Замок щелкнул с каким-то особенно мстительным звуком. Валентина Николаевна повернула ключ еще раз, проверяя. Пальцы дрожали, но взгляд оставался твердым. Старый замок валялся на подоконнике — верный страж её одиночества последние пятнадцать лет. Она провела рукой по новому, блестящему механизму. «Всё правильно делаю, — подумала она, — хватит им на шею садиться».
Первая эсэмэска от сына пришла в 11:42: «Мама, мы выехали. Будем часа через четыре».
Валентина Николаевна не ответила. Она методично пропалывала грядки с морковью, то и дело поглядывая на часы. Саднила спина, но она упрямо продолжала работать. Солнце жгло затылок сквозь выцветшую панаму — подарок покойного мужа. «Вот при Мише такого бы не было, — думала она, выдергивая особенно упрямый сорняк. — Он бы не позволил невестке...»
Мысли путались, перескакивая с одного на другое. Вспомнилось, как месяц назад Анна, её невестка, прислала фотографии каких-то модных обоев: «Мама, посмотрите, какие красивые! Давайте переклеим в гостиной?» А потом был длинный список того, что они собирались «обновить»: старый диван, который они с Михаилом когда-то так долго выбирали, бабушкин буфет, даже любимые занавески...
— Да они весь дом перекроят, — пробормотала Валентина Николаевна, распрямляясь и прижимая руку к пояснице. — Всю память вытравят.
В половине четвертого раздался звонок. Сын.
— Мам, мы на кольцевой уже. Скоро будем.
— Хорошо, — сухо ответила она и сбросила вызов.
Сердце колотилось как бешеное. Она зашла в дом, осмотрела комнаты придирчивым взглядом. На стенах — старые фотографии: вот маленький Петя на этой самой веранде, вот они с Мишей в саду, вот первый урожай яблок... А теперь что? Обои с узорами, евроремонт, все по моде?
В начале пятого послышался шум подъезжающей машины. Валентина Николаевна одернула халат, накинула на плечи шаль — ту самую, что Миша привез ей из командировки тридцать лет назад. Расправила плечи и вышла на крыльцо.
Анна заглушила мотор новенькой «Тойоты». Петр выбрался с пассажирского сиденья, потянулся к задней двери за детьми. Маша выпрыгнула сама — вылитый отец в детстве, только косички. А Кирюшу пришлось вынимать — совсем сонный после дороги.
— Мама, привет! — Петр улыбнулся, но как-то неуверенно. — А мы...
— Вижу, что приехали, — перебила Валентина Николаевна. — Только зря.
Повисла тишина, густая, как мед с валерьянкой, который она пила бессонными ночами.
— В каком смысле? — Анна шагнула к калитке, дернула ручку. — Замок... другой?
— Другой, — кивнула свекровь. — Потому что нечего тут хозяйничать. Вы здесь не хозяева.
— Мама! — Петр передал спящего Кирюшу жене, шагнул вперед. — Что происходит?
— А то и происходит, — в горле встал ком, но Валентина Николаевна справилась с ним. — Что при живой матери уже делить дом вздумали. Обои выбираете, мебель менять собрались...
— Валентина Николаевна, — Анна прижала к себе сына, в глазах заблестели слезы. — Мы же хотели как лучше...
— Лучше? — голос свекрови сорвался на крик. — А спросить меня не хотели? Думаете, я не вижу, как вы меня отсюда выживаете?
— Никто тебя не выживает! — Петр шагнул к калитке. — Мама, опомнись! Мы просто хотели...
— Знаю я, чего вы хотели! — Валентина Николаевна вцепилась в перила крыльца. — Всё новое, всё модное! А память о папе? О нашей жизни здесь? Это всё побоку?
Маша испуганно прижалась к матери. Кирюша захныкал.
— Мы можем обсудить это спокойно, — Анна старалась говорить ровно, но голос дрожал. — Давайте вместе решим, что менять, а что оставить...
— Нечего тут решать! — отрезала свекровь. — Мой дом — мои правила. Не нравится — езжайте к своим родителям!
— У Ани родители в Новосибирске, ты же знаешь, — процедил Петр. В его голосе появились незнакомые, жесткие нотки. — И мы четыре часа ехали. С детьми.
— А я тебя не звала! — выкрикнула Валентина Николаевна и тут же осеклась, увидев, как сын отшатнулся.
— Не звала? — переспросил он тихо. — Хорошо, мама. Запомню.
Он повернулся к машине:
— Анют, садись за руль. Поищем гостиницу.
— Петя... — начала Валентина Николаевна, но осеклась. Что-то в лице сына остановило её.
— Знаешь, мам, — он обернулся, держа на руках сонную Машу. — Я всё понимаю. Память, вещи, прошлое... Но ты сейчас не память защищаешь. Ты просто боишься.
— Чего это я боюсь? — вскинулась она.
— Будущего. Перемен. Того, что мы тебя бросим, — он покачал головой. — Только ты не поняла главного: мы не отнять это всё хотели. Мы хотели разделить с тобой. Быть семьей.
Валентина Николаевна молчала, комкая в руках шаль.
— Но ты выбрала одиночество, — закончил Петр. — Что ж, это твой выбор.
Они загрузились в машину. Анна завела мотор, но медлила трогаться с места.
— Мама, — вдруг сказал Петр, опустив стекло. — А ты знаешь, почему мы именно сейчас затеяли ремонт?
Валентина Николаевна помотала головой.
— Потому что Анька беременна. Третьим. Мы хотели сделать детскую в папином кабинете, — он помолчал. — Папа всегда говорил: «Этот дом для внуков строим». Помнишь?
Машина тронулась с места. Валентина Николаевна схватилась за перила — ноги вдруг стали ватными. Перед глазами всплыло лицо Миши, его улыбка: «Для внуков строим, Валюш. Чтоб шумно было».
Она доковыляла до крыльца, опустилась на ступеньки. Новый замок поблескивал в лучах закатного солнца. Где-то в глубине сада надрывно запела малиновка — та самая, что свила гнездо в старой яблоне. Яблоне, которую они с Мишей посадили в год рождения Пети.
Валентина Николаевна достала телефон. Дрожащими пальцами набрала: «Сынок, простите меня. Вернитесь. Поговорим».
Ответ пришел не сразу. Она успела проводить взглядом три машины, проехавшие мимо калитки, прежде чем телефон звякнул:
«Мы нашли гостиницу. Детям нравится, здесь есть бассейн. Отдохнем, а потом решим, что делать дальше».
Она перечитала сообщение несколько раз. За ровными строчками чувствовалась боль и обида. И еще — усталость. Словно сын уже не верил, что можно что-то исправить.
В доме было тихо. Только ходики — подарок свекрови на свадьбу — размеренно отсчитывали секунды. Тик-так, тик-так... Пятьдесят лет этот звук убаюкивал её, а сейчас вдруг показался похоронным маршем.
Валентина Николаевна поднялась в кабинет мужа. Здесь всё осталось, как при нем: письменный стол, книжные полки, продавленное кресло... На стене — фотография: они с Мишей держат на руках новорожденного Петю. Счастливые, молодые...
«Для внуков строим», — словно наяву услышала она голос мужа.
А она? Что она сделала с его мечтой?
Валентина Николаевна опустилась в кресло мужа. Достала из ящика стола альбом с фотографиями. Вот Петя делает первые шаги по этому самому кабинету. Вот они с Мишей учат его кататься на велосипеде в саду. Вот первый школьный день...
А где фотографии Маши? Кирюши? Почему их так мало?
Она закрыла альбом. В голове вдруг прояснилось, словно туман рассеялся. Прошлое — это важно. Но если цепляться только за него, можно потерять будущее.
Валентина Николаевна решительно встала. Подошла к окну — оттуда был виден сад, который они с Мишей когда-то засадили яблонями. «Для внуков», — повторила она про себя.
Взгляд упал на новый замок. Символ её страха и одиночества. Нет, не такой памяти хотел бы Миша. Не такой судьбы для их дома.
Она снова взяла телефон. Набрала новое сообщение: «Сынок, я сейчас приеду. Скажи адрес гостиницы. Поговорим. По-настоящему».
Ответ пришел почти сразу: «Мама, не надо. Уже поздно».
«Для разговора с родными никогда не поздно», — напечатала она, смахивая слезу.
Пауза. Потом: «Гостиница "Речная", номер 24. Но дети уже спят».
«Ничего, — ответила она. — Утро вечера мудренее. А я пока новый замок сниму. Нечего дом запирать от своих».
ПРИСОЕДИНЯЙСЯ НА НАШ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.