Добрая сказка для взрослых. Социальная история того времени. Наследие прошлого периода.
Глава 2
1. Так кто же я? Невеста или сестра?
Я, оторопев от неожиданности, выпучила на них глаза.
Они хитренько переглянулись между собой и весело рассмеялись.
-Невеста — это не родственница. Могут и отказать! И не отпустить его на встречу. А вот сестра — родственница. Кровная родственница! Ей, наверняка, не откажут!
Внезапно облезлая дощатая дверь со стороны улицы широко распахнулась, впустив клубящуюся волну морозного воздуха, и с треском грохнулась об косяк. А маленькое пространство до протертого диванчика сплошь заполнила огромная бурка с папахой. Дежурные вскочили, вытянулись, быстро расправили гимнастерки под ремнями и их худенькие руки мгновенно взлетели вверх, отдавая честь папахе, торчавшей над самым потолком.
Я сжалась в серый невидимый комочек в самом дальнем углу дивана. Папаха, как неподвижная скала посреди туманных клубов морозного бушующего океана, медленно, очень медленно развернулась в мою сторону и на мгновение задержала цепкий взгляд на моем лице.
2. Зверь.
Я, как маленький испуганный щенок, случайно поймала острый, словно сверкающая молния, сердитый взгляд и, от страха сжавшись еще больше, опустив голову, плечи, крепко зажмурила глаза. Спряталась!
Противоположная дверь, выходящая на территорию части, так же громко хлопнула, стукнувшись об косяк. Пространство КПП освободилось, и мы все втроем шумно выдохнули.
-Вот зверь-то, а?- громко рассмеялись караульные, освобождаясь от липкого скользкого страха, заполонившего все живое естество.
-Вы не бойтесь, гражданочка,- с теплотой взглянул на меня молоденький солдатик, ободряя милой улыбкой.- Наш генерал детей не ест. Но хорошенькими девушками, говорят, очень интересуется.
«Уж лучше бы детей ел!»- осторожно приоткрывая один глаз, с острой тоской внезапно подумала я.- «Детей-то здесь все равно нет. А я есть! Вдруг он посчитает меня хорошенькой? Или они считают меня ребенком?»
3. Несовершеннолетняя сестра.
Генерал, не раздеваясь, стремительно проходя мимо, с раздражением бросил плоский портфель на мерцающую поверхность овального стола. Шумно уселся в огромное кожаное кресло в своем личном кабинете и задумчиво побарабанил крепкими пальцами огромной ладони по темной лаковой столешнице. Затем поднял телефонную трубку и окликнул дежурного в приемной.
-Быстро узнай, кто там сидит у нас сейчас на КПП. К кому приехала. Ммм… Сестра, значит? А почему фамилии разные? Сводная. Ну-ну... Совершеннолетняя? Сколько? Семнадцать?
Осторожно, дабы успокоить бурю эмоций, бушующую в груди, вернул телефонную трубку на место. Выдохнул… На минуту задумался, нахмурив густые темные брови и поиграв желваками на чисто выбритых щеках. Крепко, до щемящей боли сжал ладони в большие кулаки и резко стукнул по столу, выплескивая возникшие разом разочарования и сомнения. Но отказать себе в удовольствии было выше его сил. Встал, с шумом оттолкнув кресло, отлетевшее на колесиках к настенному шкафу. Скинул бурку и папаху на кожаный диван и, как раздраженный изголодавшийся лев в клетке, принялся молча шагать туда-сюда по своему огромному пустому кабинету. Думая. Напряженно размышляя об одном. Все об одном и том же!
4. Любимый в карауле, на боевом посту.
-Девушка!-окликнул меня молоденький солдатик, заканчивая телефонный разговор и с улыбкой постукивая обломком простого карандашика по облезлому столу. - Ваш жених, оказывается, сейчас в карауле. Только заступил недавно. Будет на посту еще сутки. Потом сменится и сутки на отдых. Свидание вам разрешат в лучшем случае только суток через двое-трое. Если разрешат, конечно. А Вы, если хотите прям сейчас его увидеть, идите вправо от КПП вдоль забора, потом за угол заверните и по тропинке в лес. И все время вверх. Недалеко! Минут десять! Там в одном месте забор получается совсем невысоким. С пригорка видно все. Сможете его хоть издали увидеть и поговорить. Мы во время пересменки его предупредили, что Вы приехали.
Я вскочила, бросила вещи тут же на диванчике и понеслась галопом. Двое суток ждать! Да через двое суток мне уже домой ехать надо! Отгулов-то всего неделя! Как же я смогу здесь остаться? Да и жить-то где? Конечно, солдатики на КПП посоветовали мне обратиться в самый ближайший домик к военной части. Мол, живет там бабушка старенькая, которая за совсем небольшие деньги устраивает приезжающих к солдатам родственников на ночлег. Но ведь это не выход! Кинула я быстрый взгляд на совсем уж развалившийся домик, пробегая мимо него. Ну да, делать-то нечего! Не на улице же в мороз ночевать? А морозец-то, эх, знатный! Градусов 25-30 — это точно! И снежок весело хрустит под ногами. Прям Новый год! А до Нового года еще целая неделя!
И бегу я, совсем запыхавшись и расстегнув на ходу старенькую шубейку, по едва заметной лесной тропинке, слегка заметенной недавним снежком, вдоль сплошного бетонного забора, а тропинка меня вверх уводит, на косогор. Забор в метрах десяти слева остается и я с пригорочка вижу все, что на территории части делается. Смотрю и вижу, идет кто-то! Весь замотанный в большом овчинном тулупе с автоматом на перевес. А кто это? Совсем и не разобрать! Как тут разберешь?
5. Стой! Кто идет? Стрелять буду!
-Вика!-послышался родной голос. И я замерла на косогоре. Потом, не разбирая пути, было, ринулась вниз, к самому забору.
-Вика, не подходи! Нельзя! Я на посту! У меня приказ стрелять в любого, кто приближается к забору ближе, чем на два метра!
Я отшатнулась назад, пытаясь вглядеться в знакомые черты лица любимого человека. А что там увидишь? Шапка, надвинутая ниже бровей. Огромный, выше головы поднятый воротник овчинного тулупа и шарф, перемотанный в несколько раз! Ничего же не видно! Я в отчаянии вытянула шею в сторону забора, чтобы хотя бы на несколько сантиметров быть к нему ближе.
-Как ты здесь, мой хороший,- только успела произнести я, прежде чем увидела огромную папаху далеко, на другом конце закрытой забором территории, у противоположной стороны забора. - На нас кто-то смотрит, - предупредила я своего караульного.
Тот обернулся всем корпусом, как огромный неповоротливый снеговик, пытаясь посмотреть в ту сторону, откуда я не отводила своего испуганного взгляда.
-Все, Вика! Это конец! Разговаривать на посту запрещено. Возвращайся домой. Я теперь в карцер. Надолго, - попытался улыбнуться он, развернулся и медленно, насколько это только позволял сделать огромный тяжелый тулуп, пошагал в сторону караульной.