Елена не ожидала, что застанет брата в отцовском кабинете, да ещё глубокой ночью. Она приехала в старый дом Василия Петровича, чтобы проверить отопление — отец уже неделю в больнице, а в конце осени, когда резко холодает, в их семейном гнезде всегда нужно было подкрутить краны на батареях. Задержавшись у входа, она краем глаза заметила полоску света у двери и в первый миг даже испугалась: «Неужели вор?» Но стоило войти, как она увидела реальность: её брат Олег сидел за тяжёлым письменным столом отца и перебирал документы.
— Олег? Что ты здесь делаешь в такой час? — тихо спросила Елена, стараясь скрыть удивление.
— Елена... Привет. Не думал, что ты приедешь. — Он приглушённо кашлянул, отложив в сторону стопку квитанций. — Нужно было кое-что проверить.
В его голосе сквозило напряжение. На столе лежали папки, банковские выписки, россыпью валялись старые счета и пожелтевшие удостоверения. Елена подошла ближе и заметила, что брат выглядит измотанным: морщины на лице стали глубже, щетина отросла за несколько дней, а глаза избегали прямого взгляда.
— Что именно ты проверяешь? — Елена заметила, как он старательно прикрыл портфель.
— Послушай, я не искал никаких секретов. Просто решил разобраться в папиных бумагах, пока он в больнице. Тут и неоплаченные счета, и квитанции за газ, и что-то насчёт вкладов...
Она неосознанно нахмурилась. Разговоры о «вкладах» напомнили ей о том, что отец, Василий Петрович, ещё до госпитализации упоминал о своём завещании. Но тогда она не придала этому значения — отец иногда шутил на тему того, кому и что он оставит. Теперь же, глядя на разбросанные документы, Елена ощутила неприятный холодок: не слишком ли рано брат озаботился этим вопросом?
— Ты же понимаешь, что папа может захотеть сам просмотреть все бумаги после выписки? — осторожно заметила она.
— Если он выписывается, — буркнул Олег, стараясь говорить спокойно. — Врачи говорят, что ему нужна срочная операция на сердце. А он упирается. И есть все шансы, что он может не пережить её. Мне страшно, понимаешь?
Елена почувствовала укол совести: может, она зря подозревает его в корысти. Ведь действительно, отец сейчас в тяжёлом состоянии. Она сама буквально позавчера разговаривала с кардиологом, и тот предупредил, что без хирургического вмешательства Василий Петрович рискует. Однако и наркоз, и послеоперационная реабилитация — всё это опасно для человека в 75 лет.
— Да, я знаю. Тоже переживаю. — Елена тихо вздохнула. — Но, Олег, зачем лезть в сейф?
Брат покачал головой и достал из портфеля уже знакомую Елене папку — завещание. Печать нотариуса бросилась в глаза. Ещё при жизни мамы отец, казалось бы, не хотел писать никаких бумаг, утверждал, что «ещё рано». Но после смерти мамы, судя по дате, завещание всё же появилось.
— Ты уже смотрел? — ахнула она.
— Да. Подписано пять лет назад. Там говорится, что дом достанется мне, как старшему сыну, дача — тебе, а Ирина должна получить какую-то квартиру, которую папа собирался ей купить… — он перевернул страницу. — Но, насколько я знаю, никакой квартиры так и не купили.
Елена поджала губы. Она и сама недавно думала, что отец вряд ли потянет ещё одну недвижимость: после смерти матери он много тратил на своё хозяйство, на ремонт дома, а ещё часто помогал внукам — и детям Олега, и своим собственным. Про Ирину, младшую сестру, он тоже не забывал: оплачивал её дополнительные курсы, когда она решила сменить профессию. Денег могло совсем не остаться.
В этот момент в коридоре послышались шаги. Елена насторожилась, но, услышав знакомый стук каблуков, поняла, что это Ирина — видимо, тоже пришла в гости. Младшая сестра вошла в кабинет и увидела их встревоженные и растерянные лица.
— Что вы здесь делаете ночью? — она бросила взгляд на стол. — Ого, уже и завещание на столе? Папа же жив! Вам не кажется, что... ну... это странно?
Елена вспыхнула:
—Я здесь из-за отопления, а Олег... Он разбирает документы. Говорит, переживает за будущее.
Ирина, которая обычно старалась сохранять нейтралитет, замолчала, опустив глаза. Но потом проговорила:
— А я приехала, потому что из больницы снова позвонили. Говорят, нужно срочно решить вопрос с операцией — у отца осложнения. Он сопротивляется… Может, каждый из нас поговорит с ним, уговорит? Пока мы тут копаемся в бумагах, его состояние ухудшается.
Они молча переглянулись. Сестра в чёрном жакете, с модной стрижкой и аккуратным макияжем выглядела встревоженной. Елена знала, что у Ирины сейчас тоже непростой период: её муж Сергей добивается перевода в другой город, мечтает о карьере. Ей нужно было поддерживать его, а ещё следить за здоровьем отца. Наверняка она разрывается между личной жизнью и ответственностью перед родителями.
— Ладно, давайте соберёмся и поедем все вместе в больницу. Поговорим с папой, — предложила Елена. — Правда, у меня муж на работе, дети дома, но, думаю, до завтра они справятся без меня.
— Я за рулём, можем выехать прямо сейчас, — подхватила Ирина.
Олег при этих словах громко захлопнул папку.
—Не хочу лишний раз давить на отца. Он сам сказал, что не хочет «этой чёртовой операции». Может, правда, не стоит давить?
— А ты не задумывался, почему он так настроен? — тихо возразила Ирина. — Он чувствует, что нам, его детям, не до него. Каждый тянет одеяло на себя. Вот папа и опустил руки.
Олег хотел было возразить, но лишь пожал плечами:
—Возможно… Ладно, поедем все вместе.
Они добрались до больницы ближе к полуночи, договорившись с дежурным врачом о короткой встрече. Василий Петрович лежал в двухместной палате, его соседа уже выписали, так что, к счастью, никто не мешал их семейному разговору.
— Господи, почему вы так поздно? — проворчал отец, но в его голосе слышалось облегчение. — Закрывайте дверь, а то с меня сейчас младшие медсёстры шкуру спустят.
Елена села на стул рядом с кроватью, Олег и Ирина стояли поодаль. Василий Петрович, осунувшийся, с затекшими руками, уставился на них так, словно ждал выговора или бурных упрёков.
— Папа, мы приехали узнать, как ты себя чувствуешь, — сказала Елена. — Врачи настаивают на операции, а ты что думаешь?
Он развёл руками:
— Думаю, мне 75. Наверное, я достаточно пожил. Зачем мучиться? Сиделка обойдётся дорого, да и вы не слишком-то горите желанием брать меня к себе.
Слова отца обожгли трёх детей, как розги. Ирина не удержалась:
— Пап, ну что ты такое говоришь? Мы готовы помочь, просто не знаем, как лучше это организовать...
— Отец, мы действительно хотим, чтобы ты жил дольше, — добавил Олег, преодолевая собственное смущение. — И если операция необходима, мы готовы подумать о том, как оплатить сиделку. Мы... ну, у нас не всё гладко, но мы что-нибудь придумаем.
Василий Петрович криво улыбнулся.
—Думаете? Видел я вашу «готовность». Один завёл разговор о долгах, другая намекнула, что места нет, а третья вообще вроде как уезжает из города. Ну ладно, не будем ворошить, зачем вы туда, в мой сейф, заглядываете.
Елена почувствовала, как краснеют её щёки. Он всё знает. Ну конечно, отец всегда был внимателен к деталям и не настолько беспомощен, чтобы не догадаться, что после его госпитализации дети начнут просматривать бумаги.
—Мы... — начала было она, но отец резко махнул рукой.
—Понимаю, что вы просто переживаете о будущем. Понимаю и не скрываю своей обиды. Но и себя я тоже берегу. Решил: соглашусь на операцию, если вы пообещаете не бросать меня и дом после неё. В доме плачевный ремонт, а жить я хочу в своём уголке, а не в чужих стенах. Или вы твёрдо говорите «нет», тогда я отказываюсь от операции.
В коридоре зашуршала тележка с лекарствами, мимо пробежала медсестра. Трое детей отца остались в палате наедине со своей совестью. Ирина опустила голову:
— Пап, я правда не могу жить здесь постоянно, Сергей ждёт перевода. Но сиделку мы оплатим вместе, поможем, чем сможем. Я сама буду приезжать. Сколько нужно.
Олег вздохнул, на мгновение проведя рукой по лицу:
—У меня сейчас ужасные долги... Но да, часть расходов я возьму на себя. И если ты хочешь остаться в своём доме, значит, так и будет.
Елена, чувствуя, что вот оно — самое важное обещание, тихо проговорила:
— Мы поддержим тебя, пап. Со своей стороны, мы тоже вложимся в сиделку, лекарства и сделаем текущий ремонт. Просто дай нам время всё обдумать. Не умирай раньше времени.
Василий Петрович лишь покачал головой:
—Что ж, выбора у меня всё равно нет. Но завещание я могу переписать, если увижу, что вам всё это не нужно. Или оставлю как есть. В любом случае, теперь вы знаете, что там написано.
Он был обижен и не мог этого скрыть — в его глазах читались усталость и печаль. В какой-то момент Елена вспомнила, как в детстве отец рассказывал им троим сказки, как вечером они сидели на крыльце дачи, а он смешил их, показывал фокусы со старой колодой карт. Теперь же никто не смеётся. И вся их детская любовь куда-то подевалась под гнётом финансовых проблем и мелких бытовых ссор.
— Пап, мы не хотели, чтобы ты чувствовал себя покинутым. Прости. — Она положила свою ладонь на его руку. Тёплую, но уже ослабевшую. — Главное, делай операцию. А мы не бросим ни тебя, ни дом.
Ирина поддержала её:
—Да, ты только согласись. Это важнее всех завещаний на свете.
Отец посмотрел на них долгим взглядом, полным недоверия и слабой надежды.
—Завтра придёт врач. Мы решим все формальности. Надеюсь, вы сдержите слово.
…Уже за полночь, когда врач вежливо попросил их удалиться, все трое вышли из больницы на холодный ветер. Стояли молча, подставляя лица холодным порывам. Ирина потерла руки, словно прогоняя дрожь. Олег неловко отвёл взгляд в сторону:
— Ну что… Поедем?
Елена остановилась, вглядываясь в больничные окна, в которых горели редкие огоньки. Ей казалось, что отец смотрит на них из окна, хотя на самом деле он, скорее всего, уже отдыхал после тяжёлого разговора. На душе у неё было горько и в то же время легко: они всё сказали, услышали отца, поклялись, что помогут. Но хватит ли у них сил сдержать обещание?
— Завтра соберёмся у меня дома, — сказала она негромко, чтобы не нарушить больничную тишину. — Обсудим, как распределить расходы и как организовать уход. Нужно быть готовыми к его возвращению.
— Да, согласен, — кивнул Олег, убирая руки в карманы. — Долги есть долги, но раз уж придётся платить за сиделку и помогать с ремонтом, я как-нибудь выкручусь.
— Я тоже. Сергей в любом случае будет в разъездах, а я могу остаться здесь, пока мы не поймём, что с отцом, — добавила Ирина. — И, наверное, стоит узнать, может ли государство взять на себя хотя бы часть расходов. Какие-то льготы, социальные программы…
Елена почувствовала, что впервые за много месяцев они говорят не о том, «кто кому сколько должен», а о том, «как вместе что-то решить». Возможно, беда действительно сближает, хоть и через боль.
На следующий день они собрались на маленькой кухне в квартире Елены. За столом сидели вчетвером — Владимир, муж Елены, тоже смог выкроить время. Обсуждали всё: от графика оплаты сиделки (сколько часов в день понадобится человеку, если отец вернётся после операции ослабленным) до покупки лекарств и планов на ремонт. Олег признался, что у него действительно просрочка по кредиту, но пару месяцев он ещё сможет выплачивать проценты, а часть суммы на уход за отцом будет выделять из зарплаты. Ирина позвонила своему Сергею: он слегка возмутился, потому что у них и так немного денег, но, узнав о возможной операции отца, согласился: «Что ж, как получится, мы же не можем его бросить».
Когда-то они обсуждали всё это за одним семейным столом с родителями, а теперь мама давно ушла, и отец может уйти вслед за ней, если они не поторопятся. Елена, слушая, как брат и сестра пытаются найти компромисс, вспомнила счастливые дни детства: праздники, пикники у реки, отец за рулём, мама смеётся. Почему всё так усложнилось? Взрослая жизнь сбивает людей с толку, заставляет думать о счетах, о наследстве, о том, кто кому что должен… Но сейчас оставалось только надеяться, что отец согласится на спасительную операцию и у них будет шанс всё исправить.
Дни, предшествовавшие хирургическому вмешательству, пролетели в суматохе. Наконец настал момент, когда Василия Петровича увезли в операционную. В коридоре стояла Ирина со строгим лицом, Елена тихо плакала, а Олег нервно мерил шагами пространство. В глубине души они все понимали, что вопрос с завещанием сейчас не главная проблема. Гораздо важнее, выживет ли отец и смогут ли они обеспечить ему нормальную жизнь хотя бы в последние годы.
Операция длилась несколько часов. Когда наконец хирург вышел и сообщил, что Василию Петровичу сделали шунтирование, что теперь всё зависит от реабилитации и воли пациента, все трое облегчённо выдохнули: шанс есть. А дальше — долгий путь восстановления, уход, домашние хлопоты. И снова разговор с отцом о будущем. Никто не знал, захочет ли он изменить завещание, но сейчас это точно было не так важно.
Ирина первой взяла Елену за руку, стараясь улыбнуться сквозь слёзы:
—Главное, что папа жив. Мы справимся.
Они стояли у дверей палаты, и где-то в глубине души у каждого теплилась мысль: «Мы одна семья». Захочет ли отец поверить, что они заботятся не только о наследстве? Возможно, время покажет. Но именно теперь, когда страх потери открыл им глаза, они осознали, что никакие долги или разъезды не оправдывают предательство близких. Семью не выбирают — за неё отвечают. И если раньше они пытались «разделить» отцовское имущество, то теперь, казалось, были готовы сплотиться, чтобы сохранить самое важное: жизнь родного человека.
НАШ ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ - ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.