Когда твой дом – уже не твоя крепость.
– Мама, мы тут с Игорем подумали... В этом году Новый год празднуем у тебя!
Галина Николаевна замерла с телефоном в руке. За окном кружился декабрьский снег, а в квартире повисла звенящая тишина.
– Лена, милая, но я... – она осеклась, подбирая слова.
– Мам, ну что ты начинаешь? Тебе веселее будет! И нам удобно – места много, детям раздолье. Ты же не против внучек?
Галина поджала губы. Конечно, внучек она обожала. Но эта манера дочери ставить перед фактом...
– Леночка, давай все-таки обсудим...
– Мам, да что обсуждать? Мы уже с родителями Игоря договорились. Они тоже придут. А твоя квартира – самая большая.
"Моя квартира". Галина невольно окинула взглядом гостиную. Любимое кресло с пледом, стопка книг на журнальном столике, недовязанный свитер с аккуратно воткнутыми спицами. Её мир. Её пространство.
– Сколько человек планируется? – голос предательски дрогнул.
– Да немного! Мы с Игорем, девочки, его родители, тётя Света с мужем... Человек десять.
"Немного?" Галина представила, как эта орава ворвется в её размеренную жизнь. Как будут двигать мебель, греметь посудой, топтать ковры...
– И потом, – продолжала щебетать дочь, – ты же всё равно одна встречаешь. Вот и будет настоящий праздник!
"А кто спросил, хочу ли я этого праздника?"
– Лена, но у меня были планы...
– Какие планы, мам? – в голосе дочери появились знакомые нотки. – Опять со своими книжками сидеть? В твоем возрасте нужно больше общаться! Ты же сама говорила – одиночество старит.
"В моём возрасте". Эта фраза полоснула как ножом. Когда дочь успела стать такой... покровительственной?
– Мы приедем тридцатого, часам к двум. Игорь все организует, ты не беспокойся. Только освободи, пожалуйста, антресоли – нам нужно будет елочные игрушки разместить. И еще...
Галина слушала инструкции дочери, чувствуя, как внутри поднимается что-то похожее на отчаяние. Новый год – её любимый праздник. Она всегда проводила его по-своему: зажигала свечи, доставала альбом с фотографиями, звонила старым друзьям...
– ...и не готовь ничего, я все привезу, – донеслось из трубки. – Ой, мам, меня Машка зовет. Потом договорим!
В трубке запищали гудки.
Галина медленно опустилась в кресло. На журнальном столике стояла её любимая чашка с чаем. Обычно в это время она читала или вязала, наслаждаясь тишиной.
Взгляд упал на старые часы – подарок покойного мужа. Их размеренное тиканье всегда успокаивало. Но сейчас каждый удар словно отсчитывал время до вторжения в её жизнь.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось: "Игорь".
"Зять. Наверное, тоже будет объяснять, как правильно встречать Новый год."
Галина посмотрела на телефон, на часы, снова на телефон.
И ... не взяла трубку.
***
Они ворвались в её жизнь морозным декабрьским днем – шумные, веселые, с пакетами в руках и детским смехом.
– Мам, только не волнуйся! – Лена стремительно целует её в щеку, проносясь мимо. – Все будет отлично!
Галина Николаевна молча наблюдала, как зять командует грузчиками, которые тащат в квартиру огромную искусственную ель.
– Галина Николаевна, вы не переживайте, – Игорь улыбается своей фирменной улыбкой успешного менеджера. – Мы всё организуем по высшему разряду!
"По высшему разряду". Эта фраза царапает слух. Будто её собственный способ празднования был каким-то второсортным.
– Бабуль, а можно мы твои книжки уберем? – Десятилетняя Алиса уже хозяйничает возле книжных полок. – Они нам мешают ёлку ставить!
– Алиса, книги не трогай, – Галина старается говорить твердо. – Давай лучше...
– Мам, ну правда, – перебивает Лена, выглядывая из кухни. – Давай на пару дней уберем. Что они стоят? Места только занимают.
"Места занимают. Как и я сама в своей квартире".
– Игорь, осторожнее! – вскрикивает она, когда зять двигает старое кресло. – Там ножка...
– Не волнуйтесь, я всё контролирую, – он даже не оборачивается. – Маша, неси сюда гирлянды!
Младшая внучка появляется с охапкой мигающих огней. В их холодном свете квартира становится чужой, как торговый центр.
– Мам, а твои старые игрушки мы решили не доставать, – Лена выходит из кухни с чашкой кофе. – Они уже не в тренде. Мы свои привезли – в скандинавском стиле.
Галина чувствует, как сжимается сердце. Старые игрушки они собирали с мужем, каждый год добавляя новые. У каждой была своя история...
– И скатерть эту уберем, – продолжает дочь, кивая на кружевную скатерть, связанную ещё бабушкой. – У меня есть модная, с оленями.
– Лена, но...
– Мам, ну что ты как маленькая? Это же праздник! Нужно соответствовать!
"Соответствовать. Чему? Чьим стандартам?"
К вечеру её квартира превратилась в чужое пространство. Огромная ель в углу подмигивала холодными огнями. Везде блестели "скандинавские" украшения. Её кресло задвинули в угол, книги сложили в коробки, а на стене появился экран проектора – "для новогоднего настроения".
– Ну вот, совсем другое дело! – Игорь довольно оглядывает результат. – Теперь здесь можно праздновать.
Галина стоит в дверях своей спальни – единственного места, которое пока не тронули. На часах – девять вечера, а они всё ещё здесь, планируют, обсуждают, решают...
– Мам, – Лена подходит к ней с загадочной улыбкой. – А мы тут подумали... Может, в твоей спальне детскую комнату организуем? Ну, на время праздников? А ты с нами в гостиной на диване...
Галина не дослушала. Она молча развернулась и закрыла дверь спальни. Впервые в жизни – перед носом у собственной дочери.
За дверью повисла удивленная тишина.
***
– Галина Николаевна, вы не могли бы убрать эти часы? – Светлана, жена брата Игоря, поджала губы. – Они как-то не вписываются в концепцию.
Галина посмотрела на настенные часы – память о муже. Их мерный ход всегда придавал ей сил.
– Нет, Света. Часы останутся на месте.
– Но мы же договорились – всё в скандинавском стиле! – Светлана всплеснула руками. – А это... такой винтаж.
"Винтаж. Как и я сама, видимо".
– Мам, может правда уберем? – Лена вмешалась с той особой интонацией, которую используют, говоря с капризным ребенком. – Они же старые совсем...
– Именно поэтому они остаются, – Галина впервые за эти дни почувствовала, как в голосе появляется сталь.
Лена переглянулась со Светланой. В воздухе повисло напряжение.
– Ладно, мам, как хочешь, – дочь пожала плечами. – Кстати, мы тут составили меню. Никаких этих... – она поморщилась, – селедок под шубой и оливье. Будет фондю и тартар.
– Что будет? – Галина даже не пыталась скрыть изумление.
– Ну мам! Двадцать первый век на дворе! Хватит этой советской классики.
В прихожей раздался звонок. Игорь впустил своих родителей – шумных, уверенных в себе людей, которые сразу заполнили собой пространство.
– О, Галина Николаевна! – отец Игоря, Виктор Семенович, громогласно приветствовал её. – А мы вам тут подарочек принесли...
Он достал картину в золоченой раме – абстрактную композицию из разноцветных пятен.
– Повесим над диваном! А то у вас тут как-то... простовато.
Галина почувствовала, как немеют пальцы. Над диваном висел пейзаж – последний подарок мужа.
– Благодарю, – она с трудом сохраняла спокойствие. – Но у этой картины уже есть своё место.
– Да бросьте вы, – Виктор Семенович уже снимал пейзаж со стены. – Вот увидите, так будет современнее!
– А старую в кладовку! – подхватила его жена. – И вообще, Галина Николаевна, вам бы ремонт сделать. Такая квартира, а всё как в прошлом веке.
Галина молча наблюдала, как снимают её картину. Как меняют её мир. Как решают за неё.
– И знаете что? – продолжала мать Игоря. – Мы тут с девочками решили: после праздников займемся вашей квартирой. Сделаем евроремонт, поменяем мебель...
– Что? – Галина почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Ну да! – подхватила Лена. – Мам, ты же сама бы никогда не решилась. А так...
– А так вы решили за меня? – голос Галины стал непривычно тихим.
– Конечно! – Светлана радостно закивала. – Мы же семья! Мы лучше знаем, что...
Договорить она не успела. В прихожей снова раздался звонок.
– А вот и дизайнер! – торжественно объявил Игорь. – Я пригласил его оценить фронт работ.
Галина посмотрела на часы. Стрелки показывали без пятнадцати шесть. До Нового года оставалось меньше суток.
***
Тридцать первое декабря превратилось в хаос. Галинина квартира напоминала вокзал – люди входили и выходили, переставляли мебель, что-то обсуждали, спорили.
– Мам, а куда положить старые фотоальбомы? – Лена выглянула из кладовки. – Мы тут расчищаем место для шуб гостей.
"Для шуб гостей". В кладовке, где хранились её воспоминания.
– Не трогай альбомы, – Галина попыталась пройти мимо дочери, но та преградила путь.
– Мам, ну что ты как... – Лена осеклась под взглядом матери. – Ладно, пусть будут. Только представляю, что скажет тётя Света.
В этот момент с кухни донесся звон разбитого стекла.
– Ой, извините! – раздался голос Светланы. – Тут какая-то старая салатница упала. Но ничего, мы вам новую подарим!
Галина прикрыла глаза. Это была салатница из венецианского стекла – память о единственной поездке с мужем в Италию.
– Бабуль, а куда делась твоя коробка с рукоделием? – Алиса вертелась у серванта. – Мы хотим тут конфеты разложить.
– Алиса, не надо...
– Мама, хватит дергаться по пустякам! – Лена повысила голос. – Это же праздник! Можно один раз уступить?
"Один раз". Галина горько усмехнулась. Она уступала всю жизнь.
К семи вечера квартира превратилась в подобие ресторана. Столы ломились от незнакомых блюд, повсюду мигали гирлянды, из колонок гремела музыка.
– А сейчас, – объявил Игорь, поднимая бокал, – я хочу сказать тост за нашу дорогую Галину Николаевну! За то, что она наконец-то...
Договорить он не успел. Виктор Семенович, активно жестикулируя, задел локтем старые часы на стене.
Время словно остановилось. Галина видела, как часы – последний подарок мужа – медленно падают. Как разлетаются осколки механизма. Как замирает маятник.
– Ой, да ладно вам! – Светлана махнула рукой. – Мы вам современные купим, электронные!
Это была последняя капля.
– Вон, – тихо сказала Галина.
– Что? – Лена удивленно повернулась к матери.
– Я сказала – вон! – Галина впервые за много лет повысила голос. – Все вон из моего дома!
– Мама, ты что... – начала было дочь.
– Я не "что"! – Галина чувствовала, как дрожат руки. – Это мой дом. Мои правила. Мои воспоминания. И вы... вы все это растоптали.
В комнате повисла оглушительная тишина.
– Но ведь праздник... – пискнула Светлана.
– Праздник закончен. – Галина подошла к двери и распахнула её настежь. – Забирайте свои шубы, свои модные блюда и свои представления о том, как я должна жить.
И уходите.
***
Три дня Галина не подходила к телефону. Методично возвращала квартиру к прежнему виду, собирала осколки часов, расставляла книги. Каждый предмет, каждая вещь словно оживала под её руками, возвращаясь на свое место.
Звонок в дверь раздался, когда она заваривала вечерний чай. На пороге стояла Лена – непривычно тихая, без обычной снисходительной улыбки.
– Можно войти?
Галина молча отступила в сторону. Дочь неуверенно прошла в гостиную, остановилась у знакомого кресла, но не села.
– Знаешь, – Лена провела рукой по потертому подлокотнику, – я вчера всю ночь не спала. Всё думала... Когда мы успели стать такими?
– Какими? – Галина спокойно смотрела на дочь.
– Такими... бесцеремонными. Будто имеем право решать за других. – Лена подняла глаза. – Я вспоминала, как в детстве ты всегда спрашивала моего мнения. Даже когда речь шла о новых занавесках на кухне.
Галина молчала. За окном медленно падал снег, укрывая город белым покрывалом.
– А потом... – Лена запнулась. – Потом я выросла и решила, что знаю лучше. Что моя жизнь – единственно правильная. Что твой образ жизни устарел...
– И решила его модернизировать? – В голосе Галины не было упрека, только спокойное понимание.
– Прости. – Лена опустилась в кресло. – Знаешь, когда ты нас выгнала... Я не обиделась. Я испугалась. Потому что впервые увидела в тебе не просто маму, которая всегда подстроится, а человека. Со своим миром, своими правилами.
Галина подошла к окну. На подоконнике стояла её любимая чашка – та самая, которую Светлана назвала "старомодной".
– Мам, – голос Лены дрогнул, – а часы... Мы нашли мастера. Он говорит, можно восстановить.
– Дело не в часах, Лена.
– Знаю. Дело в уважении. К твоему пространству, твоей жизни. – Дочь встала. – Знаешь, я вчера Игорю сказала: если мы хотим модный Новый год – будем делать его у себя. А к маме – только в гости. По её правилам.
Галина улыбнулась. Впервые за последние дни.
– Чаю?
– С твоим лимонным пирогом? – В глазах Лены мелькнул отблеск прежней девчонки. – Только... можно я просто посижу рядом? Как раньше? Без советов и планов на твою жизнь.
Они пили чай в тишине, нарушаемой только тиканьем кухонных часов. Других – не таких красивых, как те, настенные, но своих, родных.
– Знаешь, – вдруг сказала Лена, – а ведь это самый важный урок, который ты мне преподала. Не тогда, в школе, а сейчас.
– Какой?
– Что любовь – это не право распоряжаться. Это умение уважать чужие границы.
За окном продолжал падать снег. В его белом безмолвии рождался новый год – и новые правила.
Правила уважения.
***
Каждая история – это отражение чьей-то жизни. Поделитесь в комментариях: случалось ли вам отстаивать право на собственное пространство? Как реагировали близкие?
Подписывайтесь, чтобы вместе искать ответы на непростые вопросы отношений.
***
Популярные истории: