За неимением большего приходится довольствоваться малым. Все живы и здоровы, Лёшка счастлив и доволен жизнью ― хорошо ведь. А остальное не так уж и важно. Ещё через год сын пошёл в школу. Времени на рисование у него стало меньше, но Глеб и не напрягал ребёнка сверх меры ― только отсутствовать стал дольше. Исчезал вечером, а появлялся уже после обеда, когда мы с Алексеем Глебовичем корпели над домашним заданием. Я сначала переживала, что талант сына к художествам скажется на учёбе, но нет. Всё как у всех. Иногда Лёшка прогонял меня и делал уроки с отцом или Бо. Я не возражала. А вечером они брали бумагу, чернила, и необходимость во мне пропадала почти до полуночи.
Я привыкла к такой жизни. Первый класс, второй… В школе заметили Лёшкино увлечение. Оценили. Предлагали нам отдать ребёнка в художественную школу, но мы отказались. Да Лёшка и сам не захотел. На каникулах ездили к бабушке с дедушкой. Иногда они приезжали к нам. Жизнь перестала преподносить сюрпризы, и меня это вполне устраивало. Я смирилась с тем, что теперь так будет всегда. Ну или до тех пор, пока сын не вырастет. А потом они с Глебом просто бросят меня за ненадобностью, поэтому нужно ценить драгоценные дни и часы спокойной совместной жизни, пока они есть. Да и время ведь не стоит на месте. Пятилетний срок, остававшийся до возвращения богов в наш мир, постепенно сокращался. Мне было страшно даже спрашивать о том, успеют ли мои мальчики завершить задуманное.
Лёшке исполнилось девять. Стало ещё страшнее. Однажды утром я посадила его в школьный автобус, пробежалась по магазинам и набралась решимости поговорить с Глебом о том, что меня пугало. Он объявился раньше обычного ― в десять часов. И не с пустыми руками.
― Что это? ― спросила я, хмуро глядя на большую картонную коробку.
― Твоя давняя мечта, ― ответил сероглазый нефилим. ― Если уже не актуально, просто выбрось.
― Мечта?
Я поставила коробку на диван, открыла её и извлекла оттуда изумительной красоты красное платье с золотой вышивкой. Там же лежали коробка с туфлями моего размера и шкатулочка с комплектом золотых украшений ― серьги, ожерелье с кулоном, браслет и несколько колец. Не хотелось даже спрашивать, с чего вдруг Глеб расщедрился на такие дары. Он же на протяжении последних четырёх лет вёл себя со мной как сосед, не более. Молчал и теперь, только смотрел испытующе. Пару лет назад я бы, наверное, расчувствовалась до слёз, но теперь смотрела на подарок исключительно с практической точки зрения.
― Ну и куда я буду это надевать?
― На нашу свадьбу, ― прозвучало в ответ. ― Ты же хотела именно красное свадебное платье.
Я вздохнула, бережно сложила наряд обратно в коробку, села на диван и посмотрела нефилиму прямо в его серые глаза.
― Какой смысл в свадьбе, если мы друг другу чужие?
Он помолчал задумчиво, а потом подошёл, присел передо мной на корточки и взял мои руки в свои.
― Я знаю, что всё испортил, но по-другому было нельзя. На чувства нужно время, а у нас его оставалось в обрез. И сосредоточиться на главном проще тогда, когда не боишься обидеть любимого человека невниманием. Я обидел тебя сразу, устранив эту помеху. Теперь, когда с главными делами покончено, можно поговорить откровенно. Прости. Иначе мы бы не успели создать мир Иной таким, как было задумано.
― То есть ты намеренно и осознанно вычеркнул меня из своей жизни ради великой цели, а теперь думаешь, что это можно исправить единственным словом «прости» и свадьбой, ― подытожила я. ― Я даже не удивлена. Это как раз в твоём стиле.
Он нахмурился ― наверное, ждал другой реакции, но теперь его чутьё инкуба улавливало только моё равнодушие. А чего он ждал после четырёх лет собственного безразличия? Что я радостно повисну у него на шее?
― Я же старался не для себя, ― заметил обиженно.
― Знаю, ― кивнула я. ― Когда люди сажают картошку, они безжалостно избавляются от сорняков, чтобы получить хороший урожай. Иногда за сорняк принимают что-то полезное, что вырастили сами. И тоже стараются не для себя, а для всей семьи. Это нормально, но посадить уже засохшее растение обратно никто не пытается. Я благодарна тебе за то, что ты оградил Лёшку от вероятного возмездия за сам факт его существования, но в остальном… У меня внутри уже пусто, Глеб. Если бы ты тогда просто ушёл, я бы ещё тешила себя какими-нибудь надеждами, но видеть тебя каждый день и чувствовать себя ненужной было больно. Я тоже избавилась от этой помехи, чтобы не страдать попусту. Живу теперь только ради сына. Платье очень красивое, спасибо, но свадьба мне уже не нужна. Не хочу снова обрести то, что потом больно будет терять.
Не приврала нисколько. Высказала именно то, что чувствовала. Где-то глубоко в душе любовь к Глебу, может, и осталась, но я давно сама себе её запретила. И вот так запросто всё вернуть на прежние места уже не получится. Теперь время нужно мне ― поверить, что счастье ещё возможно. Мне уже тридцать пять ― давно не та глупая и наивная девочка, которая с головой бросалась в омут любви, не задумываясь о последствиях. Теперь знаю, насколько болезненным может быть чувство утраты, поэтому и боюсь.
― Если нельзя оживить засохший цветок, можно ведь вырастить новый, да? ― с надеждой в голосе спросил Глеб.
Взрослый и могущественный, а как ребёнок. Растерялся, расстроился. Умеет управлять магией, но ничего не понимает в людях. И ведь не упрекнёшь его в этом, потому что он человек только на одну четверть.
― Можно попытаться, но цветы не вырастают за один день.
― Почему? Лилия могла целое дерево за пять минут вырастить. С плодами.
Ну вот и как с ним можно разговаривать серьёзно, если он даже на метафоры смотрит с точки зрения прикладной магии?
― Покажешь мне, что у вас получилось? ― сменила я тему.
― Конечно, ― обрадовался он, словно мой вопрос можно было считать согласием на возрождение наших отношений. ― Только нужно подождать Бо, чтобы он присмотрел за Алексеем после школы.
Ожидание скрасили разговорами, не касающимися личного. Я выяснила, что новый Иной не предназначен для нашей жизни там, пока сын не вырастет и не научится принимать самостоятельные решения. В девять лет любой ребёнок был бы рад сбежать куда-нибудь от реальности, в которой взрослые заставляют его переживать и преодолевать трудности. Да и хранить секреты они тоже не умеют. Расскажет Лёшка в школе, что он с мамой и папой по параллельным мирам путешествует ― доказывай потом всем, что у него всё нормально с восприятием реальности. Глеб не имел намерения пока даже допускать его к Иному. В будущем придётся сказать правду, но пока нашему мальчику это не нужно, если мы хотим, чтобы он вырос с нормальной самооценкой.
Тритоны уже перебрались в Иной, и их всё устраивает. Некоторые из магических существ, живущие среди людей, тоже предпочли безопасную жизнь за надёжными барьерами, способными защитить их от богов. За эти четыре года Глеб успел встретиться и поговорить почти со всеми, у кого нет необходимости жить рядом с людьми. Домашняя нечисть, например, нуждается в доме, а не в людях. Оборотни тоже ничем не связаны, но желающих переселиться оказалось немного. Вампиры смотрели на Иной как на убежище ― для них был создан целый мрачный город, в котором никогда не бывает солнечно. Глеб перечислил мне всех существ, изъявивших желание сменить место жительства, и по моим подсчётам получалось, что население Иного перевалило уже за десять тысяч особей разных видов. Не думала, что их, свободных от притязаний богов, было среди людей так много.
― А ты не боишься, что кто-нибудь из них протащит туда старые проблемы? ― задала я вполне резонный вопрос.
― Не боюсь, ― ответил Глеб. ― Портальной магии больше нет. Переход через барьер возможен только для тех, у кого есть моя личная особенная метка. Я всегда в курсе, кто и в какую сторону перемещается. Без моего ведома даже муха не пролетит.
Он рассказывал об Ином увлечённо и с любовью. Теперь это его мир. Его законы и правила, его власть, его ответственность. Я даже не удержалась и спросила, какую роль в созданной Лёшкой магической реальности Глеб отводит себе. Ожидала, что он присвоит себе титул короля или должность президента, но в ответ услышала:
― Я лишь хранитель порядка и защитник. Большего магическим существам и не нужно. Печальный опыт попыток загнать их в систему, подчинить строгим правилам и ограничить в естественных потребностях уже есть. Вампирам нужна кровь. Оборотням необходимы регулярные трансформации. Драконы должны иметь возможность изрыгать огонь. Люди говорят: «Что естественно, то не безобразно», но при этом создали для общества множество границ и понятий о приличиях. Нынешние переселенцы в Иной хорошо знакомы с жизнью среди людей, поэтому я и не навязывал им переезд, а предложил как альтернативу, свободную от условностей. Например, туда перебралась семья волков, ребёнок в которой страдает от отсутствия контроля за превращениями. Это генетическая особенность, её нельзя исправить. В прежние времена родители прятали бедолагу в подвале, потому что опасались за его жизнь, а обратиться к Министерству магии и оккультных наук за помощью не решались. Их сына просто ограничили бы в способностях, что заставило бы его страдать до конца жизни. А теперь ему не нужно прятаться. В новом Ином мире он может быть самим собой.
― Но какие-то законы всё-таки должны существовать, ― возразила я. ― Беспредел же начнётся.
― Когда в одном доме живут две семьи, разве они не сами устанавливают порядок и условия совместного проживания? ― спросил Глеб. ― Если есть спор, обращаются в суд, так ведь? А судья либо находит такое решение, которое удовлетворит обе стороны, либо убеждает неправых в том, что им нужно поступиться своими амбициями.
― То есть ты взвалил на себя роль судьи?
― А почему нет? Мы с Алексеем создали пустой мир. Для того, чтобы его обитателям жилось комфортно, нужно многое предусмотреть. Что-то было известно заранее, а какие-то условия будут корректироваться ещё долго. Сын ещё слишком мал, чтобы разбираться в подобном, поэтому пока многое зависит от меня.
В чём-то Глеб был прав. Я ведь сама видела, к чему привела мир Иной прошлая система. Она стала поводом для бунта, потому что недовольных было очень много. Если не будет системы и власти, которой можно выказать недовольство… Если рассматривать целый мир просто как один большой дом… Ну не знаю. Возможно, это и правильно с учётом того, что обитателей не очень много. Раскидать просто разные виды по разным углам, чтобы у них не было причин для конфликтов и обид. У каждого своя «комната», каждый сам себе хозяин. Как в старину ― есть королевства со своими королями, на которые боги взирают с высоты своей божественности и без надобности не вмешиваются. Примерно так Глеб это себе и представляет. Удачная это идея или нет ― покажут только время и опыт. И переносить научные достижения реальности в магический мир мой сероглазый нефилим тоже пока не хочет. У него и так много важных задач. Для начала нужно дождаться возвращения богов, чтобы понять, к какому результату приведут приложенные усилия. Если барьеры не выдержат натиска божественных сил и сломаются, всё остальное уже будет лишено всякого смысла.
Я, правда, не совсем поняла, как Глеб собирается прятать от богов Лёшку, если не в Ином. Он сказал, чтобы я по этому поводу не волновалась. Всё решаемо. А как не волноваться, если для любой матери вопрос безопасности ребёнка имеет самое большое значение? «Его тронуть не посмеют», ― так ответил Глеб. Спокойно и уверенно. А почему не посмеют ― это, Инна Вячеславовна, додумывай сама.