
Из-за плотной пелены пыли в воздухе дышать было невозможно. Горный мастер закашлялся под стрелой комбайна, спешно натягивая на лицо респиратор «лепесток». Слева и справа под приёмным лотком замельтешили лучи света, еле-еле пробивая пелену пыли. Всё ещё находясь под стрелой, горный мастер обратился к комбайнёру и проходчику:
– Как вы там – живые?
Ребята откликнулись:
– Я живой!
– Я тоже не покойник. Чё там сверху?
Мастер поднялся из-под стрелы, посветил наверх:
– А чёрт его знает. Ни черта не видно.
Комбайнёр и проходчик вылезли из укрытия.
– Трубу оборвало, вентиляции нет.
Мастер посмотрел назад и крикнул:
– Михалыч, отзовись!
Комбайн был завален наполовину. Из глубины кусков породы послышался голос звеньевого:
– Мы, похоже, тут в ловушке!
– Кто «мы»?
Звеньевой уточнил:
– Я и моторист со слесарем!
– Как вы?
– Чуток шибануло, а так целые. Сетка с кровли «шалашиком» сложилась, породу держит. Перегружатель сломало, сидим тут в три погибели. А у вас там как?
Мастер воодушевлённо ответил:
– У нас тут места полно, плясать можно. Значит, слесарь с мотористом добежали?
– Ага, добежали. Говорят, в жизни никогда так быстро не бегали. Неслись как гоночные болиды Формулы-1.
– Чемпионы! Жить захочешь – со скоростью света полетишь! Ладно, держитесь, щас откапывать вас будем.
Пыль немного улеглась, проявились контуры обстановки в забое. Взору шахтёров предстала безрадостная картина – задняя часть комбайна была полностью погребена под бесформенными кусками породы, сверху виднелись куполообразные пустоты с торчащими прутьями анкеров. Мастер подошёл к телефону, снял трубку и приложил к уху – в ответ тишина. Он разочарованно повесил трубку обратно на рычаг:
– Кабель где-то перебит.
Проходчик добавил:
– Щас наших чемпионов раскопаем, слесаря пошлём посмотреть – у него синяя изолента есть.
Ребята принялись руками раскидывать породу. Проходчик заматерился:
– Дурень я дурень, послушал Михалыча на свою голову. Весь инструмент на хвост ленты унёс, а теперь породу бить нечем. Не кулаком же её долбить!
Комбайнёр напомнил:
– У меня на комбайне небольшая кувалдочка была.
Проходчик сквасился:
– Твоим молоточком только комаров с рожи сгонять. Я по мохнашке любовницы ладошкой бью сильнее.
Мастер достал из кармана кусочек мела:
– Валера, я тебе щас на породе бабу голую нарисую – долби её ладошкой. Главное, чтоб ты «чемодан» раздолбил – нам до узников надо докопаться.
Проходчик поморщился, переключился на комбайнёра:
– Серёга, давай свой молоток, пока этот «леонардо да винчи» и вправду бабу не нарисовал.
Мастер засмеялся:
– Не хочешь бабу, давай комара нарисую – колоти его молотком.
Звеньевой крикнул из-под завала:
– Эй, художники! Вы про нас не забыли?
Мастер ответил:
– Щас Валера в руки молоток возьмёт...
Проходчик ударил несколько раз по огромной глыбе породы небольшой кувалдочкой, но особого успеха не произошло. От глыбы откололись маленькие кусочки, скруглив острые края породы. Оценив работу, мастер изрёк:
– Да ты у нас «микеланджело»! Глянь, на скульптуру пениса похоже.
Проходчик прекратил долбить по породе:
– Какой инструмент, такая и скульптура.
Комбайнёр забрал у проходчика кувалду:
– Не умеешь пользоваться, не берись.
– Забирай, а я посмотрю, как ты будешь бабу безрукую высекать.
Звеньевой опять напомнил о себе:
– Эй, хорош трепаться! Вы не в Лувре. Картины и скульптуры потом будете творить, а то мы тут в мумий превратимся, пока вы до нас докопаетесь.
Мастер призвал:
– Ребята, поднажмём – наши «фараоны» на свободу просятся.
Замахнувшись кувалдой, комбайнёр грустно заметил:
– Свобода нам всем не помешала бы.
Прицельно ударив несколько раз по глыбе, порода раскололась на куски, которые уже по силам было растащить руками. Изрядно попотев, ребята добрались до перегружателя комбайна, под которым сидели их товарищи.
Перегружатель был сломан пополам под весом обрушившейся породы. По бокам уцелевшей части перегружателя сварная сетка из проволоки-катанки встала «домиком», сохранив внутри небольшое пространство, ставшее убежищем для троих шахтёров.
Ребята добрались до сетки. Взглянув на прижавшихся друг к другу товарищей, мастер в шутку заметил:
– Михалыч, а вы за сеткой и вправду как узники в камере смотритесь.
Звеньевой съязвил:
– Жаль, что не узники зáмка Иф – там Монте-Кристо сокровищами завладел, а тут окромя «ордена сутулого» ни черта больше не получишь.
– Считай, что вы уже заработали по «ордену» – так ссутулиться это надо постараться.
– Лучше в три погибели ссутулиться, чем лепёшкой распластаться под породой.
Ещё немного усилий и заложники наконец-то выбрались на свободу из заточения.
Пыль осела. Теперь можно осмотреться и оценить своё положение. Заглянув в купола на кровле, мастер предположил:
– Может, рискнём?
Звеньевой поправил каску на голове:
– Риск, конечно, благородное дело, но шансов у нас никаких.
Проходчик возразил:
– Я тебя один раз послушался, в результате мы кувалды лишились. Ещё раз тебя послушаемся, здесь навсегда останемся.
Звеньевой не возражал:
– Я никого не держу. Если хотите – лезьте, а я не полезу.
Мастер поинтересовался:
– Михалыч, почему не хочешь рискнуть? Это же шанс.
Звеньевой замотал головой:
– Нет, Жень, это не шанс. Ты сам подумай – длина штрека более километра. Кровля начала садиться издалека. Думаю, что весь штрек упал. На таком расстоянии вот такие проходы, – звеньевой показал на купол в кровле позади комбайна, – будут не везде. Где-то пролезешь, а где-то нет.
– Можно на разведку сползать. Если не будет прохода, назад повернём.
– Купола ещё не успокоились. Лезть опасно.
Мастер задумался:
– И чё ты предлагаешь?
Звеньевой коротко ответил:
– Ждать.