Она стояла у двери собственного дома, как чужая.
— Твой богач отказался, и ты вернулась ко мне? — с презрением спросил Виктор, не открывая дверь. Он даже не взглянул на неё через глазок, просто узнал по шагам. За пятнадцать лет брака такое запоминается.
Анна переступила с ноги на ногу. Модные туфли, купленные в столице, нещадно жали. Как и вся эта ситуация.
— Вить, давай поговорим. Я знаю, что виновата.
— Знаешь? — В его голосе звучала усмешка. — А я думал, ты прискакала сообщить, как прекрасна жизнь в большом городе. Как там твой... Павел Андреевич? Всё ещё возит тебя на своём "Мерседесе"?
Анна прислонилась к дверному косяку. В подъезде пахло свежей краской — значит, всё-таки сделали ремонт. При ней только обещали. Каждая мелочь била под дых: жизнь здесь шла своим чередом, не спрашивая её разрешения.
— Нет больше никакого Павла Андреевича, — она старалась говорить ровно. — И "Мерседеса" тоже нет. Можешь позлорадствовать.
За дверью повисла тишина. Потом послышались шаги — не к двери, а от неё. Виктор уходил вглубь квартиры.
— Вить! — она всё-таки повысила голос. — Я же мать твоей дочери!
— Да что ты говоришь? — донеслось из глубины квартиры. — А когда ты убегала к своему хахалю, об этом не думала?
На площадку выглянула соседка — та самая Нина Петровна, которая вечно совала нос в чужие дела. Анна выпрямилась, одёрнула дорогой пиджак. Гордость — единственное, что у неё осталось.
— Марина дома? — спросила она уже тише.
— Нет её. На учёбе она, — буркнул Виктор. — В медицинском. Пока ты там... развлекалась, дочь в люди выбилась. Сама.
Анна прикусила губу. Сама. Без неё. Всё без неё.
Внизу хлопнула подъездная дверь, и по лестнице застучали каблуки. Лёгкие, молодые шаги. На площадку поднялась девушка — светловолосая, в голубом платье. В руках пакеты с продуктами.
— Виктор Михайлович, я вам пирог испекла, — звонко сообщила она и осеклась, увидев Анну.
— Ольга, проходи, — голос Виктора потеплел. — Дверь открыта.
Ольга проскользнула мимо Анны, стараясь не встречаться с ней взглядом. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы впустить гостью, и тут же захлопнулась.
Анна медленно спустилась по лестнице. В ушах звенело. "Дверь открыта". Для кого-то — открыта. Для неё — наглухо закрыта.
Возле подъезда она достала телефон. "Мам, я приехала. Можно у тебя пожить?"
"Надолго?".
"Не знаю. Пока не решу, что делать дальше".
"Значит, всё-таки бросил?" — И следом: "Приходи. Чай готовить?"
Анна убрала телефон. Доносился смех — молодой, женский. Господи, да эта Ольга годится Виктору в дочери! Но... разве она сама не повелась на разницу в возрасте? На красивые обещания? На мечту о другой жизни?
Домофон запищал — кто-то выходил из подъезда. Анна торопливо отошла в сторону. Ещё не хватало, чтобы весь дом увидел её позор. Хотя... разве не об этом она мечтала год назад? Вернуться красивой, успешной, показать всем, как расцвела вдали от этого болота?
Жизнь посмеялась над её планами. И теперь придётся как-то жить дальше.
***
В квартире матери всё осталось по-прежнему: сервант с хрусталём, который никто не трогает, пожелтевшие занавески, которые никто не меняет. И запах — тот самый, детский, знакомый до боли.
— Есть будешь? — мать гремела на кухне посудой. — Суп вчерашний, разогрею.
— Не хочу.
— Похудела там, в своей Москве, — мать поджала губы. — Я Маришке звонила, сказала, что ты приехала.
Анна резко подняла голову:
— И что она?
— А что она... — мать достала чашку, стукнула ей о стол громче, чем следовало. — Сказала, что после лекций зайдёт. Может быть.
Это "может быть" повисло в воздухе. Анна помнила, как сама говорила такое Виктору, когда уходила: "Может быть, вернусь". Будто оставляла дверь приоткрытой. А на самом деле уже закрыла её на все замки.
Звонок в дверь раздался, когда солнце уже садилось. Анна вздрогнула, одёрнула блузку. В прихожей послышались шаги.
— Привет, бабуль, — голос дочери, такой родной и такой чужой одновременно.
Марина вошла в комнату, и у Анны перехватило дыхание. Высокая, стройная. Совсем взрослая.
— Здравствуй, доча.
Марина кивнула, села в кресло. Не обняла, не улыбнулась.
— Как учёба? — Анна попыталась начать разговор.
— Нормально. У меня через час пересдача, так что давай без лирики. Зачем приехала?
— Я... — Анна запнулась. — Я соскучилась. По тебе, по папе...
— По папе? — Марина усмехнулась точь-в-точь как Виктор. — Серьёзно? А когда уезжала, не скучала?
— Всё сложно, Мариш. Ты не понимаешь...
— Да что тут понимать? — Марина встала. — Нашла себе богатого избранника, бросила нас, а теперь вернулась. Что, не срослось в столице?
— Не говори так! — Анна тоже поднялась. — Я твоя мать!
— Мать? — Марина покачала головой. — Мать не бросает детей ради первого встречного. Знаешь, кто меня на выпускной собирал? Тётя Оля. Та самая, которую ты сегодня у подъезда встретила.
Анна почувствовала, как к горлу подступает что-то горькое.
— Она хорошая женщина, — продолжала Марина. — И папе с ней хорошо. А ты... ты сделала свой выбор год назад.
— Я думала, что поступаю правильно! Думала, что достойна большего...
— Большего, чем семья? — Марина встала. — Извини, мне пора. Пересдача ждёт.
— Подожди! — Анна схватила дочь за руку. — Давай поужинаем вместе? Поговорим...
— О чём? — Марина аккуратно высвободила руку. — О том, как ты собираешься всё исправить? Поздно, мам. Некоторые вещи не исправишь.
Она ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Анна смотрела в окно, как дочь идёт по двору — прямая спина, уверенная походка. Совсем взрослая. Совсем чужая.
— Чаю налить? — спросила мать из кухни.
— Налей, — Анна вытерла глаза. — И знаешь... тот суп... разогреешь?
***
Анна не собиралась следить за Ольгой. Просто так получилось — окна материнской квартиры выходили на детскую площадку, где та гуляла с сыном. Мальчик лет восьми, подвижный, громкий. Виктор часто присоединялся к ним, и тогда они становились похожи на семью.
— Опять в окно пялишься? — мать поставила перед ней чашку кофе. — Других дел нет?
— А какие у меня могут быть дела? — огрызнулась Анна. — Работу здесь не найти, дочь не разговаривает, муж...
— Бывший муж, — поправила мать. — Ты сама всё выбрала, теперь не жалуйся.
Внизу раздался детский смех. Ольга помогала мальчику забраться на турник, страхуя его. Виктор стоял рядом, что-то говорил — наверное, что-то забавное, потому что Ольга запрокинула голову, смеясь.
— Пойду пройдусь, — Анна встала из-за стола.
— Куда? — насторожилась мать.
— Просто... подышать.
На улице было прохладно. Анна накинула лёгкий шарф — подарок Павла. Вещь осталась единственным напоминанием о несбывшихся мечтах.
— Осторожнее, Димка! — голос Ольги разносился по площадке. — Не так высоко!
Анна подошла ближе. Виктор заметил её первым — напрягся, будто струна зазвенела.
— Здравствуйте, — Анна старалась говорить спокойно. — Можно с вами поговорить, Ольга?
Та растерянно посмотрела на Виктора, но кивнула:
— Конечно. Дим, поиграй пока с дядей Витей.
Они отошли к скамейке. Ольга села первой — уверенно, спокойно. Будто имела право здесь находиться.
— Я знаю, о чём вы хотите поговорить, — начала она. — Но поверьте, я не...
— Не строите планы на моего мужа? — перебила Анна. — Не пытаетесь занять моё место?
— Ваше место? — Ольга покачала головой. — Вы сами его освободили. И знаете... Виктор не вещь, которую можно занять или освободить. Он человек.
— Который нуждается в семье, а не в...
— В чём? — Ольга впервые посмотрела прямо на неё. — В молодой любовнице? Это вы так думаете? А может, он просто нуждается в человеке, который будет рядом? Который не предаст?
Анна почувствовала, как краска заливает лицо:
— Вы на что намекаете?
— Ни на что. Просто говорю как есть. Виктор хороший человек. Он заслуживает счастья.
— С вами, да?
Ольга встала:
— Знаете, что самое интересное? Я ведь правда не претендую на его сердце. Мы просто друзья. Это вы придумали целую историю, потому что не можете принять — он больше не ждёт вас.
На площадке раздался довольный визг — Виктор раскручивал Димку на карусели. Обычная картина: мужчина играет с ребёнком. Только этот мужчина когда-то так же играл с их дочерью. А она стояла рядом и улыбалась, уверенная, что это навсегда.
— Идите домой, Анна, — тихо сказала Ольга. — Вы делаете больно только себе.
***
После разговора с Ольгой Анна не находила себе места. Промаявшись три дня, она решилась написать Виктору сообщение: "Нам нужно поговорить. По-взрослому. Без обвинений."
Ответ пришёл только вечером: "Приходи завтра в семь. На работу опаздывать не буду."
В семь утра она стояла у знакомой двери. На этот раз Виктор открыл сразу — собранный, в рабочей рубашке. Знакомый запах его лосьона после бритья царапнул память.
— Проходи, — он посторонился. — Кофе будешь?
— Буду.
В кухне всё изменилось. Вместо старого гарнитура — светлая современная мебель. На холодильнике — расписание занятий, почерк явно не Виктора.
— Ольга помогла выбрать, — заметил он её взгляд. — И расписание тоже она. Чтобы я не забывал, когда у Марины важные лекции.
— Она часто тут бывает?
— А какое твоё дело? — он резко поставил чашку на стол. — Ты пришла об Ольге поговорить?
— Нет. О нас.
— Нас больше нет, Аня.
Она вздрогнула. Он давно не называл её Аней.
— Я знаю, что виновата. Но может...
— Может что? — он сел напротив. — Начнём сначала? Сделаем вид, что этого года не было? Что ты не уехала с человеком, которого знала три месяца?
— Я думала...
— Нет, — он покачал головой. — Ты не думала. Ты мечтала. О красивой жизни, о ресторанах, о путешествиях. Только знаешь что? Я ведь тоже мечтал. О том, как мы состаримся вместе. Как будем нянчить внуков. Глупо, да?
Анна почувствовала, как предательски дрожат руки:
— Витя, я правда думала, что так будет лучше. Что смогу реализовать себя...
— Реализовать себя? — он горько усмехнулся. — А как же дочь? Как же её реализация? Знаешь, что она мне сказала, когда ты уехала? "Пап, а мама нас просто не любит, да?"
— Неправда! — Анна вскочила. — Я люблю вас! Всегда любила!
— Любовь — это не слова, Аня. Это поступки. Это быть рядом. Это поддерживать. А ты... ты просто сбежала. От трудностей, от обязательств, от нас.
— А Ольга, значит, лучше? — вырвалось у неё.
— При чём здесь Ольга? — он устало потёр виски. — Она просто помогает. С домом, с Мариной. Не пытается занять твоё место — оно давно пустое.
За окном просигналила машина. Рабочий день начинался.
— Мне пора на работу, — Виктор встал.
— Ты даже не спросишь, почему я вернулась?
Он остановился в дверях:
— Знаешь, я догадываюсь почему. Не потому что любишь. Не потому что скучала. А потому что там не получилось. И это... это больнее всего.
Анна сидела на кухне. Смотрела на расписание, написанное аккуратным почерком Ольги. На новые занавески. На фотографию Марины в белом халате.
Она пришла сюда за прощением. А получила правду — жестокую, беспощадную правду о себе самой.
***
Последнюю неделю Анна провела, собирая осколки своей прежней жизни. Марина так и не пришла на второй разговор. Прислала сообщение: "Прости, мам, но мне нужно время. Может быть, много времени."
Мать молча наблюдала за её метаниями, лишь изредка роняя:
— Собираешься обратно в Москву?
— Нет, — Анна складывала вещи в чемодан. — В Петербург. Нашла работу в турагентстве.
— Снова бежишь?
Анна замерла над чемоданом:
— Нет, мам. Впервые не бегу. Просто ухожу.
За окном Ольга вела своего Димку в школу. Анна смотрела на них без прежней горечи. Что-то изменилось после того разговора с Виктором. Будто лопнула струна, которая держала её здесь.
— Знаешь, — она села рядом с матерью, — я ведь правда думала, что вернусь героиней. Что все увидят — я чего-то добилась, стала лучше...
— А стала?
— Нет. Просто другой. И это... это не плохо и не хорошо. Это просто факт.
Мать впервые за эти дни посмотрела на неё без осуждения:
— Когда уезжаешь?
— Завтра утром. Но перед этим хочу ещё кое-что сделать.
Вечером она стояла у подъезда Виктора. Не поднималась, не звонила. Просто смотрела на знакомые окна. Свет горел на кухне — там, где теперь другие занавески и чужое расписание.
Виктор вышел — выносил мусор. Замер, увидев её.
— Я не прощаться, — опередила она его вопрос. — Просто хотела сказать... Ты прав. Я вернулась не потому, что любила. А потому что испугалась одиночества. Это нечестно по отношению к тебе. К Марине. Ко всем.
Он молчал, но слушал. Это уже было много.
— Я уезжаю. В Петербург. Не потому что снова бегу, а потому что... там я смогу начать с чистого листа. Без попыток вернуть то, что уже не вернёшь.
— Марине скажешь?
— Уже написала. Она... она очень похожа на тебя, знаешь? Такая же прямая. Честная.
Где-то наверху открылось окно. Донёсся голос Ольги, зовущей Димку ужинать.
— Я рад, что ты это поняла, — просто сказал Виктор. — Правда рад.
Он развернулся к подъезду, но остановился:
— Знаешь... ты тоже имеешь право на счастье. Просто... ищи его не в бегстве от чего-то, а в движении к чему-то.
Анна смотрела, как за ним закрывается дверь подъезда. На этот раз не было желания окликнуть, остановить, попросить ещё один шанс.
Говорят, нельзя войти в одну реку дважды. Но можно найти свою реку. Свой путь. Свою дорогу.
Она достала телефон, набрала номер:
— Мам, я вернусь. Не знаю когда, но вернусь. Только уже другой.
В трубке повисла пауза.
— Я буду ждать, — наконец ответила мать. — Только в этот раз... в этот раз действительно найди себя.
Анна шла по вечерней улице, и впервые за долгое время ей было легко. Может быть, потому что она наконец поняла.
Нужно отпустить прошлое, чтобы будущее смогло начаться.
***
У каждого из нас есть своя закрытая дверь. И своя несбывшаяся мечта. А может, вы тоже стояли перед выбором между "синицей в руках" и "журавлём в небе"?
Подписывайтесь на канал - вместе мы найдём ключи от всех дверей.
***