…Жили-были на моем участке два соседа. Один закончил физмат ЛГУ и называл себя физиком-ядерщиком. Другой закончил ПТУ 90 и работал на стройке кем придется. Физика-ядерщика звали Брониславом, а рабочего звали Захаром. Бронислав Сикорский был высок, худ и сутул, и похож был на артиста Гринько, причем именно в роли Профессора в фильме «Сталкер», Захар Михеев же был плотен, широкоплеч, краснолиц и слегка походил на актера Кокшенова.
Оба были женаты. Бронислав — на Ядвиге Сикорской, которая преподавала в Герцена русскую литературу, а Захар — на ткачихе фабрики имени Ногина Зое. Бронислав расстался с женой с диагнозом «тоскливый дятел», а Захар ушел сам после того, как в своей постели обнаружил неизвестного мужчину, который представился Петей-водопроводчиком. Расстались Михеевы, как порядочные люди. Зоя сказала на работе, что сломала ребра, оступившись на лестнице, Петю якобы сбил автомобиль, а сам Захар ушел в глухой запой, который едва не закончился ЛТП.
Но все это было в далеком прошлом. Обоим пришлось жить в эпоху перемен. Надо ли говорить, что перестройку оба встретили по-разному? Бронислав с энтузиазмом и надеждой, Захар с нигилизмом, который усвоил от своих сто раз обманутых властями предков-крестьян. Пока один пламенно выступал на собраниях неформалов в поддержку гостиницы «Англетер», другой штурмовал винный отдел магазина в два часа пополудни, когда давали любимый народом напиток «Агдам». Оба при этом проклинали власть, и точили ее с разных сторон, пока она не рухнула им на головы в 91-м. Но и тут они повели себя по-разному. Бронислав возликовал, увидев в катастрофе силуэт долгожданного будущего; Захар понял, что пришли последние времена, о которых твердили его друзья-товарищи, и по-черному запил, теперь уже не опасаясь ЛТП.
Сошлись они под одной крышей как раз в год Великого Перелома в терминологии Бронислава или Полной Опы по определению Захара и родственного ему электората. Сошлись, как нетрудно догадаться, с громами и молниями полного непонимания и неприятия друг друга.
Скоро мне пришлось нанести свой первый визит в квартиру, где столкнулись два мира, непримиримых еще со времен Петра Первого.
Еще с лестницы я услышал шум. Дверь была открыта. Соседи выясняли отношения на кухне. Бронислав, красный от подскочившего давления, стоял прижатый к плите с вилкой в руке и, брызгая слюной, кричал.
— Вы получили свободу, а скучаете по ярму! Кто мешает вам открыть свое дело?! Пожалуйста, хочешь тачать сапоги — тачай! Хочешь открыть кафе — да ради бога! Хочешь заработать миллион — заработай, если ты умный и энергичный. Раньше попробуй съездить за границу, а теперь скоро это будет также легко, как поездка в Сочи! Нет! Вам все не так! Вам непременно нужен жандарм, который все объяснит, укажет и прикажет. Без квартального вам и жизнь тошна.
— Квартальный Болен по просьбе соседей к вашим услугам! — я отдал честь.
Оба на меня уставились, как бараны на новые ворота. Первым очнулся Захар, которого я пару раз спасал от вытрезвителя.
— Артур, скажи ты этому козлу, что он козел! Он меня тут полчаса уламывал идти на выборы в этот… совет рачьих, свинячьих и собачьих депутатов. Я говорю, мне что, делать больше нечего? Хватит, наголосовался! Раньше хоть музыка играла, бутерброды давали. А теперь? Ты что мне тут блеял? Повтори. При начальстве.
— Не блеял, не блеял, а сказал, что мы наконец получили в свои руки механизм демократии, о котором мечтали. Мы стоим на пороге строительства правового государства! Это архиважная задача.
При начальстве у Бронислава получалось даже как-то напыщенно.
— Кто мечтал? — тихо спросил Захар, который «при начальстве» тоже пытался перейти на парламентский язык.
— Мы! Если угодно — умные, образованные, прогрессивные люди. Интеллигенция!
— А что ж вы, такие умные, прогрессивные, страну-то развалили? — все так же тихо, даже вкрадчиво спрашивал Захар, как матерый тигр, подбирая лапы, готовясь к прыжку.
Интеллигент Бронислав чувствовал опасность и нервничал, но мое присутствие укрепляло его мужество.
— И не развалили, не развалили! Страна, любезнейший, встает с колен! Рождается новая Россия! Свободная, демократическая! А вы тянете ее назад, в поганое прошлое! Вам дали право выбора, а вы опять выбираете винный магазин. Вы… плесень. Ржавчина!
— Ах ты, кусок дерьма, — Захар оглянулся на меня вовремя, — я нахмурился и покачал головой. — Скажи спасибо, что начальник здесь. Ну ничего… начальник уйдет, а мы продолжим разговор….
— Не пугайте! Вы семьдесят лет нас пугали. Хватит! Всех не пересажаете!
— Да кто тебя пугал?! Я что ли?! — Захар замахнулся рукой, я прихватил его за плечо сзади. — Не, ты глянь, Артур, что брешет гад ползучий. Да меня пять раз на пятнадцать суток сажали и — ничего! Я же не кричу, что пострадавший! А его, видите ли, пугали! Тебя твоя баба пугала, тоскливый дятел?!
— Жлоб!
— Сионист, мать твою!
— Так, ребята, брейк! — я поднял руку. — Чаю хочу! Кто угостит?
Чуточку грузинского оказалось у интеллигента. Пили на кухне. Я взывал к совести и здравому смыслу. Не торкало ни то, на другое. Зато на слова «Ельцин», «демократия» следовала ответная ядерная реакция.
— Россия — вонючая тюрьма народов! — кричал Бронислав, расплескивая жидкий чай на стол. — Тебе нравится сидеть в тюрьме?! Вечно?! Чем тебе не угодил Ельцин?
— Не трожь! Руки свои грязные прочь от России! — орал Захар с набухшими венами на висках. — Убью, падаль!
Вообще-то, меня весь этот политический пафос не пугал. Оба были неудачниками. Оба вкладывали в свои вопли боль непутевой жизни. Оба обвиняли кого-то, кто не мог ответить, и находили в этом облегчение. По сути, они были готовы стать союзниками против общего врага, но продолжали кусаться в окопах смуты, как клопы.
— Будете пугать соседей — посажу на сутки, — пригрозил я, расставаясь. Так, для порядку пригрозил. Других забот был полон рот.
Вообще-то в начале 90-х вся страна была расколота на тех, кто «за» и тех, кто «против». За перемены была в основном интеллигенция и примкнувшие к ней жулики и бандиты. Интеллигенция расчищала дорогу прогрессу интеллектуально. Так сказать, вела непримиримый бой с пережитками марксизма-ленинизма, как семьдесят лет назад деды боролись с пережитками капитализма. А бандиты и прочая сволочь занимались мародерством. Весело жили. В популярном в России жанре «Наш паровоз вперед лети!» И летели так, что дух захватывало!
Бронислав и Захар долгое время меня особо не тревожили. Иногда, по старой памяти заходил, если было по дороге. Битва прогресса с регрессом продолжалась.
— Дурак ты, Захар, как не понимаешь — ваучер — это твой вклад в будущее! Выгодно вложил — в старости благодарить себя будешь. Вот ты куда вложил?
— Не беспокойся, выгодно. Продал за десять тысяч рублей. Две бутылки водки и пачка папирос «Беломор».
— Ну вот, а я…
— Знаю, ты не пьющий. Ты вот что сделай. Купи вазелина…
— Зачем это?
— Не перебивай. Купи вазелин. Ваучер аккуратно сверни трубочкой, обязательно смажь кончик вазелином, чтоб не больно было, и медленно введи в анус. До конца. Терпи до вечера, а потом достань тазик и покакай в него золотыми червонцами царской чеканки. Правда, если ваучер фальшивый, то ничего не получится.
— Боже мой! — хватал себя за голову Бронислав, и в его вопле отражалась вся скорбь честной русской мысли. — Ну как ты не можешь понять, дурак набитый, своей прямой выгоды? Ну потерпи, не пропивай все сразу! Нет! Надо все и сразу!
— Не кипятись, Броня. Пропивать надо сразу, потому как инфляция. Затормозишь — хвать, а пропивать-то уже и нечего!
В каком-то смысле Броня и Захар срослись друг с другом и уже их крики не пугали соседей. Это был вечный диспут, без которого обе стороны почувствовали бы себя опустошенными.
— Броня! Вот ты все хвалишь нынешнюю власть! А ведь вспомни: ты кем был в советское время?
— Младшим научным сотрудником в НИИ…
— Вот! Физиком-ядерщиком ты был! Уважаемым человеком! А теперь? Хорошо, что с голоду не пухнешь. Дворник! Ё-мое! Ну об этом ты мечтал в своем университете?
Тут крыть было нечем. Бронислав, как честный человек, отступал.
— Ничего не поделаешь, Захар, время такое… Переломное. Попал я, как ты говоришь, в замес. Ну ничего. Скоро все наладится. Я потерплю.
Между тем счастливый билет наконец выпал и Захару. Старый кореш выбился в бизнесмены. Брал подряды на строительные работы у кого придется. Ему нужны были рабочие руки. Много рук. Желательно с трезвыми головами. Платил он неплохо. Захар завязал, устроился в бригадиры, взял к себе Бронислава чернорабочим. Жизнь налаживалась. Оба купили по зимнему пальто. Оба купили по новому телевизору. Казалось бы — мир, дружба! Так ведь нет. Сцепились на работе из-за колбасы. Бронислав стал доказывать, что в СССР никогда не было такой вкусной твердокопченой колбасы, как при капитализме, а Захар не любил, когда обижали Союз и опять вспомнил, что раньше Броня был физиком-ядерщиком, а теперь — чернорабочий. Это была очень больная темя для Брони, хоть он это всячески скрывал. Слово за слово, кончилось тем, что Броня схватил лом и бегал за Захаром по пустым цехам с криками: «Убью гада!» Слава богу, споткнулся, упал, расшиб колено. Из бригады уволили. Опять пришли черные денечки. Телевизор вскоре вернулся в магазин — комиссионный. На подходе было пальто.
Тут и случилась настоящая беда. Подробности рассказал мой сменщик — новый участковый Миша из Скобаристана*. Бронислав влез в какую-то мутную историю. Решил доказать всем, что наконец возьмет от новой жизни все, что полагается ему по праву. Захар мог бы вовремя спросить — по какому это праву? И, может быть, предотвратил бы беду. Но они с Броней в последнее время почти не разговаривали: Захар был в заслуженной обиде, Брониславу было совестно… Не срослось…
Короче, Броня решил стать бизнесменом! На последние деньги закончил двухнедельную бизнес-школу где-то в Рыбацком вместе с такими же горемыками, как и он сам. В качестве выпускного экзамена ему поручили провести некую бизнес-операцию. Нужно было купить вагон сарделек в пункте «А» и продать их в пункте «Б». Кредит обеспечивала бизнес-школа. Броня купил на кредит вагон сарделек и, как следовало ожидать, в пункт «Б» они не доехали. Затерялись. «Ищи», — сказали Броне. Броня отправился на сортировочную и едва не попал под поезд. Потерялись ли сардельки или их вообще не было — теперь не имело значения.
Как-то под вечер в квартиру вошли двое, как две капли воды похожие на тех, что показывали в криминальных новостях по телику, деловито осмотрели комнату Бронислава и сказали ему, чтоб готовился к переезду.
— Куда? — поинтересовался бледный Бронислав.
— Страна большая, — хмыкнул тот, что постарше и поплечистей, — выбирай сам. Рекомендую Могилев, там кладбища красивые. С сиренью.
Оба заржали. Вышел из своей комнаты хмурый Захар.
— А, вот еще один, — не унимался бритый и плечистый, — слышь, му**ло, тебя тоже касается. Через месяц здесь будет такой бардак, что ты на стены полезешь.
— Кто это? — спросил Захар Броню.
— Это… риэлторы, — вымученно произнес Броня иностранное слово и ему стало так стыдно, что он всхлипнул.
— Ну так что? — не унимался «риэлтор», демонстративно поигрывая кастетом. — Будем торговаться? Моя цена — два ящика водки и коробка «Беломора». Думай-думай, мужик. Или мозги уже пропил?
Зря он так. Захар мог перетерпеть многое, но не унижение своей чести. Он ушел в свою комнату.
— Хотел бы я посмотреть на эту сцену, — рассказывал Миша мне финал этой истории, когда, запершись в участковом пункте милиции, мы приканчивали вторую бутылку «Вана Таллина». — Он же охотник, хотя и бывший. Ружье по-простому прятал под кроватью. Была и коробка патронов с дробью. На зайцев, по-моему… Зарядил. Вышел в коридор. Бандюки рот разинули.
— Батя, ты чего?
— Я тебе не батя, гн*да вонючая, — отвечает наш Захар и — бац одному в живот, бац — другому!
Я прибежал, когда скорая уже приехала. Один помер — у него кишки вывалились наружу, второго откачали…Оба были из малышевских, по-моему. Такой шухер подняли! А толку. У Захара ни кола, ни двора, ни родных. Степа Демчук ему камеру приличную выделили в «Крестах». Думаю, на зоне тоже помогут, хотя… Как карта ляжет. Да! — Мишка оживился. — Еще забыл сказать. На суде Бронислав был. Выступил с речью: мол, хороший человек защищал свою честь и так далее… Не испугался. А когда приговор оглашали, крикнул Захару: «Прости!» Он свою комнату сменял. Переехал куда-то. А мне только облегчение — одной проблемой меньше.
…Думаю, это история — про всю Россию. И конца-краю этой истории не видать.
---
*Скобаристан - жаргонное название Пскова
Автор: Артур Болен