Как я и думала, анонсы 92-й серии смонтировали так, чтоб по максимуму ввести зрителей в заблуждение. Ну хоть живы все, и то хлеб. Причем большинство даже вполне себе бодры - о хвала турецким медикам!
Только представьте, Ферит с Сейро буквально пару часов назад лежали на земле с дырками в теле и без признаков жизни, а сейчас уже свежие и румяные утешают друг друга на больничной лестнице. Младший Корхан даже сам с собой успел парой слов переброситься.
Меньше всех повезло Суне. Бедняжка попала на операционный стол, где собственно и выяснилось, что она беременна. И после операции очнулась далеко не сразу. Лежала вся в трубках, подключенной к аппаратам и лишь повторяла под наркозом заветное имя возлюбленного младшей сестры.
Вся остальная компания Корханы-Шанлы шлындает по больничным коридорам, сокрушаясь о судьбинушке злосчастной и вспоминая собственные грехи за которые свалились несчастья на горемычные головушки. А между делом признаются друг другу в нежных чувствах.
Беременная Эсме для порядка периодически отправляется в обморок, после которого отлеживается на больничной койке.
Гюльгюн, кстати, почему-то носит акриловую кофточку из Вайкики стоимостью не более сотни лир. Видать, накупленные в лучшие годы ворохи эксклюзивных нарядов из дорогих бутиков успели подизноситься.
А тем временем Абидин, вернувшись с операции по артобстрелу жилища Корханов, пытается дозвониться сначала до Суны, потом до Сейран и далее по списку, а узнав, в каком состоянии находится его супруга, удивленно восклицает:
- Как? В неё стреляли? - и накидывается на брата, обвиняя в этом его, - Как ты можешь стрелять в людей, негодяй!
Оказывается наш плакса думал, что вся эта до зубов вооруженная шатия-братия, во главе которой стоял он с Караном, пришвартовалась тёмной ночью напротив злосчастного особняка просто салюты попускать.
Пока Аби рыдает и потрясает пестиком перед носом гориллоподобного, тучи над его головой сгущаются. С одной стороны Эсме требует от Казыма убить зятя, чуть было не загубившего дочь и будущего внука, с другой стороны второе "Я" Ферита подстрекает его к убийству.
Причем, совсем чуть-чуть побродив по коридору слегка скособочившись и держась за заштопанный бок, младший Корханчик буквально за пару часов оклемался и ринулся в бой без каких бы то ни было признаков что ранен. Не иначе, в клинике есть мега-сега-суперклей для огнестрела.
Аби же, узнав о беременности жены, рвется увидеть её. Он тайком пробирается в медучреждение, но свидания не получается. Пришлось лишь выслушать все, что о нем думают окружающие от Гюльгюн, которая первой попалась под руку, и ретироваться.
Затем верноподданные Чечек эвакуируют его из больницы в загородный дом, дабы спрятаться от мести Корханов и Шанлы. Но момент эвакуации попал на глаза вышедшему подышать свежим воздухом Казыму. Естественно он кинулся в погоню, чтоб мстить страшную мстю, не забыв отзвониться Фериту, который вместе со своим прилипчивым "другом" как раз тоже катался в поисках бывшего телохранителя.
Заметив за собой хвост, Абидин остановился. И тут у них с тестем состоялся феерический диалог.
- Убей меня, Казым, если хочешь, но только потом честно внуку расскажи, кто его оставил без отца, - эк вывернул-то как, прямо король дипломатических переговоров!
Ну Казымушка поорал на него, поорал, пистолетиком в грудь потыкал, однако внял увещеваниям зятя, не стал оставлять нерожденное дитя без непутевого папаши и обалденного деда. За его мишенью целая толпа головорезов Чечек стояла, так что риск был очевиден.
Словом, разошлись тесть с зятем без членовредительства, не успели Фериты на хвост Аби упасть, чтоб до Чичек добраться. И Искак, который по указке Госпожи на драгоценности Корханов кинул, тоже ничего не сказал.
Примечательно, что пока до торговца камнями добрался, наш мстюн толпу его вооруженных охранников из одного пистолета уложил. Прям Рембо какой-то.
Страдалец Аби, прямо как Чилентано, добравшись до загородного дома, подался колоть дрова. Его отказавшийся от смертоубивства тестюшка вернулся в больницу. А дед Халис, обеспокоенный гневливостью и неуправляемостью внука, вызвал некоего решалу по имени Дженгиз. И Фериту велел предстать пред его не очень ясные очи.
Как Маркс, Энгельс и Ленин к победе мирового пролетариата, Орхан, Ифакат и Гюльгюн кинулись навстречу Дженгизу, наперебой пытаясь понять, что задумал Ага. А задумал дедок очередную многоходовочку, цель которой сделать Дженгиза тенью Ферита, чтобы помешать ему стать убийцей.
Ну да, ни разу Феро не убивец, дюжина охранников Искака не в счет - это ж так, расходный материал. Главное, чтоб Госпожа с сыновьями целы были. Тем более Хаттуч ультиматумы мужу ставить начала - мол, не дай Аллах, кто-то еще из семьи пострадает.
А план у деда был простой. Он поручил Ифакат и Орхану подобрать и снять в аренду хороший дом, чтоб съехать уже и кинуть особняк к ногам Чечек, тем самым прекратив вражду и кровопролитие. Вот дался ей этот особняк, будто своего мало. Самое смешное, что она согласилась - куда только делись все ее страшные планы мсти. Корыстолюбивая мерзавка.
Задача же Дженгиза была проста - промурыжить Феритушку, пока всё не решится. Они поехали к загородному дому Госпожи якобы для нападения на него, но хитрый дядька предложил подождать ночи и подкрепления. Пока мстюны сидели в засаде, Семейство Чечек свалило с дачи, а слуги Халиса перевезли вещи из особняка в арендованный дом.
Не солоно хлебавши вернувшись домой, Ферит бродит по опустевшим комнатам, аукает, беседует со своим "Я" и наконец-то находит дедулю, который и рассказывает обо всем, что произошло, убеждая внука в том, что главное это не особняк, а чтоб все были живы.
Тем временем Сейран удается проникнуть в реанимацию. Очнувшись на несколько секунд, Суна успевает ей сказать, что сделала нечто ужасное, а затем, прошептав "Ферит, Ферит...", вновь отрубается.
"Меня терзают смутные сомнения" - вспомнила я слова Ивана Васильевича в этот момент. А Сейран поделилась сомнениями с бывшей и, как она думает, будущей свекровью. Но Гюльгюн уже и сама стала подозревать неладное, хотя сноху утешает.
Однако вскоре всем станет не до подозрений. У Суны остановится сердце и серия закончится. А нам опять теряться в догадках, помрет таки негодница или выкарабкается, ведь турецкая медицина творит чудеса.